Убегающая от себя

Мужчина был... большим. Нет, не толстым и не гигантом, как мне показалось в первое мгновение, однако от него исходило что-то, что заставило нашу вполне вместительную квартиру уменьшиться, в сравнении с ним, чуть ли не до спичечного коробка.

На вид ему было не больше сорока, волосы как у меня темные с каким-то синим отливом, нос чуть с горбинкой, губы тонкие, мужские, подбородок квадратный, хорошо, что у меня такого нет. Для мужчины это красиво, пронеслось в голове, добавляет брутальности, а вот у девушки будет смотреться грубовато. Глаза же... глаза, оказывается, я тоже унаследовала от него: сине-серые, временами почти фиолетовые.

Он плавно поднялся и сделал по направлению ко мне шаг.

– Здравствуй, Ева.
– Уголки его губ дернулись в улыбке, глаза потеплели.
– Ты выросла. Стала настоящей красавицей. Жаль, я не видел, как ты росла.
– Последнюю фразу он произнес так, что я и правду почувствовала сожаление, а мама наоборот поежилась от невысказанного обвинения.

У меня в голове снова все перемешалось. Я, вдруг, вспомнила! Вспомнила его голос, как сидела у него на шее и кричала: Вперед, лошадка! Вспомнила сильные руки, обнимавшие меня, когда я была совсем малышкой. Вспомнила все то, что так усиленно пыталась забыть. Мы ведь жили с ним, пока мне не исполнилось 3 года. И нам было хорошо вместе! А потом... потом мы убежали, и убегали вплоть до сегодняшнего дня. Но почему мама решила, что он хочет меня убить? Разве МОЙ отец способен на такое? Мама, мамочка, что же все-таки значили твои слова?

Мои метания прервал звук внезапно открывшейся входной двери.

– Глеб Валентинович! Ева сбежала!

И в комнату буквально вбежал и чуть не сбил меня с ног Максим Викторович ( или просто Макс) собственной персоной.

– Ева?
– Жутко удивился он.
– Ты здесь?

На глупый вопрос, как ни странно ответил, Алекс.

– Как видите, Максим Викторович, вот и я на что-то сгодился.

Почему-то сразу стало ясно, что эти двое друг друга, мягко говоря, недолюбливают. В комнате опять повисла тишина. А я даже представить не могла, что будет дальше. Наконец я не выдержала и задала отцу вопрос.

– Ты... вы хотите меня убить?

Может и не стоило так в лоб, но ситуация была для меня на столько сюрреалистичной, что данный вопрос вполне вписывался в канву этой беседы.

У отца дернулась щека, в глазах заклубился гнев, и он резко обернулся к маме. Но ничего ей не сказал, а ответил мне.

– Нет, Ева, я не хочу тебя убить, и никогда не хотел! Я знаю, что по этому поводу думает твоя мать, но я повторюсь: я НИКОГДА не хотел твоей смерти!

Я окончательно растерялась.

– Мама...

– Глеб, дай нам поговорить наедине... пожалуйста!
– Она с мольбой посмотрела на отца.

– У тебя было тринадцать лет, чтобы пообщаться с дочерью. Что ты хочешь сказать сейчас?

– Глеб!
– Ее голос сел.
– Она ничего не знает, понимаешь? Вообще ничего!

Удивление отца было настолько сильным, что у него даже брови поползли наверх.

– Но почему?
– Наконец сказал он.

– Я хотела, чтобы она жила обычной человеческой жизнью! Чтобы понимала, что быть обычным человеком это нормально! Что жизнь ярка сама по себе и ей вовсе не нужны никакие бонусы в виде сверхсил!
– В конце ее голос почти сорвался.

– Но ты ведь даже не собиралась давать ей выбор. Ведь так?
– Побелевшими от злости губами проговорил он в ответ.

Мама на миг опустила глаза, но потом резко вскинулась, в глазах заблестели слезы.

– Да что ты понимаешь! Мне все равно кто она: человек или шинайа. Я хочу, чтобы она была живой и невредимой! Я не хочу хоронить собственного ребенка!

– В этом вся ты, Эла.
– Тихо, но так, что мурашки прошли по коже.
– Думаешь только о себе, о том чего хочешь ты!

Мама аж захлебнулась от несправедливости обвинений.

– Ты не согласна?
– Усмехнулся он.- Тогда послушай себя сама. Ты несколько раз повторила, чего хочешь или не хочешь ты! А чего хочет наша дочь? Неужели она хотела все это время слоняться по разным городам и школам без возможности завести друзей, почувствовать устойчивую почву под ногами, без возможности общаться с теми, кто близок ей по духу, кто поймет и расскажет, что на самом деле с ней происходит и почему она не такая, как остальные? Думаешь, ей было легко переживать все это самой, легко ощущать не проходящее одиночество?!

Только сейчас я поняла, как на самом деле мне все это время было тяжело. Несколькими словами отец оголил мои самые больные места, о которых я не могла поговорить даже с мамой, ведь от этого ей стало бы лишь больнее. Все это время я была безумно, катастрофически одинока!

Мама взглянула на меня.

– Это правда, Ева?
– Надтреснутым голосом спросила она.

Я хотела бы кинуться ей на шею и заверить что нет, конечно же нет! Но это было не так. А еще я до сих пор ничего не понимала. Их разговор не пролил свет совершенно. Мама говорила о смертельной опасности, папа о жизни с близкими людьми, но также то, что мне грозит смерть, не опровергал. Однако из разговора было понятно, что мама лишала меня чего-то, что мог предложить мне только отец. Я ощущала себя потерянной, дезориентированной, преданной.

– Доченька...- Она шагнула ко мне и протянула в немой мольбе руку.

А я могла лишь отшатнуться. Я запуталась. Я хотела узнать правду, узнать, отчего мы в действительности бежали, и о каком выборе говорил мне отец. А еще я была обижена. Эта обида взялась, казалось, из ниоткуда и буквально душила меня сейчас, не давай сказать даже слова.

– Эла.
– Прервал наступившую тишину отец.
– Я забираю Еву к себе, если она, конечно захочет. Ты показала ей жизнь людей. Теперь я хочу, чтобы она узнала жизнь шинай. У нее есть право выбора и пока еще есть время.
– После чего подошел ко мне.
– Ева, я очень тебя прошу: пойдем со мной. Я не хочу тебя к чему-то принуждать. Но буду очень рад, если ты поедешь со мной. Ты должна узнать, кто ты есть на самом деле и чего тебя хотела лишить твоя мать.

Я все еще была в растерянности. Раньше весь мир вращался около мамы, а теперь его ось собиралась сместиться в совершенно другом направлении, и я вряд ли была к этому готова.

Как ни странно, но отец это понял.

– Ева, я не буду запрещать твоей матери общаться с тобой. Если захочет, она сможет к тебе приезжать, и расскажет свою правду. Я не буду этому противиться.

Я не знала, что делать, не знала, чего мне сейчас действительно хочется, но поняла, что как было, уже не хочу. Поэтому кивнула головой в знак согласия ехать вместе с ним.

Глава 4 Шинайи

– Вот и хорошо, Ева. А теперь иди и собери свои вещи.
– А потом обратился к парням.
– Максим, Александр, ждите нас на улице. Мы скоро.

– Глеб!
– Все же попыталась встрять мама.

– А мне с моей бывшей женой нужно кое-что обсудить.
– Не обращая на мольбу в ее голосе, проговорил отец.

– Бывшей?
– Вдруг отозвалась мама.

– Конечно, Эла. Я развелся с тобой семь лет назад.
– Холодно ответил тот.