Убей героя

Ноги его выбили под столом длинную, словно молитва дьячка-заики дробь.

– Ша, хватит, - сказал я.
– Вам не надоело? Стыдно смотреть, особенно почти постороннему человеку.

– Ты - не человек, - буркнул Ноббин.
– Ты такая же бродячая программа, как мы.

– Да неужели?
– съехидничал я.
– Кажется, кто-то мне совсем недавно объяснял, что считает меня себе не ровней.

– Стоп, - быстро сказал Ноббин.
– Мы имели в виду твой статус, а не состояние, не то, кем ты физически в данный момент являешься. Это - большая разница. А если вдуматься...

Я замахал руками.

– А вот теперь прошу меня не перебивать. У меня к вам, обоим, есть один вопрос. Серьезный.

– Серьезный?
– переспросил Хоббин и, немного подумав, милостливо кивнул.
– Хорошо, давай свой вопрос.

– Может ли программа, обладающая достаточно развитой личностью, покончить с собой усилием воли? Ну, просто приказать себе перестать существовать и тут же исчезнуть.

– О!
– сказал Ноббин.
– Да, запросто.

– Ты пропустил слова "достаточно развитой личностью", - подсказал Хоббин.
– Это - уже серьезно. Тут могут быть и варианты. Прежде всего хотелось бы знать, насколько эта личность развита?

– Достаточно, чтобы производить впечатление какого-нибудь посетителя. Я вообще не уверен, была ли это бродячая программа. Может быть, самая настоящая личность?

– Исключено, - заявил Ноббин.
– Посетитель? Покончить с собой? Исключено.

– А вот как раз и нет, - возразил ему Хоббин.
– Как раз - наоборот. Посетитель имеет больше шансов покончить с собой, чем какая-то бродячая программа. В реальном мире они это делают запросто. А вот у бродячей программы есть определенные команды, без которых она просто не может существовать. В том числе и - инстинкт самосохранения.

– Но если эту программу подавить...

– Кому это может быть нужно? Программа, подвергшаяся такой операции, не проживет и получаса.

– Почему? Отрицательное информационное поле...

– Балда, - сказал Хоббин.
– При чем тут отрицательное информационное поле? Ты считаешь, что никто, кроме тебя, из здесь находящихся не знает как оно действует?

– Ну да, ну да, - промолвил Ноббин.
– Тут ты прав. Конечно, этому проклятому полю требуется гораздо большее время.

– Вот именно. И я, говоря о том, что программа, у которой нарушат работу инстинкта выживания, не проживет и получаса, имел в виду несколько иное.

– А именно?

– Ее прихлопнет первый же встречный мусорщик. Он-то моментально определит, что перед ним программа с нарушением основных принципов жизнедеятельности бродячих программ. Ты понимаешь, насколько она может быть опасна?

Ноббин задумчиво почесал голову и неохотно признал:

– Да, тут ты прав. Возможно.

– Не возможно, а прав, как всегда.

– Вранье. Прав ты бываешь очень редко. Однако сейчас, и я готов это признать, ты близок к истине.

– А я...

Я решил, что настала пора вмешаться.

– Может, сейчас стоит забыть о спорах?

– Да, ты прав, - сказал Ноббин.
– Нас снова понесло. Понимаешь - скука. Ни одного стоящего клиента.

– И вообще, - предложил Хоббин.
– Может быть, ты расскажешь нам все по порядку? Какая такая программа покончила с собой усилием воли? Где это произошло? Что сопутствовало? Вообще, все-все...

Тут они были правы.

Я заказал нам всем еще по кружке пива, дождался когда его принесут и начал рассказывать о своем визите в рельный мир, на кладбище и, самое главное, о том, во что оно вылилось. Закончил я на том, как "актер", одним усилием воли, покончил с собой.

– Ну-у-у...
– разочарованно протянул Ноббин.
– С чего ты решил, будто это самоубийство?

– А разве есть другие объяснения?

– Да сколько угодно. И самое первое: это подпрограмма-сторож. Она включилась, как только возникла опасность, что твой "актер" сболтнет что-то не то.

Я хмыкнул.

А ведь он был прав. Вот об этом-то я почему-то не подумал. Подпрограмма-сторож... Но все-таки, получается очень странно. Выходит, пославший громил, учитывал и тот вариант, при котором не они меня побьют, а я - их. Не слишком ли он преувеличенного обо мне мнения? Я победил лишь благодаря чистой случайности. Не оставь смотритель кладбища своего "Паука"... И все же, босс этих громил - подстраховался.

Кто он, этот Босс? Зачем он пытался меня запугать? И вообще, как он может знать о том, что у меня в ближайшие пару дней появится клиент? Не просто какой-нибудь клиент, а некий, строго определенный, предложение которого мне не следует принимать ни в каком случае.

Хм... клиент...

– Что сказали мусорщики?
– спросил Хоббин.

– Ничего особенного, - пожал плечами я.

– А именно?

Я вздохнул, помолчал и промолвил:

– Ну, откуда я могу знать, что они сказали?

– Так, - с расстановкой промолвил Ноббин.
– Значит, сбежал.

– Почему? Просто - ушел. Свидетелей не было, а у меня истекало время аренды искусственного тела. Ты представляешь, сколько мне пришлось бы его потратить на объяснения со стражами порядка?

– Еще бы, - сказал Ноббин.
– Может быть, ты даже и прав. Если в ближайшие пару дней к тебе не заявятся мусорщики и не начнут задавать всякие идиотские вопросы...

– Да брось ты, - промолвил Хоббин.
– Ну, останься он возле этого трупа... А дальше? Думаешь, удалось бы ему доказать, что он не убивал этого самого громилу? Ох, сомневаюсь я в этом. Особенно если не было свидетелей.

– Я примерно так и говорю. Если свидетелей не было...

– Если их и в самом деле не было, - задумчиво сказал Хоббин.
– Если их и в самом деле... ну, ты понимаешь, что я имею в виду?

– Их не было, - заверил их я.
– Вообще, никого.

– За исключением двух приятелей этого самоубийцы.
– промолвил Ноббин. Уж они наверняка вернулись, чтобы проверить, как себя чувствует их дружок. А обнаружив, что он мертв, они могли отправиться к мусорщикам.

– Громилы?
– я покачал головой.
– Зачем им это делать?

– Ну, им может приказать это сделать тот, кто их послал поговорить с тобой. Думаешь, нет?

Я кивнул.

Тут он, конечно, был прав. Тот, кто послал громил, для того чтобы не допустить моего участия в каком-то, пока не известном мне расследовании, запросто может прибегнуть и к такому способу. Причем, в этот раз его клевретам даже не будет нужды нарушать закон. Наоборот, они будут выглядеть его ревностными почитателями, а мне придется каким-то образом доказывать, что я всего лишь защищался. Кстати, это будет нелегко сделать. Их - двое. Два голоса против одного. Можно сказать - невозможно.