Убежище 3/9 (сборник)

Она смотрела на него долго, не отрываясь.

От этого взгляда – и, может быть, еще от запаха горячего масла, мяса и сдобы – Мальчик проснулся.

– Ну, здравствуй, Ванюша.

Мальчик посмотрел на старуху, на мутно-белую кость, торчавшую у нее из-под юбки, и беззвучно заплакал. Не сон. Значит, все это вовсе не сон.

– Я… где я? – пропищал он сквозь слезы.

– В нашем лесу, Ванюша, – ответила Костяная. – Пирожок хочешь?

– Я не Ванюша!

– Ну, давай я буду называть тебя Сынок, – сказала старуха. – Или Детеныш. Или, может быть, все-таки Ваня? Ванюша, а? Как тебе больше нравится? А ты зови меня мамой.

– Вы не моя мама.

– Да так ли уж это важно? – ласково прошамкала Костяная. – Здесь все дети называют меня мамой.

– Вы мне не мама! Не мама! – закричал Мальчик. – Где моя мама? Когда она меня заберет? Я хочу к маме!

– Твоя мама отдала тебя нам, – сказала старуха. – Она не собирается тебя забирать. Да ты не плачь, не плачь, сынок. Вот, хочешь пирожок? Вкусный. Только что испекла. Не плачь. Тебе будет здесь хорошо. Мы научим тебя жить по нашим законам. По нормальным, не по людским. Мы научим тебя всяким фокусам и чудесам, детеныш. Не плачь. Здесь очень интересно. И весело. Я познакомлю тебя с нашими детьми. Я все тебе здесь покажу. Не плачь…

Костяная открыла скрипучую дверь и вывела Мальчика на порог.

– До обеда, если хочешь, погуляй, – сказала она. – Но только смотри, не уходи далеко. Потом, как пообедаем, я тебе сама все покажу. Да, и, пожалуйста, аккуратнее! Не споткнись, не сломай себе чего-нибудь. Ты нам нужен целеньким… Здоровеньким… А то туман здесь бывает знаешь какой – сам черт ногу сломит! Что поделаешь… Такой климат… Такая местность… Эх, такая жисть…

Заборматывая последние слова, Костяная удалилась обратно в дом.

Мальчик отошел на несколько шагов от избушки и действительно сразу оказался в сером, холодном облаке тумана. Огляделся по сторонам – почти ничего не видно.

Осторожно, маленькими шажками, вытянув перед собой руку, он пошел вперед. Вскоре рука прикоснулась к чему-то твердому, шершавому. Забор. Мальчик подошел поближе и пригляделся. Забор этот был сделан из непонятного материала. Совершенно точно – не из дерева. Из каких-то странных грязно-белых палочек, склеенных между собой. Палочки были разной длины и толщины – от совсем коротеньких и тоненьких, размером с детский пальчик, до больших, странно изогнутых, как ноги в коленках, как ноги в коленках, как… кости!

Мальчик пронзительно, по-девчоночьи взвизгнул. Кости. Человеческие кости. Забор из человеческих костей.

Суетливо спотыкаясь, он пошел вдоль забора. Где-то здесь должен быть выход. Должно быть что-нибудь вроде калитки… вот. Вот она.

Туман тем временем стал еще гуще. Мальчик вслепую нащупал что-то – не то ручку, не то дверной засов – и дернул. Закрыто. Дернул еще раз, содрогнувшись от смутного омерзения – ручка была обтянута сверху чем-то холодным, гладким и… мягким, что ли. Какой-то кожей необычной выделки… Дверь по-прежнему не открывалась, но, как показалось Мальчику, все же немножко поддалась.

Он обхватил ручку плотнее (указательным пальцем нащупал на ее кожаной поверхности какой-то выпуклый, твердый кружочек – кнопка? Нет, не кнопка… А рядом еще один кружочек, поменьше, и еще…) и стал трясти и дергать изо всех сил.

Что-то хрустнуло – и калитка с визгом и стоном распахнулась, а холодный гладкий предмет остался у мальчика в руке. Довольно тяжелый предмет. Машинально он поднес его к глазам, чтобы получше рассмотреть.

Это был отломанный кусок человеческой ноги – колено и все, что ниже. Зеленоватая безволосая кожа. Черные, короткие – почти круглые – ногти. Этобыло здесь вместо засова…

Мальчик молча выронил обкромсанную конечность на землю и с полминуты простоял над ней, совершенно неподвижно, молча.

А потом побежал. Выскочил в распахнутую калитку и побежал что было сил – спотыкаясь и падая, не разбирая дороги, совсем ничего не видя из-за тумана и из-за едких слез, залепивших глаза.

– Ваню-ю-ю-ша! – услышал он за собой срывающийся, испуганный голос старухи.

Она бежала за ним, задыхаясь и нелепо прицокивая своей костью. Топ-тук, топ-тук, топ-тук…

– Кто-нибу-у-удь! Остановите его-о-о! Задержите егоо-о! Держите детеныша! Убье-е-ется!

Мальчик оглянулся – ничего, ничего не видно! – и побежал быстрее. Постепенно старуха отстала. Голос ее слышался теперь едва-едва – где-то далеко позади.

А потом, пробежав еще немного, он вдруг наткнулся на что-то и упал, больно проехавшись по земле локтями и коленками и ткнувшись лицом в мокрую густую траву.

– Ну вот и попался! – сказал противный скрипучий голос. Знакомый голос.

Мальчик съежился, свернулся на земле клубочком и застыл.

Чья-то сильная жилистая рука взяла его за шкирку, подняла с земли, грубо встряхнула.

– Давай-ка я тебя все-таки съем, – сказало волосатое существо, дыхнув Мальчику в лицо водочным перегаром.

Топ-тук, топ-тук, топ-тук – снова послышалось совсем рядом.

– Я т-те съем, Лесной! – пыхтя, сказала старуха. – А ну отдай детеныша! Забыл, что ли, чего Бессмертный сказал?

– Да подавись ты! – Лесной неохотно разжал пальцы и выпустил Мальчика.

– Пойдем, Ванюша. – Костяная повертелась в тумане и ловко вцепилась своей когтистой пятерней в безвольно повисшую руку Мальчика.

– Тьфу ты, твою мать! – сплюнул им вслед Лесной.

– А ну не ругайся при детях, – процедила Костяная, не оборачиваясь.

– Баба-Яга, костяная нога! Жопа жилена, манда мылена! – заорал Лесной и захохотал гнусаво и хрипло.

– Алкаш! – сварливо выкрикнула Костяная.

– Я хочу домой, – тихо сказал Мальчик. – Пожалуйста. Я домой хочу.

– Домой?.. Ну так мы и идем домой, Ванюша… Сейчас кушать будем. Я борщик сварила… И пирожки еще остались – с утра. Идем, сынок. Идем.

Топ-тук, топ-тук, топ-тук…

XVI. Путешествие

Он позвонил мне где-то через неделю, директор интерната.

Он позвонил и сказал:

– У меня для вас хорошая новость. Ваш мальчик сегодня вышел из комы.

Может быть, две-три секунды – две-три секунды между этими его словами и следующими его словами – и были моим счастьем? Бесконечным, оглушительным, беспримесным счастьем, которое по-настоящему, которое один раз в жизни?