Убик (сборник)

— Меня не посылали. Я оказался здесь по собственному желанию. Слушай, Майерсон, быть камнем, это не то, что ты действительно хочешь. Ты ищешь смерти.

— Смерти?

— Не понимаешь?

— Нет. Не понимаю.

— Это же очень просто, Майерсон. Я переселю тебя в мир, в котором ты станешь гниющим трупом бездомной собаки. Подумай, какое это будет, черт побери, облегчение. Поверь, это даже лучше, чем стать мной. Ну, стань ты мной, а Лео Балеро собирается меня убить. А тут мертвая собака, Майерсон, тут труп в канаве.

«Нет, — сказал он себе. — Я буду жить».

— И вот тебе мой подарок, — продолжал он, обращаясь к Барни. — Гифт. Запомни: по немецки гифт — означает яд. Я принесу тебе смерть через несколько месяцев, и на Сигме 14-Б будет воздвигнут монумент. Когда вернешься с Марса на работу в П.П.Лайотс, ты будешь уже мною. Так я уйду от своей судьбы.

— Но это будет не так просто.

— О'кей, Майерсон, — заключил он, устав от бессмысленных разговоров. — Пусть будет, как они скажут. Считай себя уволенным. Мы больше не единый организм. Мы вновь разделились. Разделились наши судьбы. Это то, чего ты добивался. Ты сейчас в корабле Коннер Фримена, покидающего Венеру, а я — в Чикен Покс Проспектс. У меня получился превосходный огород, и когда захочу, я живу с Энни Хауторн. Хорошая жизнь. Во всяком случае, для меня. Надеюсь, твоя тебе понравится не меньше.

И в то же мгновение он проявился.

Он стоял в кухне своего жилища в Чикен Покс Проспектс и жарил грибы. Полную сковороду местных грибов… Воздух был наполнен запахом масла и специй, а из жилой комнаты — из портативного магнитофона — доносилась симфония Гайдна.

«Мир и спокойствие, именно то, что я захотел, — подумал он с удовольствием, — немного тишины и уюта. Видно, я привык к нему в межзвездном пространстве». Он зевнул, с удовольствием потянулся и сказал:

— Я добился.

Энни Хауторн, читавшая газету, полученную через спутник ООН, с удивлением взглянула на него.

— Чего ты добился, Барни?

— Нужной пропорции специй, — отозвался он. В нем все ликовало.

«Я, Палмер Элдрич, и я здесь, а не там. Я выжил после нападения Лео. И знаю теперь, как наслаждаться этой жизнью, чего Барни не узнал и не узнает».

Стоило бы посмотреть, как он затосковал бы по этой жизни, когда боевые орудия Лео разносили его торговый корабль в кусочки.

Ослепленный верхним светом, Барни Майерсон закрыл глаза. Через секунду он понял, что находится на корабле. Комната была обычная: комбинация спальни и гостиной, но он понял, что находится в корабле, потому что все вещи были закреплены. И сила тяжести, созданная искусственно, была иной, она несколько уступала земной.

Вверху был иллюминатор. Не больше пчелиных сот. За толстым пластиком угадывалась пустота. Слепящее солнце заполнило часть панорамы, и он инстинктивно потянулся, чтобы включить темный фильтр. И тут он увидел руку. Свою искусственную руку, металлическую, неподражаемую механическую руку.

Он кинулся из каюты, скатился вниз и по коридору бросился к закрытой рубке управления. Он застучал в нее стальными костяшками, и через некоторое время тяжелая, усиленная арматурой дверь отворилась.

— Да, мистер Элдрич, — почтительно кивнул молодой белобрысый пилот.

— Пошлите сообщение, — сказал Барни. Пилот достал ручку.

— Кому, сэр?

— Мистеру Лео Балеро.

— Лео… Балеро… — быстро записывал пилот. — Передать на Землю, сэр? Если так…

— Нет. Лео на своем корабле недалеко от нас. Сообщите ему… — он принялся лихорадочно соображать.

— Вы хотите с ним переговорить, сэр?

— Я не хочу, чтобы он меня убил, — ответил Барни. — Вот что постарайся ему сказать. И помни: ты тоже здесь, в этом корабле. Как и каждый в этом неповоротливом транспорте. А он — идиотская громадная мишень.

«Но все это бесполезно, — подумал он, — кто-то из организации Феликса Блау, пустившей корни на Венере, видел меня на борту этого корабля. И Лео знает, что я здесь».

— Вы считаете, что конкуренция зашла так далеко? — удивленно сказал пилот и побледнел.

Появилась дочь, Зоя Палмер, в широком платье и меховых туфлях.

— Что такое?

— Лео поблизости, — сказал он. — У него вооруженный корабль, с разрешения ООН. Мы попали в ловушку. Нам ни в коем случае нельзя было лететь к Венере. Там Хепберн-Гилберт.

Потом, обращаясь к пилоту, он добавил:

— Постарайтесь с ним связаться. Я пойду к себе в каюту.

— Черт побери, — бросил пилот, — говорите с ним сами. Вы заварили кашу — вам и расхлебывать. — Он соскользнул с кресла.

Вздохнув, Барни Майерсон уселся в кресло и включил передатчик. Он настроил его на дежурную волну, взял микрофон и сказал в него:

— Ублюдок, Лео. Ты достал меня, вытащил туда, где можешь со мной расправиться. Ты и твой проклятый флот уже существовали и действовали, когда я возвращался с Проксимы. Мы тебе дали фору. — Казалось, он был больше зол, чем испуган. — У нас нет на корабле ничего, абсолютно ничего, чем можно было бы защищаться. Ты напал на безоружную мишень. Это торговое судно.

Он замолчал, пытаясь придумать, что бы еще сказать.

«Скажи ему, — подсказал он сам себе, — что ты — Барни Майерсон, что Элдрича никогда не поймать и не убить, потому что он бесконечно переходит от жизни к жизни. И что в действительности ты убьешь только одного из тех, кого знаешь и любишь».

— Скажи что-нибудь, — попросила Зоя.

— Лео, — сказал он в микрофон. — Разреши мне вернуться на Проксиму. Пожалуйста.

Он подождал, вслушиваясь в доносящиеся из динамика помехи.

— Отлично, — сказал он, не дожидаясь ответа. — Я беру свои слова обратно. Я никогда не покину Солнечную Систему, и ты никогда не сможешь меня убить. Даже с помощью Хепберн-Гилберта или кого-то другого из ООН, с кем ты связан. Ну как? Как тебе это нравится? — добавил он, обращаясь к Зое и со стуком опуская микрофон. — Я кончил.

Первая же лазерная молния раскроила корабль пополам.

Барни лег на пол рубки, вслушиваясь в рокот аварийных воздушных насосов, пробудившихся к недолгой пронзительной жизни.