Убить чужой рукой

— Вот именно. Но в то же самое время… могла ли она и вправду все подстроить? Я абсолютно уверен: даже не подумал бы стрелять, если бы Джимми не схватился за пушку. Значит, сначала ей пришлось выстроить сценарий таким образом, чтобы заставить его взяться за пистолет, а затем она должна была рисковать собой и сыном, стоя на прицеле у пьяного мужа?

— Опасно, — заметила Элизабет.

— Не то слово. — Бобби покачал головой. — Если бы в комнате находилась только она, я бы не стал исключать такой вариант. Но вряд ли она поставила бы под угрозу жизнь сына.

— Вы не верите, что Кэтрин плохо обращалась с Натаном?

— Нет.

Элизабет изогнула бровь.

— Похоже, вы и в самом деле убеждены.

— Да.

— А я, скажу вам, далеко не так в этом уверена! На самом деле чем больше я узнаю о Кэтрин Гэньон, тем сильнее понимаю характер взаимоотношений между ней и мальчиком.

— Вы думаете, как все остальные.

— Кэтрин эгоистична, вы же говорили так. И она сама жертва жестокого обращения, а такого рода вещи имеют последствия.

— И я жертва жестокого обращения, — сухо сказал Бобби, а потом добавил, даже с вызовом: — И как мы недавно установили, я тоже люблю врать!

— Бобби, посмотрите на меня. Если Кэтрин Гэньон чувствует угрозу своей жизни, неужели вы искренне полагаете, будто есть некая черта, которую она не перейдет? И что она не пожертвует кем-нибудь, чтобы спасти себя?

Бобби дерзко посмотрел на нее.

Но Элизабет не остановилась. Ради его спасения она не имела права так поступать.

— Вы не поверите, Бобби, но существует еще одна причина, из-за чего в четверг вечером вы вмешались в ход событий. В глубине сознания вы понимаете: Кэтрин способна подстроить убийство своего мужа. Вы просто не знаете, как именно она это сделала.

— Он ее унижал!

— Откуда вам это известно?

— Она сказала.

— Она лжет.

— Доктор Рокко видел синяки.

— Кто такой доктор Рокко?

Бобби покраснел.

— Ее бывший любовник.

Элизабет быстро сменила тему:

— Зачем вы вчера встречались со Сьюзен?

Бобби явно удивился.

— Я… вроде как должен был это сделать. Мы ведь два года встречались… Мне следовало по крайней мере попрощаться с ней.

— И что она сказала?

Он пожал плечами:

— Почти ничего. Мы уже расстались, что нам было говорить?

— Это вас расстроило?

— Не знаю.

— Когда вы решили с ней увидеться, то действительно хотели поставить точку в ваших отношениях? Или втайне желали чего-то еще? Вы думали, она станет бороться за вас? Попросит остаться? Или в глубине души полагали, будто она любит вас так сильно, что не позволит уйти?

— Я бы никогда… — Но Бобби не смог продолжить. Захваченный врасплох, сбитый с толку, он оказался не в силах солгать и прошептал: — Как вы узнали?

— Человек, которого вы некогда любили, ушел и не вернулся. Теперь, спустя все эти годы, вы по-прежнему боитесь, что те, кого вы любите, уйдут. Чем дольше женщина остается с вами, тем больше вы тревожитесь. И тогда, Бобби, вы начинаете устраивать ей маленькие испытания. Женщина или начнет бороться за вас, или уйдет. Оба варианта вас успокоят. По крайней мере временно.

— Господи, — тихо сказал он.

— Когда Кэтрин позвонила, вы попросили ее оставить вас в покое, ведь так?

— Да.

— Но она не отступила. Она упорно искала с вами встречи. Говорила, что вы ей нужны, напоминала о своем бедном больном сыне, а когда вы приходили, делала так, чтобы вы видели ее вместе с Натаном. В случае с другими мужчинами, полагаю, она пускает в ход свою сексуальность. Но ваш идеал — это женщина не в кружевном белье, а та, которая никогда не бросит своего ребенка.

Бобби закрыл глаза. Доктор Лейн видела, как на его лице отражалось осознание всего этого. Медленно, но верно он приходил в ужас.

Элизабет наклонилась к нему:

— Я задам свой вопрос еще раз: Бобби, Кэтрин Гэньон могла стать причиной смерти мужа?

Он пробормотал:

— Да.

Элизабет кивнула:

— Значит, вам нужно оставить все как есть, Бобби, прекратить эти встречи, поскольку Кэтрин Гэньон — хищница. А вам теперь и самому ясно, что вы идеальная жертва.

Пробило уже три часа ночи, когда Бобби наконец добрался до дома. В квартире света не было, только красный огонек автоответчика поблескивал во мраке.

Бобби опустился на деревянный табурет на кухне. Он чувствовал себя опустошенным, выжатым, словно его покинули и чувства, и разум. Впервые за долгое время он просто сидел и смотрел на мерцание огонька. А потом медленно потянулся и включил автоответчик.

Лейтенант Бруни. Приятель. Прерванный звонок. Отец. Еще два прерванных звонка. Тишина.

Бобби опустил голову на руки.

Три прерванных звонка. Он подумал: «Кэтрин».

Бобби сжал виски. Выбросить ее из головы, не позволять впутываться в его жизнь. Пока он сидел в кабинете доктора Лейн, все казалось таким понятным. Теперь же, часом позже, один и в темноте, он снова думал о Кэтрин.

Все ли у нее в порядке? Как дела у Натана, и куда они пойдут? Уж точно не к свекру, это ясно.

Может, у нее есть еще один любовник. А почему нет? Кэтрин, разумеется, не тратит времени даром. Она не из тех женщин, которые берутся за серьезные дела в одиночку. Наверняка у нее припасен какой-нибудь состоятельный поклонник. Или она уже подцепила еще одного доктора? А вероятно, и адвоката. Да, это должен быть по-настоящему крутой парень, чтобы бросить вызов судье Гэньону.

Бобби мог поклясться, что Кэтрин быстро подберет следующую кандидатуру. Красивое платье, удачное время, завлекательное покачивание бедрами.

Он хотел бы ее возненавидеть, но не мог. Кэтрин делала все, чтобы выжить, и он ее понимал.

Если бы в четверг вечером звонок принял кто-то другой — снайпер, чей отец никогда не бил мать, человек, который никогда не видел выражения безнадежности на лице близкого человека, — остался бы Джимми Гэньон жив?

Была бы Кэтрин мертва?

Никто не знает.