Убить Сталина

Глава 48 ХОРОШО ПОЕШЬ, МОРЯЧОК

Поселившись в тихом переулке близ Белорусского вокзала, Маврин внимательно и с интересом присматривался к соседям. Жильцы — в основном старики и дети. Было еще с пяток бывших фронтовиков, списанных подчистую. Никто из них не тянул на топтунов из наружного наблюдения. Но поверить в то, что его оставили без опеки, было бы глупо. Конечно, наблюдение ведется, и очень толково, иначе он что-нибудь заметил бы. И все же наблюдатель обязан находиться в непосредственной близости от его дома, оставаясь сам при этом совершенно неприметным. Такого человека можно вычислить.

Вскоре внимание Петра привлек молоденький безногий матрос, устроившийся на углу его дома. С гармошкой в руках, невероятно острый на язык, он не оставался без публики, которая щедро бросала мелочь в брошенную на асфальт бескозырку.

Матросик, как всегда, был на своем месте. Вокруг собралось человек десять послушать его задорные частушки. Оставив на войне ноги, он сумел сохранить жизнерадостность. Редкий прохожий не бросал пятак в его бескозырку.

Остановившись, Маврин с минуту послушал матроса. В какой-то момент он вдруг почувствовал, что за ним наблюдают. Собственно, ничего не произошло: матросик продолжал лихо наяривать на гармошке, яростно выкрикивая частушки, а столпившийся народ весело похохатывал над бесхитростным юмором, но Петру вдруг захотелось обернуться. Стараясь двигаться спокойно и естественно, Петр слегка повернул голову и периферическим зрением разглядел неприметную женщину, стоявшую на углу дома. Женщина пристально и изучающе смотрела именно на него. Так не смотрят на случайного человека — его действительно изучали.

Значит, матросик здесь ни при чем.

Развернувшись, Маврин безмятежно направился в ближайшую пивную. Ничто не должно указывать на то, что он обнаружил наблюдение. Следовало вести себя, как фронтовику, вернувшемуся с передовой, — довольствоваться мелкими радостями в виде пары кружек с разливным пивом и неторопливых бесед с такими же, как и он сам, бедолагами, крепко помеченными войной.

В пивной он подзасиделся и возвращался уже вечером. Семейная жизнь не так уж и скверна, как об этом рассказывают в анекдотах. Всегда приятно осознавать, что тебя встретит ласковая и любящая женщина. По возвращении в Берлин надо будет угостить Грейфе хорошим ужином за удачное сводничество.

Открыв дверь своим ключом, Маврин невольно остановился. В квартире его встретила унылая тишина. Конечно, Лидия могла выйти, например, в магазин. А то и просто прилечь. Но вместе с тишиной в комнате присутствовало что-то еще. Маврин трижды глубоко вздохнул, настраиваясь на окружающее, и почувствовал, как тревожно завибрировал воздух, обеспокоенный чужим присутствием.

Неожиданно дверь смежной комнаты распахнулась, и Маврин увидел майора Трухина. На нем был все тот же самый костюм, вот только рубашка теперь другая — белая в синюю полоску.

— Здравствуйте, Петр.

— Как вы здесь оказались?

— Вошел через дверь, — широко улыбнулся майор.

— А где Лидия? — с тревогой спросил Петр.

Трухин продолжал улыбаться.

— Где Лидия, я тебя спрашиваю?!

— Вижу, что вместо приветствия вы начинаете грубить. Вам должно быть стыдно, все-таки мы с вами занимаемся одним делом. В какой-то степени союзники, а вы волком на меня смотрите. Давайте лучше на «вы», я старше вас и по возрасту, и по званию.

— Вы обещали, что предоставите нам свободу. И вообще, я не ожидал вас здесь увидеть. Вы сказали, что я могу сам заниматься подготовкой акции. — Петр взял себя в руки и говорил уже спокойно.

— И вы говорите это после всего того, что я для вас сделал? Право, вы неблагодарный человек. Не будь меня, так вы бы давно уже висели где-нибудь на перекладине в Лефортове. Если бы, конечно, еще добрались до тюрьмы. А скорее всего, вас задушили бы где-нибудь, как щенка, и бросили бы в подворотню… Идете сразу на конфликт, вместо того чтобы пригласить меня к столу, напоить чаем, рассказать, как продвигаются дела. Все же я ваш куратор. А по поводу вашей свободы не обольщайтесь! В этом мире не существует абсолютно свободных людей. Каждый от кого-нибудь да зависит. Вот разве что господь бог свободен, — поднял он глаза к потолку. Поджав губы, заметил после некоторой паузы: — Хотя если вы спросите мое мнение, то я думаю, что господь бог тоже наверняка несвободен. Ему ведь за нами, грешными, присматривать надо.

— Где Лидия? — настаивал Маврин.

— Ох, как вас проняло! Я-то думал, что у вас конспирация, а тут, оказывается, шекспировские страсти бушуют.

— Она моя жена, и другой мне не надо.

— Мне известно, что вы встречались с каким-то мутным человеком. О чем вы говорили?

— Так, значит, вы следили?

— Неважно. Мне нужно знать содержание разговора.

— В следующую субботу Сталин поедет в Кунцево.

— Интересное сообщение… Но это дело будущего, а сейчас я вам хочу сказать, что послезавтра он должен появиться в Большом театре на премьере. У нас появляется хороший шанс расправиться с ним одним нажатием кнопки. Поставите портфель под его ложу и уйдете.

— По первоначальному плану привести в действие радиоуправляемую мину должна была Лидия.

— Считайте, что план поменялся. Сейчас этим займется другой человек. У вас будет несколько минут, чтобы благополучно уйти. Словом, зарубите себе на носу, мы вам — не немцы и долго уговаривать не станем. Делайте то, что вам приказывают!

— Мне нужна Лида!

— Если вы откажетесь выполнять наши приказы, то больше никогда ее не увидите.

— Что же это получается, она заложница?

— Понимайте, как знаете. С ней вы встретитесь только после того, как ликвидируете Сталина, а там можете убираться с ней на все четыре стороны.

— Хорошо, — после некоторого раздумья выдавил Маврин. — Но вы мне обещаете, что с ней ничего не случится?

Трухин успокаивающе улыбнулся:

— Можете не сомневаться. Вы мне еще спасибо должны сказать. Не бабье это дело — с взрывчаткой по улицам бегать. Вот вам портфель, — он указал на стоящий на полу небольшой портфель. — Мину переложите в него, с этим портфелем вас никто не задержит. А теперь позвольте откланяться.

* * *

Эта ночь показалась Петру особенно длинной. Кто бы мог подумать, что он так прикипит к Лидии, и это при том, что он знал самые темные страницы ее прошлого. Говорят, что общее дело сближает. Так оно и обстоит в действительности. Но чаще всего в объятия бросает чувство опасности. Оказавшись в одиночестве, Маврин вдруг понял, что лишился чего-то очень важного. Лидия была для него не просто женщиной, с которой его свел рок, она действительно стала его женой.

И еще, где Фелькерзам? Почему он не выходит на связь? Ведь Грейфе говорил, что в Москве они будут координировать свои действия. Неужели и здесь какой-то подвох?

Проворочавшись всю ночь, Петр уснул только под утро.

Проснулся он от тревожного птичьего гомона. Подошел к окну. На тополе, росшем под балконом, он увидел стаю ворон, атакующих огромного серого кота. Отмахиваясь когтистой лапой от наседавших птиц, тот уверенно продолжал карабкаться по сучковатому стволу в направлении большого гнезда с птенцами.

Упорный, дьяволенок!

Распахнув дверцу балкона, Маврин взмахнул рукой и громко шикнул. Мохнатый озорник озадаченно посмотрел на человека, выглянувшего с балкона, после чего неуверенно принялся спускаться под непрекращающимися птичьими атаками.

Закрыв балконную дверь, Петр вернулся в комнату. Приятно начинать день с хорошего дела. Минимум усилий, а несколько божьих душ уже спасено.

Открыв шкаф, он достал костюм. Из шкафа дохнуло тонкими женскими духами. На плечах аккуратно развешаны кофточки, платьица. Ничто не свидетельствовало о том, что Лидия ушла надолго.