Убить ворона

Поразмыслив, Александр все-таки пришел к выводу, что стоит возвратиться в гостиницу, которую он снял утром, хотя какое-то шестое чувство подсказывало ему, что стоит держаться подальше от этого злачного места с хорошенькими горничными-шпионками. Но соображения усталости и того, что его адрес известен теперь Али, взяли верх. Турецкий еще немного погулял по темнеющему городу, натыкаясь на бездомных, которые располагались на ночлег буквально под каждым кустом, и зашел в отель. Фигура в белом исчезла. И это тоже не понравилось Турецкому.

Понимая всю бесполезность замков, Александр все же повернул ключ в номере на три оборота до отказа, проверил прочность двери, с силой подергав за ручку, и с тяжелым сердцем отправился в ванную. Только душистое полотенце, которым он обвился после душа, не желая сковывать настрадавшееся за день тело бестолковым халатом, дало ему видимое расслабление. Турецкий с трудом дотащил ноги до постели, удивляясь своей быстро взявшей верх усталости, и провалился в забытье. Сон мгновенно накрыл его ночным кошмаром. Александру снились длинные, тонкие руки монстров, которые тянулись от обезображенных проказой трупов людей. Он стремился увернуться от цепких, липких лап, но ноги не слушались, он не мог вырвать их из огненной расползающейся вокруг лавы. «Белая женщина» хохотала чудовищным громовым смехом и, задевая белым крылом своего балахона, пролетала над головой Александра. Наконец она рассыпалась на части и на землю с грохотом полетели какие-то нечеловечески крепкие ее органы.

– Вот! Вот! – кричал во сне Александр. – Я знал, что это не женщина! – Но чьи-то руки так крепко зажали ему рот, что он стал задыхаться. Силясь разлепить глаза, Турецкий попытался поднять руки, но они словно приросли к постели. Все тело разом обрело свинцовую тяжесть. Почти возле уха он явственно различил чей-то шепот на непонятном каркающем языке. Собрав остатки воли, Турецкий рванулся, преодолевая кошмар, но кто-то припечатал его вялое тело к кровати. Укол наркотика в вену довершил одурманивание.

Глава 29. ГОЛУБИ

Елена Савельева лежала с закрытыми глазами. Она не спала, но и не бодрствовала. Ей не хотелось ни о чем думать, не хотелось вспоминать, где она и что с ней произошло.

Раздался телефонный звонок. Звонила коллега из ее школы. Это была учительница истории, которая уже не один год набивалась к ней в подруги.

– Леночка, дорогая моя! Сейчас твоя задача только в одном – пережить все это, – проникновенно говорила кандидатка в подруги. – Бывают в жизни такие моменты, которые нужно не прожить, а именно пере-жить. Просто есть, просто ходить, спать, просто вставать по утрам и чистить зубы…

– Хорошо, – перебила ее Савельева, – сейчас встану и почищу зубы.

Елена Георгиевна повесила трубку. И хотя она продолжала лежать с закрытыми глазами, этот звонок вернул ее к действительности, от которой она так хотела убежать.

После истерики, когда ее успокаивал Турецкий, она проспала почти сутки. Проснулась на следующий день к вечеру и все не могла понять, ночь сейчас или день. Она сразу вспомнила про Турецкого. Стало стыдно и одновременно приятно от этих воспоминаний. В сознании обрывочными картинами проносилось, как он нес ее на руках из ванной в спальню. Как осторожно положил на кровать. Сильные и властные руки. Она до мельчайших подробностей помнила эти руки. Тогда Елена ничего не чувствовала. А сейчас при воспоминании об этом испытывала приятное волнение.

– Зачем я об этом думаю? – произнесла Елена вслух.

Она заставила себя встать, сварить кофе. Привычная суета на кухне отвлекла ее от воспоминаний. Но как только она выпила кофе, будоражащие мысли вновь вернулись к ней.

В дверь позвонили.

«Этот противный электрический щебет», – с неприязнью подумала Савельева.

Такой звонок поставил ее муж.

«Не буду открывать», – решила Елена.

Но в дверь настойчиво звонили, будто были уверены, что она дома.

– Может, с ней чего случилось, она бледная позавчера была, аж зеленая, – послышался за дверью незнакомый женский голос.

– Мужик к ней прошлым вечером приходил, – не замедлила вставить родственница Сабашова, от которой не могла укрыться никакая деталь из частной жизни соседей.

– Может, куда ушла с утра? – рассудил мужской голос.

– Да никуда она не выходила. Мужик прошлой ночью ушел. А она так и не выходила. Подозрительный мужик, – нагнетала страсти родственница Сабашова.

– У тебя что ни мужик, то подозрительный, – ухмыльнулся мужчина. – Не любишь ты нашего брата. Не сложилось, видать, у тебя с мужиками.

– Уймись, пень старый. Все б тебе зубы скалить, – огрызнулась соседка Савельевой.

– Может, дверь ломать нужно? – решительно вставил еще один мужик.

– Вон, Ваня идет. У него большой опыт по этой части. – Голос незнакомой женщины повеселел от возможного поворота событий.

– Участкового тогда позвать надо, – со знанием дела подсказала родственница Сабашова.

– Кому что ломать? – нетрезвым голосом отозвался Ваня. – Это мы за раз, пять минут – и готово. Пузырь только ставьте.

– Подождите, как мы ломать будем? А потом кто за это ответит? Участкового нужно, – снова попыталась призвать к законным действиям родственница Сабашова.

– Да разберемся, – перебил ее Ваня, уже опасаясь, что «пузырь» сорвется. – И выломаем, и на место поставим, ежели чего.

Ваня стал пробовать дверь на прочность. И Елена поняла, что ее в покое не оставят.

Когда Савельева неожиданно открыла, все с ужасом отшатнулись. И долго подозрительно смотрели на Елену. Людей набралось много.

– А мы уже тут беспокоились, – невнятно попыталась оправдаться за всех незнакомая Савельевой женщина.

– Чего не открывали, Елена Георгиевна? Переволновали нас, – с укоризной сказала родственница Сабашова. – Так же не делается!

– Может, мне еще перед вами извиниться? – тихо, но с вызовом сказала Савельева.

Елена захлопнула перед соседями дверь. Она прошла в спальню и легла на кровать, рядом с которой стояло кресло. Его придвинул сюда Турецкий в ту ночь. Отсюда он наблюдал за ней, когда она спала. Савельева поймала себя на мысли, что ей не хочется возвращать это кресло на место.

«Что за странности?» – усмехнулась она про себя.

Ей вспомнилось, как Турецкий укладывал ее в постель и как в ту минуту она остро осознала, что рядом с ней мужчина. Как только он наклонился к ней, чтобы поправить одеяло, она резко перехватила его руку.

– Не надо! – испуганно взглянула она на него.

– Конечно, не надо, – мягко ответил он ей и, осторожно высвободив свою руку, все же накрыл одеялом.

Она не помнила, как заснула. Но ей казалось, она чувствовала, засыпая, на себе мужской пристальный взгляд.