Убить Ющенко!
Шрифт:
— Хорошо, — сказал он, — так что же произошло?
— Сегодня утром американец перезвонил Игорю. Он хотел увидеться с ним. Игорь сразу же предупредил меня. Он был не в своей тарелке. Я испугался, что он даст переубедить себя или же скажет еще что-нибудь. Потому что накануне он назвал этому типу мое имя.
— Что? Ваше имя?
Николай не поверил своим ушам. Дело было еще серьезнее, чем он предполагал. Олег Будинок повторил ему то, в чем ему сознался Игорь Байкал. Последний, хорошо заложив за воротник, расслабился, уверенный, что его посетитель не выйдет живым за пределы дачи. В завершение Олег Будинок сообщил:
— Когда Игорь рассказал мне, что этот американец возвращается, я испугался. Один из его телохранителей
— Вы поступили правильно, — одобрил Николай Заботин, — но надо предусмотреть, что будет дальше. Во-первых, вы уверены в этом Анатолии Гирке?
— Он мне многим обязан...
— Этого недостаточно, — отрезал россиянин, — вам необходимо позаботиться о том, чтобы убрать его как можно скорее. Вызовите его в надежное место, чтобы отблагодарить. Но это не все, — добавил он после молчания. — С этого момента американцы в курсе, что вы имеете отношение к этой истории. Они что-то предпримут.
— Что именно?
— Ничего не могу сказать, — сознался россиянин, — но следует ожидать худшего. Пока что не делайте никаких движений. Игорь Байкал мертв, и это хорошо. Завтра устройте все, что полагается, в отношении Анатолия. Затем сообщите мне. Но никогда больше не говорите со мной по телефону.
Он затормозил и остановился у тротуара, предварительно бросив взгляд в зеркало заднего вида, чтобы убедиться в том, что улица пуста.
— До встречи, — сказал он просто.
Олег Будинок удалился, пытаясь понять, где он находится. Он не обращал внимания, каким маршрутом они ехали. После разговора с Николаем Заботиным он почувствовал облегчение. Если однажды дела примут плохой оборот, россиянин организует ему прием в своей стране.
Ирина и Малко снова сидели в «Чайковском», ресторанчике на Бессарабской площади. Зал был почти пустой, за исключением группы шумных итальянцев. Ирина Мюррей вернула Малко показания Анатолия Гирки.
— Поразительно! — заключила она. — Если какая-нибудь газета опубликует это, генеральный прокурор вынужден будет начать следствие.
— Не это является целью, — заметил Малко. — Я хочу сообщить об этом документе Олегу Будинку. Чтобы тот отреагировал.
— Он попытается убить тебя.
— Может быть, и нет. Он ведь догадается, что оригинал в надежном месте, как и автор этого текста. И, возможно, он не уверен на все 100 % в поражении Виктора Ющенко... Значит, на этом можно сыграть. Ты могла бы передать этот документ прямо ему в руки, завтра утром, в администрации президента?
Несколько мгновений Ирина Мюррей сидела молча, прежде чем произнесла с кислым видом:
— Так вот почему ты так хорошо занимался со мной любовью...
— Нет, — поклялся Малко. — Этот ход не представляет никакой опасности. И я не думал об этом в номере. Но мне нужен кто-то абсолютно надежный, чтобы передать этот документ Олегу Будинку. Я предупрежу его заранее, оставив сообщение на его мобильном.
— Хорошо, я пойду туда завтра утром, — пообещала молодая женщина, укладывая показания в сумку.
Высадив Олега Будинка, Николай Заботин возвратился в посольство, где начал перебирать имена агентов, входивших в его старую сеть в то время, когда он был откомандирован в Киев. Последний инцидент с Игорем Байкалом убедил его в одной вещи: за четыре дня до последней части своей операции он не мог позволить себе, чтобы агент ЦРУ всюду совал свой нос. К сожалению, он не мог поручить его устранение одному из бывших бойцов «Беркута». Для этого они были недостаточно утонченными. Что касается полковника Городни, то он всю свою карьеру просидел в кабинетах... Поэтому он тщательно проанализировал все имена своих бывших сотрудников, и в итоге остановился
на одном: Александре Перемоге. Он обладал именно теми данными, которые были ему нужны. Вот только, жив ли он еще? Это Николаю Заботину известно не было. Единственным способом узнать было явиться к нему домой, при условии, что он не переехал.Снова сев в свою безликую «Ладу», он двинулся в путь и вскоре припарковался напротив маленького скверика. Дом стоял на прежнем месте. Он проверил по своему досье код входной двери и набрал его. Чудо: за восемь лет он не изменился! Что было хорошего в советском оборудовании, так это то, что делалось оно на века! На лестнице воняло капустой, грязью и мочой. На втором этаже он включил миниатюрный фонарик, чтобы определить нужную дверь, и позвонил. Изнутри послышалась возня, потом какой-то голос спросил через дверь:
— Кто там?
— Николай, — ответил россиянин.
— Николай Заботин!
Последовало долгое изумленное молчание, затем послышался звук от отодвигаемого засова, и Николай Заботин увидел лохматую голову с плохо выбритым лицом и глазами, мигающими за толстыми очками. Озадаченный Александр Перемога задумчиво рассматривал человека, возникшего из его прошлого. Как бы обращаясь к самому себе, он пробормотал:
— Николай! Ты вернулся!
Машинальным движением он приоткрыл дверь, и россиянин проскользнул внутрь маленькой квартиры, загроможденной книгами, гравюрами и другим невообразимым хламом, затем прошел в небольшую гостиную, из которой можно было попасть прямо в миниатюрную кухоньку. Из мебели в гостиной был разбитый диван, покрытый разноцветной тканью, деревянный стол да несколько стульев. Пахло бедностью: бывший агент СБУ получал, должно быть, не особо большую пенсию.
— Хочешь чаю, Николай?
Александр Перемога уже возился на кухне. Николай Заботин присел на пластиковый стул, слегка удрученный. Александр Перемога оказал Советскому Союзу значительные услуги. Сегодня же о нем забыли, вычеркнули из списков...
Бывший агент СБУ вернулся с чайником и двумя чашками сомнительной чистоты, с извиняющейся улыбкой на лице.
— У меня нет даже водки, чтобы чокнуться.
Николай Заботин поднял чашку с чаем.
— Ничего! За нашу дружбу.
Они отпили понемногу неприятно теплого, бледного чая. Россиянин глаза в глаза посмотрел на своего старого боевого товарища и спросил:
— Ты не поменял свои взгляды за это время? Ты по-прежнему наш друг? Друг России?
— Да! Да! — сразу же ответил Александр Перемога. — Когда я вижу, как этот негодяй Ющенко пытается завладеть страной, чтобы перепродать ее американцем, у меня начинает болеть сердце.
Александр Перемога был родом из Днепропетровска, большого русскоязычного города на востоке страны, жившего за счет горной промышленности. Вся его семья работала на шахтах, и он единственный смог получить образование, а затем поступить на службу в СБУ. Это был его маршальский жезл. Его слова взволновали душу Николая Заботина. Было просто чудесно так вот реактивировать старый механизм, который начинал работать плавно, без каких-либо толчков. Он вдруг почувствовал гордость за то, что он делал: он боролся ради того, чтобы Россия Владимира Путина всегда была великой и сильной. Коммунизм был всего лишь средством расширить ее власть. Режим исчез, но борьба продолжается.
— Александр, — спросил Николай Заботин, — ты бы хотел помочь мне в борьбе против американцев?
Тот вскочил с обиженным видом.
— Ну, разумеется! Что надо сделать?
— То, что ты делал раньше, — благодушно ответил россиянин. — Только сейчас дело более рискованное. Но ты участвуешь в Истории. Это во имя Родины.
Александр Перемога поднял свои усталые глаза, полные решимости, от которой россиянину потеплело.
— Скажи мне, кого и где, и предоставь мне снаряжение. У меня больше ничего нет.