Убить Зверстра

Кстати о джипах. Вы мне не скажете, зачем они нужны городскому парню, если он не женат, не увлекается грибной охотой и охотой на беззащитных представителей дикой фауны и, судя по всему, не бандит, предполагающий гонки и убегания от преследователей по бездорожью? Странно, правда? Только не говорите мне о престиже, об обязательных предметах, демонстрирующмх профессиональную принадлежность и статус субъекта, — эти сказочки придуманы для бедных дураков (нет, не в переносном смысле, а в прямом). Они закончились как раз тогда, когда подпольные миллионеры начали ездить на подержанных «Москвичах», нанимая, правда, лакеев подметать перед ними дорогу. И не для того покупаются такие вездеходы, чтобы деньги истратить, которые девать некуда, — денег много не бывает. Я чего взъелась-то? Моя соседка — курица курицей, если судить о ее мозгах — возит на джипе своего пацана в школу, что за три квартала от дома. И все. На шоппинг, уик-энды, в гости и на более длительный отдых семью возит ейный муж на своем «авиа-шевроле». Вот я и подумала, что наличие джипа без оправдательных причин либо показатель пробуксовки мозгов (зовите Елизавету Климовну Гоголеву для диагностики и лечения), либо предмет для исследования, находящегося в компетенции более суровых органов, выносящих приговор. Попомните мое слово, так оно скоро и будет. В стране надо создавать новые рабочие места, и не без того, чтобы какому-то умнику не пришла идея учредить институт по исследованию целесообразности человеческих поступков. Ох, не буду сорить креативом: конкурент не дремлет, вор не спит.

Ну, это я набрала скорость, и меня занесло по дороге. Итак, я, неблагодарная личность, забыла, что тут была и упомянутая Елизавета Климовна со своим мужем. Зато теперь выделяю ее присутствие особой строкой. Низко снимаю шляпу! Без ерничества, клянусь своим зубом мудрости, как раз лезущим из меня в поперечном направлении (посочувствуйте, готовлюсь к операции).

Да, кого я еще не назвала? Ага, чинно восседали представители власти, но, не взыщите, точно не скажу какого уровня, кажется из отдела культуры. По виду занозистые такие особы женского полу, судя по манерам — то ли простые бабы, то ли вульгарненькие соблазнительницы, скрывающие свою продажность и приспособленчество, что в итоге тождественно (может, и грубо сказано, зато суть тут тонка, как игла, какие любит втыкать в пациентов наша Гоголева). Были какие-то журналисты, но я тоже не вникла, кто и откуда. Отдельно сидела парочка писательниц, с которыми Ясенева поддерживала более-менее приятельские отношения. И все, если не считать нас, работников магазина, и Павла Семеновича — любимого мужа. Как говорится, наконец, но не в последнюю очередь.

Ну для абсолютной точности замечу, что и охрана ресторана в полном составе уселась своим кругом — все с железными шеями и плечами в метр шириной. Попивали водичку (на службе у капиталистов не моги, брат, расслабляться) и ржали, наверное, над сальными анекдотами. Что-то по моим представлениям их многовато было, но кто ж откажется от интересного зрелища, если оно происходит у тебя под носом?

Ясенева была сама лаконичность.

— Эту презентацию мы, — тут она показала на Валентину, с которой впервые заговорила об этом, — хотели провести еще полгода назад. Но были обстоятельства, вынуждающие меня отвлечься от намеченных планов. Обстоятельства столь серьезного свойства, что мне, пожалуй, стоит отчитаться в них особо, что я и сделаю не откладывая.

***

Никоим образом не льщу себя надеждой, что я могу в чем-то перещеголять Дарью Петровну. Но именно в этом вопросе ей нужна помощь, чтобы и короче и проще поведать следующее.

После беседы с Марией Григорьевной Дарья Петровна лишний раз убедилась, что была права, дав мне совет, намекнуть в разговоре со Зверстром (а следствие, произведенное по следам самоубийства Хохнина, уже доказало это был он и сообщило свои выводы общественности) на некую бабку, которая якобы готова заговорить. Интуиция все-таки не подвела ее! Не зря она такие кренделя с Ясеневой выделывала, приступы да припадки учиняла, а Гоголева чуть с ног не сбилась, выискивая в справочниках и научной литературе диагнозы новейших времен. А это просто-напросто интуиция, словно превратившись в физический орган, спазмами исходила, в снах изощрялась, неся Дарье Петровне информацию об окружающих ее настроениях, намерениях, мыслях и прочей ерунде, проистекающей из человеческих мозгов, находящихся по соседству. Обрадовалась Дарья Петровна своему скорому выздоровлению, ибо уже не сомневалась, что со Зверстром мы справимся чин-чинарём и ближайшее пространство вокруг нее оздоровится от нечисти. Но и огорчилась, почувствовав себя обреченной на постоянную борьбу со злом, раз ее интуиция повадилась подавать ей сигналы и требовать от нее очистительных мер.

Размышляя об этом, она зашла в сквер напротив своего дома, прошлась по аллеям и вокруг кафедрального собора, который как раз уже встал в строй и притягивал к себе люд страждущий обещаниями утешения в скорбях. Тут в уголке, возле памятника погибшим на посту милиционерам, было всегда людно — молодые мамы облюбовали это место для своих прогулок. И не зря. В сквере пахло смесью прелой прошлогодней листвы и молодой зелени, отчего не чувствовалась загрязненность воздуха выхлопными газами многочисленных машин. На деревьях начинали распускаться почки и тоже невозможным образом обогащали мир, окутывая его флером чистоты и сообщая ему чарующую иллюзию бесконечной благости и приветливости.

Только об одном оставалось подумать Ясеневой — как бы не навредить себе резким выходом из столь долгого и напряженного поиска изувера и вступлением в полосу покоя и отдыха. И тут она задумалась — а все ли сделала до конца? Может, остались кое-какие невыясненные моменты?

Она начала перебирать в памяти всех людей, причастных к этой истории, и просчитывать, все ли ей с ними ясно и понятно. Ну, распавшаяся чета Сухаревых, образовавшая две счастливые (если это не прозвучит кощунственно при столь печальных обстоятельствах, в которых это произошло) пары, и Дубинская, довольная складывающейся жизнью своей дочери, вопросов не вызывали. Биденович, покрывавшая своего соседа, оказавшегося искомым Зверстром, может, не имела злого умысла, а была ловко им обманута. Тут следствие само разберется, как придет черед. Участковая врач Лысюк Лидия Степановна не совершила никакого неблаговидного поступка — Ваня Васюта действительно сильно болел, как и Хохнин, кстати, — весь февраль лютовал грипп, не удивительно. Мария Григорьевна рассказала все, как на духу, с нее нечего больше взять. Мальчишки Артемка и тот же Ваня Васюта, хоть и не правы были по сути дела перед законом, но поступок их был продиктован благородным стремлением отомстить за своего коллегу по шахматам Женю Пиленко и выявить нелюдя, сеющего смерть. Безвременно ушедшая Евдокия Тихоновна Жирко, светлая ей память, ускорила выявление злодея, с чем не могла справиться милиция.

На днях девчонки поговорят в магазине с Хохниным, и тогда он или выдаст себя необдуманными действиями, так как будет застигнут врасплох (ведь именно от них он менее всего ожидал разоблачения), или, что предпочтительнее, чтобы не таскать по судам Артемку и Ваню, после этого сам себе вынесет смертный приговор. Тут Ясенева больше склонялась ко второму варианту, ибо чувствовала всеми своими фибрами, что Зверстр дошел до черты, за которой ему жизни нет: фантазия его выдыхается, нервные и физические возможности, видимо, тоже, а психика требует все новых впечатлений. Круг замкнулся, ему надо кончать с жизнью. Ну не вычисли они его сейчас, может, и появилось бы еще с десяток жертв, а потом все стихло бы, и никто бы не догадался, что ужас отошел вместе со странным самоубийством скучающего старого холостяка — неустроенного в личной жизни, заплывшего жиром тихого субъекта.

Дарья Петровна не заметила, как сошла с аллеи и пошла по газону, наслаждаясь ощущением утопания туфель в живом теплеющем черноземе. Казалось, она вернулась в свое сельское детство и сейчас идет на уроки по слегка утоптанной стежке, выбирая наименее влажные места, чтобы сохранить в чистоте обувь. Они с подружками состязались в том, кто чище и аккуратнее доберется до школы по едва просохшим проселкам. Она очнулась, когда споткнулась о трубу полива, и остановилась, озадаченно озираясь: чего забрела сюда, почему не смотрела под ноги, что так сильно отвлекло ее от действительности?

Плавное и логичное течение мысли, конечно, поглощает человека, снижая его внимание, но не настолько, чтобы свергнуть с дороги, споткнуться о лежащий на пути предмет. Значит, что-то не устраивает ее в выстраиваемой цепочке размышлений. Камень преткновения появился сначала там, а уж потом она начала плутать по местности и спотыкаться в прямом смысле.

А Хохнин ли? Один ли он? Не совершает ли она недосмотра? Что ее не устраивает, что настораживает в его фигуре? Ответ надо было найти немедленно, счет шел на часы, девчонки в магазине могли в любой момент наломать дров и нажить неприятностей, а то и испортить все дело, так хорошо выстраиваемое совместными усилиями.

Найти этот камешек преткновения, что мешал Ясеневой хуже занозы, ей оказалось не просто, пришлось еще с часик покружить по скверу, погулять на свежем воздухе, а потом посидеть в своем кабинете, где ей так уютно и плодотворно думалось, и порисовать схемы событий, ища их пересечения в пространстве и времени. Затем она, откинувшись на спинку кресла, облегченно вздохнула, удивляясь невероятности своего предположения, выплывшего на поверхность из очевидных фактов. И отменять то, что готовилось в магазине, не стала.

***

Новый день выдался не хуже предыдущего. Конечно, вспышку цветения, взрыв зеленой листвы сдерживали ночные прохлады, но, видно, и сама природа, не глядя на термометр, знала, когда ей пришла пора пускать на свет новую жизнь. Набухшие вовсю почки сирени словно заснули, досматривая последние кадры отошедших видений, словно застыли на старте, на изготовке, ожидая команды «Живи!», чтобы ринуться к печальному финишу осени. Всех мастей тополя бурно сбрасывали на землю продолговатые бурые соцветия, никогда не соединяющиеся в представлениях людей с цветением, они лишь добавляли работы дворникам. Но душа от вида и этих неказистых примет зеленых свадеб освобождалась от уныния, тянулась навстречу новым ожиданиям, в кой-то раз зная, что и как будет, а все же ожидая невозможного чуда. От кого? От природы, от людей ли, или от непредсказуемой судьбы?