Убитая в овечьей шерсти

— Кажется, да, — сказал Аллейн, переводя взгляд с железного бруска на голову Фабиана.

Он вытянул рукава своего собственного пальто, сначала с одной стороны, затем с другой. На левом рукаве была отметина, похожая на рубец, вокруг которого сморщился твид. Поверхность материи была повреждена и покрыта коричневым пятном.

Аллейн отнес клеймо в дальний конец овчарни и набросил на него мешок. Он стоял в темноте, рассеянно глядя на лужицу света вокруг головы Фабиана. Казалось, она далеко, словно необитаемый остров.

— Забавно! — вдруг громко произнес кто-то. У Аллейна дрожь пробежала по коже. Он стоял неподвижно, ожидая.

— Какого дьявола! Носишься, как угорелая кошка!

Внутри островка желтоватого света что-то задвигалось. Аллейн тихо двинулся к Фабиану.

— Это не прибавит вам популярности, — хихикнул Фабиан и через минуту, с отвращением и изумлением:

— Терри! О Боже! Лучше бы я сюда не заходил. Глупый старик.

Внезапно он сел. Аллейн произнес, успокаивая его:

— Все в порядке. Можете заснуть.

— Да, но зачем так носиться? Где это было?

— На лавандовой тропе, — откликнулся Аллейн.

Глаза Фабиана были открыты и смотрели на Аллейна из-под нахмуренных бровей.

— Кто ее нашел?

— Дядя Артур.

— Ну, вы в порядке, а я нет. Мне кажется, я плыву. Тут еще это проклятое пианино. Хоть бы он заткнулся. Встать!

Теперь он боролся с Аллейном, в то время как его взгляд бродил по стене и стропилам.

— Пошли, ребята! — крикнул он. — Я поведу вас!

Теперь он так разбушевался, что мог сбить с ног.

— Я стараюсь тебе помочь, ты, козел, — проворчал Аллейн.

— Понятия не имею, откуда он взялся, — задыхаясь, произнес Фабиан. — Не спеши, Фрици. Я еще поеду на родину. — Он бросился вперед, схватил Аллейна за подбородок и принялся штурмовать стену овчарни. Аллейн схватил его за колени. Внезапно Фабиан потерял сознание, и они вместе упали на пол, причем Фабиан оказался наверху.

— Слава Богу, что он не стукнулся снова головой, — с этой мыслью Аллейн выполз наружу и, сам нетвердо стоя на ногах, принялся укладывать Фабиана.

— О Урси, божественная дурочка, — глубоко несчастным тоном произнес Фабиан, повернулся на бок и крепко уснул.

— Если это амнезия, — пробормотал Аллейн, ощупывая свою челюсть, — в ней есть некая система.

Голова у него гудела. «Что он, возвращается на прежний круг? К борту судна. К воротам. К тропинке. Что же произошло в огороде?» Он выглянул на морозную улицу. Над ним, нагнувшись вправо, гигантский пирамидальный тополь, словно копье, бросал вызов звездам. «Это поблизости от грядок с кабачками, — подумал Аллейн. — …Он был под деревом. Брюки у него были в грязи. О Господи, что толку от пары брюк, которые были выпачканы больше года назад?» Жужжание в голове прекратилось, зато теперь он сильно дрожал и снова отступил в темноту за дверью, бормоча: «К утру я схвачу отменную простуду!»

Ночь была тиха, даже голос реки Мун, сбегавшей с горного уступа, доносился словно слабый шепот, не нарушая общего безмолвия, и скорее угадывался, чем слышался. Внезапно на главной дороге послышался шум. Он вспомнил, как они с Маркинсом скользили и падали на обледенелой дороге. Затем раздалось слабое металлическое звяканье. «Это забор, — догадался он, — минута — и кто-то выйдет на дорогу». Возле жилищ слуг забряцали цепи. Собаки с Маунт Мун, не в силах покинуть своих конур, яростно лаяли. Мужской голос кричал на них: «Ложись, Джон! Ей-Богу, взгрею тебе бока!» Цепи звенели, и проволока на заборе вторила слабым металлическим эхом. В проходе показался свет.

— Проклятье! — выругался Аллейн, — Всегда что-нибудь нарушит ход событий.

Глава 10 НОКТЮРН

Томми Джонс и его сын подошли к входу вслед за Маркинсом и стояли, моргая от света лампы. Томми хмуро взирал на Аллейна.

— В чем дело? — спросил он.

— Смотрите.

Он двинулся вперед. Клифф громко произнес:

— Это Фабиан.

— Да, — откликнулся Аллейн.

— Что с ним? — он повернулся к Маркинсу. — Почему вы сразу не сказали, что это Фабиан?

— Приказ, — коротко ответил Маркинс, и Томми Джонс быстро взглянул на Аллейна.

— Чей приказ? — требовательно спросил Клифф. — У него что, опять приступ? — Голос его звучал пронзительно. — Он мертв?

— Нет, — сказал Аллейн.

Клифф шагнул вперед и опустился на колени возле Фабиана.

— Отойди, — сказал отец.

— Я хочу знать, что произошло. Я хочу знать, не обидели ли его.

— Его ударили по голове, — проговорил Аллейн, — железным клеймом.

Клифф закричал, и отец положил руку ему на плечо.

— Только не говорите ему об этом, когда он придет в себя, — продолжал Аллейн. — Запомните, это важно. У него был сильный шок, и пусть он сам объясняет, что произошло. Никому не говорите.

— Железным клеймом, — повторил Томми Джонс, — неужели?

Он бросил взгляд в угол, где обычно хранилось клеймо. Клифф быстро сказал:

— Оно было не там. Его оставляли над прессом.

— Где же оно сейчас?

— Надежно спрятано, — промолвил Аллейн.

— Кто это сделал?

В ответ на это Аллейн лишь покачал головой.

— Я проверял людей, сэр, — сказал Маркинс. — Все на местах. Бен Вилсон сказал, что за последний час никто не уходил и не приходил. Элби пьян мертвецки. В стельку.

— Ладно. Есть носилки?

— Да, сэр. Это те, которые миссис Рубрик использовала для оказания первой помощи.

— Вы ходили в дом? — резко спросил Аллейн.

— Нет, они были припрятаны наверху. Беритесь, Томми.

Они выгрузили груду серых одеял. Трое мужчин развернули носилки, положили на них Фабиана и укрыли одеялами. Клифф, сцепив ладони, смотрел на всех с несчастным видом.

— Проклятая дорога обледенела… — пробормотал Аллейн. — У вас гвозди в ботинках, Джонс. И у мальчика. А у нас с Маркинсом подошвы гладкие.

— Тропа не такая уж скользкая, сэр, — ответил Маркинс.

— Вы шли по кухонной тропинке? — осведомился Томми Джонс.

— Готово? — спросил Аллейн, прежде чем Маркинс успел ответить. Они взялись за концы носилок. Фабиан открыл глаза и посмотрел на Клиффа.

— Привет, — явственно произнес он. — Явление младенцев.

— Это я, — неуверенно произнес Клифф, — вы поправитесь, мистер Лосс.