Убийца на вечеринке с шампанским (= Любитель Шампанского, Убить, чтобы остаться)

Джонни снова призвал к тишине.

– Вы столько времени ждали меня, - сказал он. - Дайте мне десять минут, чтобы сполоснуть лицо и надеть свой парадный костюм, потом я останусь с вами сколько захотите. Навсегда, если пожелаете.

Он спустился со сцены и, направляясь по проходу между рядами, прошел мимо Куиста и Лидии. За ним по пятам следовал Эдди Уизмер, его мальчик на побегушках, похожий на Мики Руни. Джонни остановился около Куиста. Вблизи он выглядел напряженным и взволнованным - вполне на свой возраст.

– Мне надо поговорить с тобой, дружище, - сказал он Куисту.

– Конечно, Джонни, - ответил Куист. - Завтра. Приходи ко мне около одиннадцати завтра утром, и мы выпьем за завтраком.

– Сегодня ночью, когда все это закончится! - возразил Джонни. - Я нуждаюсь в твоей помощи, дружище. Господи, как мне нужна твоя помощь!

И он пошел дальше, а девушки цеплялись за его одежду.

Глава 2

Что касается музыки, то эту ночь невозможно забыть. Джонни был в своей лучшей форме и, похоже, не знал усталости. Он пел и играл Кола Портера и Джероми Керна, Гершвина и Берлина, "Битлз" и Берта Бакарака. Он выполнял просьбы публики, не оставив без внимания ни одну. Дон Эдвардс, который аккомпанировал Джонни в течение двадцати пяти лет, казалось, медленно увядал под ослепительными лучами прожекторов, но сила и энергия Джонни росли на глазах. Пожилые хронометристы вспоминали истории далеких двадцатых, когда после представления музыкальной комедии в старом театре "Уинтер Гарден" Эл Джолсон появлялся, бывало, на авансцене и спрашивал: "Хотите еще послушать? Я в настроении спеть" - и продолжал петь до рассвета.

Брайан Марр, журналист, настолько заинтересовался происходящим, что остался после своего сообщения новостей, чтобы посмотреть, что произойдет дальше. В зале не было ни одного свободного места, но он уселся на ступеньках в проходе между рядами рядом с Джулианом Куистом. В те несколько минут, пока публика ждала Джонни, который пошел умыться и переодеться в сверкающий золотом смокинг, Марр рассказывал:

– В Чикагском аэропорту сейчас, должно быть, глубокая ночь. Сначала этот переполох из-за бомбы, а потом, пока в самолете искали несуществующую бомбу, какой-то человек был убит в мужском туалете - застрелен насмерть.

– Мы его знаем? - сухо поинтересовался Куист.

Марр пожал плечами:

– Никаких подробностей еще нет.

Позднее, когда труба Джонни издавала мощные звуки, Марр недоверчиво покачал головой:

– Клянусь, никогда еще он не был в такой прекрасной форме.

– Два года отдыха, - заметил Куист. - Его дыхательные пути были сильно потрепаны, когда он ушел со сцены.

– Здорово пил, верно?

– И все еще пьет, - уточнил Куист.

– Не понимаю, почему он ушел, - заметил Марр.

– Заработал больше денег, чем можно было потратить; приобрел столько поклонников, что уже не знал, как от них избавиться.

– Ерунда, - возразил Марр. - Он ненасытен. Понаблюдай за ним. Он любит эту толпу, любит их за то, что они любят его. Он охотнее поет, чем пьет! Почему он ушел со сцены?

– Возможно, из-за каприза? Может, сегодняшний вечер вернет его обратно.

Эдди Уизмер, крошечный Мики Руни, прошел по проходу между рядами и остановился возле Куиста.

– Джонни говорит: забудьте о сегодняшнем вечере, - сказал он. - Он увидится с вами за завтраком.

– В одиннадцать часов, - напомнил Куист.

– Годится, - согласился Эдди.

– Он прекрасно играет, Эдди, - заметил Куист.

– Великолепно! Всегда был и всегда будет таким! - воскликнул тот.

Куист жил в двухэтажной квартире на Бикман-Плейс. Широкая терраса выходила на Ист-Ривер, неподалеку от продолговатой коробки здания ООН. На второй этаж квартиры допускали только избранных. Там была спальня Куиста, окна которой также выходили на реку: просторная комната, где много воздуха, а стены окрашены в бледные пастельные тона. Большинству она показалась бы унылой, потому что на стенах не было никаких украшений, никаких картин, только синие занавески, которыми можно задернуть окна, чтобы в комнату не проникал свет. В комнате находилось только два предмета меблировки: громадная, необъятных размеров кровать с пружинным матрасом и столик около нее, на котором стояли телефон, маленькая коробка двусторонней оперативной связи, соединяющая спальню с первым этажом, и электронные часы.

К спальне примыкала просторная ванная комната с застекленной душевой кабинкой, встроенной в пол и облицованной розовым мрамором ванной, по размерам скорее напоминающей небольшой бассейн, раковиной и шкафчиком для лекарств. Из ванной можно было пройти в гардеробную Куиста. Эта комната была больше самой ванной. Здесь стояло бюро современного дизайна, вдоль стен высились бесконечные встроенные выдвижные ящики, за ними виднелось трехстворчатое, как у портного, зеркало в полный рост. Завершали картину шкафы, в которых, по слухам, висело свыше ста пятидесяти костюмов, брюк, пиджаков, вечерней одежды и бог знает чего еще.

Дальше по коридору находилась еще одна небольшая удобная ванная, которая примыкала к другой комнате. Здесь стоял туалетный стол с театральной подсветкой над зеркалом, рядом - шезлонг, а вот кровати не было. В шкафах висели женские платья, и никого не касалось, кому они принадлежат.

Наутро после замечательного выступления Джонни Сандза в "Мэдисон-сквер-Гарден" Куист проснулся внезапно. Возможно, сработало подсознание, подсказавшее ему, что что-то случилось. Телефон на столике около кровати не зазвонил, но на нем мерцала маленькая красная лампочка. Это был звонок из вестибюля здания. Куист осторожно повернулся, чтобы не потревожить девушку, которая спала рядом с ним, и бросил взгляд на электронные часы. Шесть часов утра! Рано, очень рано! Лучи утреннего солнца пробивались в окна.

Куист поднял трубку.

– В чем дело, черт побери? - тихо спросил он.

– Извините, мистер Куист, - раздался голос дежурного в вестибюле. - Я знаю, который час. Но здесь находится мистер Сандз, который говорит, что у него срочное дело.

– Пьяный?

– Нет, сэр.

– Дайте ему трубку.

– Как говорят в мелодраме, дружище, - раздался высокий и нервный голос Джонни, - вопрос жизни и смерти.

– Надеюсь, ты не собираешься выйти отсюда через террасу - все-таки девятнадцатый этаж, - отшутился Куист.

– Я не разыгрываю тебя, дружище, - возразил Джонни.

– Дай мне пять минут, - попросил Куист.

– Я подожду тебя около твоих дверей, - сказал Джонни. - Откроешь, когда будешь готов.

Куист положил трубку и повернулся к спящей девушке. Ее темные волосы разметались по подушке. "Спит как невинный младенец", - подумал Куист. Он склонился над ней и нежно поцеловал ее, сначала в один глаз, потом в другой. Она открыла глаза и потянулась к нему.

– Здесь Джонни, - объявил Куист.

Она приподнялась на локте. Ее загар был красивого золотистого оттенка.

– Господи, неужели мы проспали до одиннадцати?

– Сейчас только шесть часов, - возразил Куист. - У него, кажется, какие-то неприятности.

– Хочешь, я потихоньку отправлюсь к себе?

– Нет. Спускайся к завтраку, когда захочешь. Ложись. Поспи еще.

Он поцеловал ее, выбрался из постели и обнаженным направился в ванную. Несколько минут постоял под колющимися струями душа, вытерся и перешел в гардеробную. Надел чистое нижнее белье, желтовато-коричневые слаксы и розовую спортивную трикотажную рубашку. Засунул ноги в сандалии, провел щеткой по волосам и спустился по спиральной лестнице на первый этаж.