Убийца шаманов

Шаман не в курсе морлока, таящегося в чащобе неподалеку. Ихтиан предупредит о подвохе до начала его действий. Кроме того, в кустах на старикана и его окружение нацелился Акела. Рыпнутся – и белая стрела вылетит к ним, тихо и смертоносно. Ауру свою белые волки умеют отлично скрывать, потому магическими средствами, ориентированными на айгату, их не засечь. Они же часть природы и неразличимы на фоне леса. Для магов разума Акела – глухая стена, точнее, валун, не подверженный ментальному воздействию. «Доверяй, но проверяй» – один из основных девизов синек.

Я подошел к пожилому шаманюге, распорядившись дюжине Улиткоголовых, посланных со мной, и Шор-Тазу с Полгом идти во главе образованной колонны. Через ихтиана связавшись с Бал-Аром, приказал ему следовать на расстоянии пятидесяти метров справа от нас, сканируя вместе с Мунком окрестности. Прояви отшельник недоброжелательность – в него и его отряд ударят с двух сторон псионической волной и, надеюсь, чем-то из арсенала теневой магии Трон-Ка.

– Почтенный Анг-Джин, ты, верно, слыхал о разразившейся в племени болезни и злобном сэкке. Не замечал ли ты в аранье странностей?

– Странности бывают чуть ли не каждую седмицу, – прокряхтел старик, удобнее устраиваясь на шее носильщика. – То птица сдохнет, то змеи из зимних нор выползут. Они обычны для леса. Необычно другое. Лес меняется. Трудно объяснить человеку… он уже не прежний. Понимаешь, Кан-Джай? В нем Сила меняется. Лесные духи будто обезумели, мечутся туда-сюда. Лешие стали угрюмее, свиты у них убавилось. Аранью что-то портит, и они уходят отсюда. Или меняются к худшему.

– Меняются к худшему? – переспросил ученик Гал-Джина.

Старик от него отмахнулся, точно от надоедливой мухи.

– Безумие, – изрек он. – Оно овладевает лесом. Злые духи плодятся и вселяются в зверей и растения. Словно гиблое место открылось в сердце наших земель.

Ох, твою дивизию, ну и хрень тут творится. Гибляком объяснить беды, свалившиеся на улиточников, проще всего. Чересчур скоординированно эти беды сыплются, бьют прицельно по синекожим. Невольно заподозришь стоящего за ширмой автора несчастий, действующего по некоему плану.

– На днях нашел однорога, забодавшего насмерть свое стадо, – продолжил престарелый шаман. – Выхожу из чащи, гляжу – он в крови весь посреди продырявленных туш стоит, жует кишки из выпотрошенного бычка.

Ошеломленные известием тролли аж притормозили. Шор-Таз с Полгом – и те переглянулись, кинув недоверчивые взгляды на старика. Травоядный дикий бык в бешенстве забодает любого, однако же не пожрет внутренностей. Одержимый на такое способен.

– Я на него охранных духов спустил. Они однорога вмиг порвали, и того, кто в нем сидел, тоже. Орава младших лоа из него прыснула, ловить пришлось по аранье, – сокрушался старик. – А позавчера набрел на задушенного медведя.

Обалдеть, блин. Медведя в лесу поздней осенью никто не задушит. Змеи попрятались по норам на зимовку, больше некому. Растерзать когтями, загрызть, разорвать бивнями – да, врагов у косолапого немало. С саблезубом не поделил добычу, на разъяренного карода наткнулся…

– Его лоза опутала, – пояснил шаман. – На верхушке сосны. Здоровый пещерный медведь, с годовалого трехрога.

Чего? Пещерные медведи по деревьям почти не лазают, тем более что огромную махину весом около тонны не всякое дерево выдержит.

– Лозу я изрубил и сжег, да толку-то. Злых духов не счесть, и лоз в аранье растет столько же. Она по-змеиному извивалась и брызгала кровавым соком.

Одержимое растение. О подобном я лишь читал в книгах, посвященных эльфийским гражданским войнам. Темные, отделившись от светлых, использовали против собратьев черную магию вызова злых духов. Короче, вселяли дрянь разную в деревья и кустарники, в траву, лозы для партизанских лесных засад. С виду растение неотличимо от нормального. Проходишь мимо – а оно потихоньку обвивает тебя ветками и внезапно сдавливает и протыкает, превращая в фарш. Темные ушастики те еще выдумщики в плане живых ловушек.

– Почтенный Анг-Джин, не узнал ли ты причины изменения леса?

– Она глубоко в аранье, Кан-Джай. Думаю, оттуда приполз тот сэкка, напугавший вас. Из непроходимой чащобы, куда и зверью хода нет. Выходит оттуда, поохотится – и назад, отдыхать.

– Где она, та чаща?

– Кабы я знал, – горько ухмыльнулся шаман. – Она сокрыта от троллей и зверья. И не чаща, может быть, вовсе. Холм, озерцо, пещера.

– Почтенный Анг-Джин, прошу, помогите нам найти ее. Если мы не остановим злых духов, Зеленым Улиткам придется уйти с родной земли и стать бродячим племенем. Озерная Улитка покинет своих детей, и они останутся без защиты и покровительства предков.

Старикан наморщил лоб, размышляя. Перспектива лишиться земли страшит синекожего, ибо на родине обитают духи-покровители. На чужбине чужие духи постараются чинить препятствия бродягам, отгонять от них добычу, запутывать. Тролли народ оседлый, кочевники у них презираемы – низший слой общества.

– Найдешь логово сэкки – найдешь чащу, – сказал отшельник.

Остаток пути мы проговорили о вчерашнем посещении троллями отшельнической землянки и об оборотне.

Оказывается, вчера шаман не пошел в деревню, потому что его тупо не застали дома в овраге. Он себе преспокойно собирал ингредиенты для зелий и составляющие для амулетов, когда к нему домой заявился отряд охотников с учеником Гал-Джина во главе. По следам отыскать старика не удалось, он специально их маскировал, чтобы недоброжелатели из соседних племен не подобрались. Вечерком застал дома дюжину Улиткоголовых и страшно удивился визиту. Страшно, поскольку перепугал бедных улиточников, без того сидящих на иголках из-за нападений наглого похитителя.

Представляю: набились в землянку двенадцать двухметровых синек во всеоружии, выставили часовых, и вдруг из вечерней мглы вырастает фигура круглого существа, из которого веточки торчат. Хворост для костра шаман домой тащил и гербарий осенний. Ветвистые оленьи рога нахлобучил ради удобства передвижения на голову, бычьи уши повесил на перетягивающую лоб наборную повязку-амулет. Естественно, воины его едва не закололи – бежать ведь некуда, в землянке засели. Крику было…

Ночью в лесу опасно и без гуляющего оборотня-убийцы. Порешили тролли с утра выдвигаться. Забаррикадировались, шаманюга защитные чары активировал, сторожевого духа на всякий случай вызвал и заставил у входа дежурить, часовых воодушевлять. Переночевали спокойно, правда, часть отряда не выспалась. Веки не смыкали особо впечатлительные индивиды: боялись атаку твари прозевать. К слову, и от присутствия сторожа трусили. Он у старикана пострашнее моего фантома и навредить может физически.

С рассветом старик быстренько сварганил завтрак на охранную дюжину, собрал необходимые в колдунском быту вещички, и синьки тронулись в путь к деревне, послав птицей весть о скором прибытии. На полдороге мы с ними и встретились. Пернатый вестник не донес сообщения верховному шаману до нашего ухода из селения.

О сэкке мы беседовали дольше. Видов призраков-оборотней множество – от лесных фантомных духов, сводящих разумного с правильного пути и ведущих в топь либо к хищникам на ужин, до колдунов, побратавшихся с лоа. Опасны они все, и лишь некоторые достаточно сильны и хитры для похищения и убийства шаманов. Таковых насчитывается около десятка. Злобные твари из старших и старейших лоа, причиняющие вред целым племенам. Они могут потягаться с покровителями кланов, в особенности если покровитель не относится к могучим духам.