Убийца (Выродок)
Шрифт:
Помимо одежды, я нашел в чемоданах кучу разных хрустальных флакончиков, купленные в Италии эротические романы, шкатулку с несколькими мужскими украшениями… и револьвер. Причем не какую-нибудь игрушку, которой следовало ожидать, а серьезный парабеллум калибра 38. Эта выбивалка для пальто, скорее всего, придавала Рапену уверенности, когда он снимал парнишек. Но в конечном итоге, как видите, ничем ему не помогла.
Я сунул револьвер под кожаный чехол своего сиденья, чтоб был все время под рукой. С этим попутчиком я уже не чувствовал себя одиноким.
Документы и деньги моего
Рассовав деньги по разным карманам, я стал рассматривать фотографию на паспорте. Конечно, я имел мало общего с этой картинкой, но если обесцветить патлы, сбрить усы и вовремя поджимать губы, можно было надеяться, что пограничники ни к чему не придерутся.
Я положил паспорт на место, в карман на дверце, и тут мои пальцы наткнулись в глубине кармана на какой-то новый предмет. Вернее, на два предмета. Это были чековая книжка и книжка банковского счета в Парижском биржевом обществе.
В чековой книжке была использована только одна страница; на корешке стояла надпись: «Я — 600 000». Это выглядело весьма театрально. Я пролистал банковские бумаги, и когда увидел итоговую сумму в колонке кредита, у меня захватило дух. Десять миллионов четыреста десять тысяч! Целое состояние…
Я разозлился от мысли, что такая сумма будет многие месяцы лежать на счету мертвым грузом и в конце концов утонет в дырявом кармане государства.
Однако чем черт не шутит? Может быть, поработав как следует мозгами, я сумею ее усыновить. Но это было не к спеху. Пока что мой план состоял лишь в том, чтобы затаиться в какой-нибудь захудалой провинциальной дыре и спокойно почитывать газетки. Если труп Рапена не обнаружат на ближайшей неделе — тогда уж можно будет подумать о будущем всерьез.
Успокоенный этим решением, я въехал в Болонью.
Мне не составило никакого труда найти шикарную парикмахерскую. Внутри салон напоминал флорентийский дворец: розовый мрамор и зеркала в декоративных рамках.
Играя роль гомика, как настоящий водевильный актер, я объяснил, что хочу обесцветить волосы. Мне волей-неволей приходилось перевоплощаться в моего персонажа. В данный момент меня звали Робер Рапен (счастливые инициалы, как сказал этот несчастный идиот!), и это возлагало на меня определенные обязательства…
Без усов и со светлыми волосами я стал выглядеть еще голубее, чем мой «натурщик». Мне сделалось намного спокойнее: никто, кроме тех, кто близко знал Рапена, не мог заподозрить подмену. Мне повезло еще и в том, что у моего «клиента» не осталось родственников, Я перехватил его как раз на жизненном повороте. А когда жизнь совершает поворот, наступает лучше время для смерти. И я вовремя преподнес ему этот подарок.
Кто знает, может быть, я, сам того не подозревая, совершил идеальное преступление!
В Болонье я перекусил, причем с большим аппетитом. Я больше
не думал о том трупе с раздробленным черепом и обугленными руками, что остался лежать на пляже. А если и думал, то разве что так, как вспоминаешь о неудачном фильме, на который пошел от нечего делать.После еды мне захотелось перепихнуться с бабой. Еще бы: я уже сто лет не расстегивал свой пояс целомудрия, и пора было догонять.
Если у тебя «альфа-ромео», то «бета-джульетту» найти проще простого. Особенно в Италии. Я немного покатался по центру города, кидая смертельные взгляды на фланирующих девок. Одна улыбнулась мне; я остановился, открыл дверь… Она без лишних церемоний залезла в машину. Это была красивая брюнетка с матовой кожей. От нее хорошо пахло, под мышками у нее виднелись черные закрученные волоски. Вообще-то я не люблю чересчур мохнатых баб и обеими руками голосую за стопроцентную женственность; но эта меня все же возбуждала.
На ней было красное платье с большим декольте и ярко-зеленая жакетка. Когда все это уселось рядом со мной, у меня создалось впечатление, что я на карнавале в Ницце. Я дружески поглаживал ее по ляжке, чтобы компенсировать свою неразговорчивость.
В конце концов я увез ее в укромное местечко и лихо вздрючил прямо в машине. С отелем мне связываться не хотелось. Дело было не в экономии: просто торопило время.
Скачка удалась на славу: настоящая симфония для задних рессор! Амортизаторам «альфы» опять, если можно так выразиться, грозил конец…
Я отвалил девчонке двадцать тысяч За такие деньги она готова была отдаться всем придворным эфиопского царя, несмотря на давний итало-абиссинский конфликт. Она извивалась как припадочная и вопила так, что закладывало уши. В общем, такая заводная оказалась — будто съела нитроглицерина или приняла отвар из шпанской мушки. Мне говорили, что у итальянок в этом месте свербит, но таких номеров я, признаться, не ожидал.
Когда она стала кончать, то издала неистовый вопль, навалилась на меня и принялась обнимать, душить, царапать. У меня было такое ощущение, что я поссорился с тигрицей.
Я мягко отстранил ее, открыл дверцу с ее стороны, выпихнул ногами на траву и уехал. Мне требовалась от нее лишь минутка экстаза; для спектаклей она могла искать себе другого партнера.
Ночь была прекрасна и нежна.
Я покинул Болонью. Мне следовало соблюдать свою программу и искать спокойную деревушку, в которой я мог бы ненадолго поселиться.
Около полуночи я остановился в поселке под названием Боккатине, расположенном посредине между Болоньей и Генуей. Я изрядно устал, и мне как раз призывно подмигивала вывеска ярко освещенного отеля.
Я вышел из машины и пошел договариваться насчет комнаты. Входя в двери заведения, я машинально сунул руку в карман — и меня словно окатили ледяной водой. Я вынул руку из кармана и порылся в других: все оказались пустыми. Тут я понял, почему шлюха из Болоньи устроила мне такое родео: старательно изображая удовольствие, она потихоньку занималась моими карманами… У меня остались только те восемьдесят долларов, которые я сунул в задний кармашек на брюках — только и всего. Но комнату я все-таки взял.