Убийство демократии: операции ЦРУ и Пентагона в период холодной войны

Более опытные повстанцы держали превосходство в течение первого месяца восьмидесятидневной войны, и правление Мобуту ставилось под сомнение. Но постоянный поток людей и военной техники в Заир как минимум из восьми западных и африканских стран создал слишком большой перевес над племенем лунда. К концу мая их наступление было сокрушено, и они были вынуждены снова отступить в Анголу.

Несмотря на то что люди племени лунда вели борьбу за племенную автономию способом, типичным для многих африканских стран после обретения независимости, Мобуту знал, что должен был разыграть антикоммунистическую карту холодной войны, чтобы заручиться большей военной поддержкой, особенно со стороны Соединенных Штатов. Соответственно, Заир начал оглашать регулярные обвинения против Кубы, которая имела многочисленный воинский контингент, все еще размешенный в Анголе.

Куба обучала и вооружала повстанцев, заявлял Мобуту. Это было верно до некоторой степени, но делалось не для того, чтобы вторгнуться в Заир. Некоторые международные левые одели лунда в революционную мантию, но на самом деле повстанцы вдохновенно боролись лишь против Мобуту, Соединенных Штатов и Франции, пытаясь отстоять свою независимость и с равнодушием относясь к любым революционным идеям. Напротив, первоначально в их попытке отделить Катангу их обучали белые наемники и поддерживали Бельгия и другие западные страны. После бегства в Анголу они служили, в обмен на убежище, вместе с колониальной португальской армией в ее кампании по подавлению активистов МПЛА. Затем, во время следующей гражданской войны в Анголе, они переключились на борьбу на стороне МПЛА и кубинцев [14].

«Куба вела повстанцев… Кубинские, российские и португальские войска боролись с нами», – настаивало заирское правительство.

Вторжение «не могло состояться и не могло продолжаться без материальной поддержки и согласия со стороны Советского Союза – при участии кубинских войск или без них», – объявил (теперь бывший) госсекретарь Генри Киссинджер. Очередной пример автоматической антикоммунистической реакции, без каких-либо доказательств [15].

Так обстояли дела. Надо отдать должное правительству Картера: оно сопротивлялось искушению подхватить все необоснованные и временами глупые обвинения, заявляя несколько раз, что не было никаких доказательств кубинской причастности и что Соединенные Штаты не рассматривали конфликт как конфронтацию между Советским Союзом и Западом. Все более и более негодующий Мобуту был вынужден заявить, что если Соединенные Штаты действительно сдались перед лицом коммунистической опасности, они должны объявить об этом [16].

Почему тогда Соединенные Штаты вообще вмешались?

На следующий день после первой отгрузки американской военной помощи Вашингтон выразил свое беспокойство по поводу возможного «ущерба» американским интересам в горной промышленности Заира. Однако не было никакой логической связи между захватом племенем лунда провинции Шаба или даже свержением Мобуту и угрозой иностранным инвестициям и кредитам. Администрация Картера не предложила никаких объяснений на эту тему. Независимо от того, кто контролирует шахты, они будут стремиться продать медь, кобальт и другие полезные ископаемые. В 1960 году сепаратистское движение тех же самых сил лунды в провинции Катанга было поддержано как Вашингтоном, так и Бельгией. Почему Бельгия теперь выступила против них, было неясно – за исключением того, что саботаж повстанцев, вкупе с перебоем в электроснабжении, привел к остановке водных насосов шахт, что вызвало их масштабное затопление.

А в соседней Анголе, как мы видели, когда «марксистская» МПЛА стала контролировать богатую нефтью провинцию Кабинда, она начала самым тесным образом сотрудничать с компанией «Галф ойл» (Gulf Oil Со). Правительство Заира, с другой стороны, в 1974 году, когда захватило большинство предприятий малого бизнеса и плантаций, не предоставляя компенсации владельцам, разделило трофеи между лояльными к Мобуту политическими лидерами. Это далеко выходило за пределы того, что делала МПЛА [17].

Выраженная обеспокоенность об американских инвестициях, возможно, служила временной отговоркой, которые часто выдвигались вашингтонскими чиновниками, чтобы иностранное вмешательство казалось более приемлемым в глазах американской общественности (что в свете традиционного марксистского анализа было наиболее нелепо), пока правительство решало, чего же в действительности они пытаются достичь. В дальнейшем на американские инвестиции не ссылались.

Американское вмешательство в этом случае представляется не более чем развитым автоматическим рефлексом холодной войны, который запускается малейшими действиями с территории страны, относящейся к советскому лагерю, в отношении страны, принадлежащей американскому или западному лагерю. Последующие события или их отсутствие, возможно, стали причиной их переосмысления в правительстве и породили дилемму, кратко сформулированную редакторской колонкой «Нью-Йорк таймс» в первый месяц войны: «Интервенционный инстинкт велик, но причины для вмешательства совсем не ясны» [18].

Ранее подобные сомнения выражала «Вашингтон пост». В редакторской колонке, названной «Почему Заир?», газета заявила, что это был «очень сомнительный проект Соединенных Штатов – углубиться в заирский мрак таким способом». А президент Картер «не представлял ни ставки, которые требуют такого резкого американского ответа, ни риска задержки» [19].

Ко второму году в Белом доме Джимми Картеру удалось приобрести неудачную репутацию «нерешительного» человека, президента, которому еще предстояло продемонстрировать стране свои лидерские качества. Его умеренный ответ на события в Заире в предыдущем году способствовал этой репутации, особенно среди бескомпромиссных антикоммунистов в Соединенных Штатах и среди некоторых европейских и африканских стран, которые оказывали помощь Мобуту.

Таким образом, к середине мая 1978 года, когда лунда снова покинули Анголу и вошли в свою область в Заире, случилось так, что администрация Картера снова стала участницей конфликта по причинам ничуть не более веским, чем за год до этого. «Целью на сей раз, особенно в преддверии встречи через 11 дней в Вашингтоне глав правительств НАТО, были более решительные действия» – так перефразировала «Нью-Йорк таймс» слова «высокопоставленных представителей администрации» [20].

В течение считаных дней Соединенные Штаты послали Мобуту «нелетальной» военной помощи на несколько миллионов долларов больше – тому же Мобуту, которого всего лишь тремя месяцами ранее Госдеп осуждал за нарушения прав человека. В то же время парк из 18 американских военно-транспортных самолетов начал переправлять бельгийские и французские войска в Заир для спасения (белых) иностранцев. В процессе эвакуации иностранцев французские войска предприняли очень активные военные действия против повстанцев, заставив их отступать.

Впоследствии американские самолеты занялись переброской в провинцию Шаба марокканских вооруженных сил, затем армейских подразделений из Сенегала и Габона, потом стали вывозить французские войска оттуда, поскольку их заменили африканскими силами [21].

На сей раз борьба в провинции Шаба закончилась меньше чем за месяц. По ее окончании «Нью-Йорк таймс» сообщила, что «обсуждения с чиновниками за последние дни не дали ни одного связного объяснения» американской политики в Заире [22].

«Нью-Йорк таймс», очевидно, не придавала большого значения ранее выдвинутым объяснениям правительства. Теперь появилось еще несколько комментариев в дополнение к «спасательной миссии» и потребности «действовать решительно». Президент, например, осознал нечто, что он не понимал год назад, а именно: помощь, оказываемая Заиру, была «в интересах национальной безопасности Соединенных Штатов» [23]. Общепринято, что подобного рода веские причины не нуждаются в разъяснении их истинного смысла.

Представители администрации также открыто признавали «обеспокоенность в отношении территориальной целостности всех стран в Африке и где-либо еще» [24]. Эта невероятная банальность не только перекрыла по своей избитости предыдущие 80 лет американской внешней политики, включая совсем недавнее вмешательство в Анголе, но была просто неприменима в контексте гражданской войны. Отговорки, отговорки…

Несколько африканских правительств, пришедших на помощь Мобуту в течение этих двух лет, также выражали беспокойство в отношении территориальной целостности африканских государств. Однако на самом деле их беспокоило больше всего то, что победа мятежников Шаба могла бы поощрить племенных диссидентов в пределах их собственных уязвимых границ [25].

Другой причиной, предлагаемой правительством, была вера вто, что Куба, Советский Союз и даже Ангола являлись так или иначе ответственными за конфликт (Мобуту добавил сюда Алжир и Ливию). Но других доказательств в поддержку таких обвинений не было представлено ни от одной группы, в отличие от случая за год до этого: тогда Картеру пришлось прибегнуть к обвинению в бездействии. 25 мая 1978 года он заявил, что Куба, «очевидно, ничего не сделала», чтобы сдержать вторжение. Позже выяснилось, что неделей ранее Кастро сообщил американскому правительству о запланированном повстанцами вторжении в Шаба и даже предпринял неудачную попытку остановить его. У представителей администрации, откровенно смущенных, не было выбора, кроме как ответить, что они ему не верят.