Убийство демократии. Операции ЦРУ и Пентагона в период холодной войны
Шрифт:
Вернувшись в Бразилию, они «начали принимать непосредственное участие в некоторых тайных операциях революции перед тем, как она состоялась 1 апреля. То, что произошло в Бразилии 1 апреля, не произошло стихийно, оно было запланировано заранее за много месяцев. Многие из лидеров профсоюзов — среди них прошедшие подготовку в нашем институте — участвовали в революции и в свержении режима Гуларта» [49].
Доэрти не раскрыл каких-либо подробностей роли его института в перевороте (или революции, как он его называл). Но «Ридерз дайджест» позже сообщил, что один из профсоюзных деятелей, подготовленных Американским институтом по развитию свободного труда (АИСТР), организовал в рамках профсоюзного движения в Бразилии курсы по борьбе с коммунизмом для работников связи и «после каждого занятия он незаметно предупреждал ключевых работников о
Переворот начался 31 марта 1964 года, когда к Рио-де-Жанейро подступили войска и танки. Офицеры получили поддержку части рядового и сержантского состава, сообщив им, что направляются в город, чтобы защитить его от врагов Гуларта. Но солдаты на главной базе ВВС, услышав о движении в сторону Рио-де-Жанейро, захватили базу и поместили своих офицеров под арест. Однако нерешительность и топтание на месте помешали, и того, что могло переломить ход событий, не случилось. Другие воинские подразделения, верные Гуларту, принимали более активные действия в других районах, но это также ни к чему не привело [52].
Повсеместно группы рабочих устраивали забастовки, произошло несколько недолгих бесполезных демонстраций. Но этим все и ограничилось. Ряд профсоюзных лидеров и радикально настроенных активистов были схвачены по приказам губернаторов нескольких штатов, силы оппозиции оказались не готовы оказать яростное сопротивление. В одном случае группа студентов провела акцию протеста — несколько человек поднялись по лестнице штаба сухопутных войск, но охранник открыл огонь по толпе, убив двух из них и заставив остальных отступить [53].
Большинство людей рассчитывали на то, что верные правительству вооруженные силы будут выполнять свой долг, или ждали выступления Гуларта. Однако Гуларт не желал давать призыв к гражданской войне (по его словам, он не хотел брать на себя ответственность за кровопролитие между бразильцами) и бежал в Уругвай [54].
Линкольн Гордон телеграфировал в Вашингтон о хороших новостях, предлагая, однако, «избегать торжествующих заявлений». Он описал переворот как «большую победу для свободного мира», отметив — преувеличение, которое, возможно, даже Джону Фостеру Даллесу было бы сложно произнести, — что без этого переворота мог произойти «полный провал для Запада во всех южноамериканских государствах». Второго апреля, после парада победы переворота — Марша семьи с Богом за свободу — в Рио-де-Жанейро, Гордон сообщил в Госдепартамент, что «единственным неприятным моментом было ограниченное участие в марше представителей низших классов» [55].
Отправив эту телеграмму, бывший гарвардский прогрессор вернулся к попыткам убедить конгресс Бразилии поставить печать «легитимности» на новое правительство [56].
Через два года сенаторы расспрашивали Гордона в ходе рассмотрения его кандидатуры на должность государственного секретаря по межамериканским делам. «Я особо озабочен, — сказал один из сенаторов, — той ролью, которую вы играли в подстрекательстве, оказании содействия и осуществлении того переворота».
Линкольн Гордон ответил: «Сенатор, ответ на этот вопрос очень прост. Движение, которое свергло президента Гуларта, было на 100 процентов — не на 99,44 процента, а именно на 100 процентов — бразильским движением. Ни американское посольство, ни я лично не играли какой бы то ни было роли в этом процессе» [57].
Начальник Гордона Дин Раск (Dean Rusk) откровенничал не больще. Когда ему был задан вопрос об обвинениях со стороны Кубы в том, что США стояли за переворотом, госсекретарь ответил: «Ну, в этом нет ни йоты правды. Это не так в любом случае, ни по форме, ни по содержанию» [58]. Хотя точка зрения генерального прокурора Роберта Кеннеди по этому делу, озвученная Гордону, гласила: «Гуларт получил то, что заслуживал. Очень жаль, что он не последовал совету, который мы ему дали, когда я был там» [59].
Гордон искусно сочетал быструю речь с избирательным отнощением к фактам бразильской политики. Его рассказ
о взлете и падении Гуларта совсем не содержал упоминания о попытке военных помешать его вступлению в должность в 1961 году — для того чтобы убедить собравшихся американских сенаторов в том, что Гуларт действительно стремился создать режим личной диктатуры [60].В зависимости от ситуации бразильский переворот представляли как «спасение Бразилии от диктатуры» или как «спасение Бразилии от коммунизма». Генерал Эндрю О’Мира (Andrew O’Meara), глава американского Южного (Латиноамериканского) командования США, использовал и то, и другое. Он заявил комитету палаты представителей, что «приход к власти в Бразилии правительства Каштелу Бранку в апреле прошлого года спас эту страну от неминуемого наступления диктатуры, за которым могло последовать только господство коммунистов» [61].
Позицию «спасения от коммунизма» было особенно трудно поддерживать: коммунисты в Бразилии не сделали ничего из того, на что могли бы указать Соединенные Штаты. Кроме того, Советский Союз в «картине» отсутствовал. В начале 1964 года, по сообщению одной из бразильских газет, советский лидер Хрущев заявил бразильской коммунистической партии, что советское правительство не желает ни оказывать финансовую помощь режиму Гуларта, ни ссориться с США из-за Бразилии [62].
В своих воспоминаниях — хотя, как отмечается выше, они не претендуют на серьезный исторический труд — Хрущев совсем не пишет о Бразилии.
Через год после переворота торговый оборот между Бразилией и СССР достиг 120 миллионов долларов в год. Планировалось отправить бразильскую делегацию в Москву, для того чтобы рассмотреть возможность постройки Советским Союзом в Бразилии крупного промышленного завода [63]. На следующий год русские пригласили нового кандидата в президенты Бразилии генерала Кошта-и-Силва (Costa е Silva) с визитом в Советский Союз [64].
На протяжении всего срока военной диктатуры, вплоть до 1980-х годов, Бразилия и Советский Союз участвовали в обширной программе торгово-экономического сотрудничества, обороты которого достигали миллиардов долларов в год и включали строительство нескольких крупнейших гидроэлектростанций в Бразилии. Аналогичные экономические отношения существовали между Советским Союзом и Аргентиной, где в 1976—1983 годах правила военная диктатура. Эти отношения были до такой степени тесными, что в 1982 году, когда умер советский лидер Леонид Брежнев, аргентинское правительство объявило о национальном дне траура [65].
Во время холодной войны, только игнорируя подобные факты, антикоммунистическая пропагандистская машина США могла стращать «международным коммунистическим заговором» и утверждать, что переворот в Бразилии спас эту страну от коммунизма. Типичный пример такой пропаганды дает статья «Страна, которая спасла сама себя», опубликованная в журнале «Ридерз дайджест» через несколько месяцев после переворота. Бесконечная ложь о событиях в Бразилии, которую журнал скармливал миллионам своих читателей, несомненно, сыграла свою роль в подготовке американской общественности к великому антикоммунистическому походу во Вьетнам, в то время только начинавшему набирать обороты. Статья начиналась так:
«Редко крупные страны приближались к краю пропасти и успевали отдалиться от нее так, как смогла сделать Бразилия в своем недавнем триумфе над красной подрывной деятельностью. Стремление коммунизма к господству, отмеченное пропагандой, операциями внедрения и террористическими актами, развивалось на большой скорости. Всеобщая капитуляция казалась неизбежной, и тогда народ сказал «Нет!» [66].
Независимое поведение, продемонстрированное бразильским военным правительством в своих экономических отношениях с Советским Союзом, носило такой характер, который был приемлем для Вашинггона. Консервативному правительству Бразилии было даже позволено национализировать часть американской собственности. Ибо в Америке знали, что на бразильцев можно было положиться в самых главных обязательствах в рамках холодной войны: подавлении левого движения в стране и участии в жизненно важных для США антикоммунистических кампаниях за рубежом. В 1965 году Бразилия направила 1100 военнослужащих в Доминиканскую Республику, чтобы поддержать вторжение США, — единственная страна в Латинской Америке, направившая существенные, а не символические силы. В 1971 и 1973 годах бразильские военные и спецслужбы оказывали содействие американцам в их усилиях по свержению правительств Боливии и Чили.