Убийство на Неглинной

Тот долго смотрел, но лицо не дрогнуло ни единым мускулом.

– Нет. Не видел.

– Гарик его зовут… Сейчас возьмем дела твоих «евпатиев» и станем шуровать, да… Ну а эту его подругу? – показал фоторобот второго киллера, похожего на женщину. – А там, в ваших казармах, сейчас их выстроили в шеренгу и проверяют. Вот найдут – смеху-то будет!

– Че-то вроде знакомое, а вспомнить не могу, – сказал неожиданно Николаев.

– Молодец. Ты должен обязательно вспомнить… Володь, – повернулся к Кондратьеву, – посиди с ним, а я немного прогуляюсь, – и вышел из комнаты, оставив фотороботы перед носом Николаева.

В котельной дежурил в эту ночь двадцатилетний парень, из молодых в этом лагере и, следовательно, призванный выполнять чаще других тяжелые хозяйственные работы. Спецназовцам он не удивился, приняв их за своих, возможно готовящихся к какому-то заданию. Так он объяснил чуть позже свое спокойствие. Этим обстоятельством опытные ребята сразу и воспользовались. Сунули под нос фоторобот мужика.

– Не помнишь такого? – И пока паренек раздумывал, так и этак поворачивая фотографию, добавили женщину. – Ну с этого и начинали бы! – обрадовался он. – А я все смотрю, вроде похож, а не Гарик. А это его жена. Мария. Она вообще-то с длинными волосами, а тут…

– Где их сейчас найти?

– Его я, кажется, видел вечером. Перед дежурством. А она – дома у себя. В Рязани они живут.

– Адрес не помнишь?

– Вы у шефа спросите, он знает точно.

– Это у Николаева, что ли?

– Нет, зачем, у командира отряда, Пал Палыча Серафимова. Он в третьем доме живет.

– Как фамилия-то этого Гарика?

– Да Садековы они. В прошлом году из Казани сюда переехали. Квартиру получили. Мария – известная спортсменка. Лыжи и винтовка – биатлон называется. А Гарик, он вообще-то Гариф, но мы его так зовем, по-нашему, он вроде у нее тренером был раньше. А сейчас просто муж. Вот так устроился, – парень засмеялся. – А вы-то сами из какого отряда?

– Потом расскажем, – рассмеялись и парни. – Сережа вот с тобой тут посидит, погреется, ладно, а я по делам сбегаю и вернусь.

– Давай, мне тут вообще-то до утра…

Сергей остался поддерживать незамысловатую беседу, а Костя рванул к начальству. Встретил на пути Грязнова и доложил о неожиданной находке.

Бегом вернулись в штаб. Грязнов пошел в комнату, где сидели по углам руководители лагеря, и спросил, кто из них Пал Палыч. Поднялся сухощавый, лет тридцати мужик с мрачным, исподлобья, взглядом.

– Ну я, – сказал хрипло. – А чего надо?

– На минуточку, – поманил пальцем Грязнов и вышел на веранду, где у двери с автоматом в руках стоял Костя. Вячеслав Иванович вынул из кармана очередную пару фотороботов, которые перед операцией, еще в Москве, были розданы всем ее участникам. – Быстро! Адрес этой парочки!

Тот лениво поглядел и отрицательно покачал головой.

– Как их фамилия?

Снова молчаливое покачивание.

– Понятно, весь отряд знает Гарифа и Марию Садековых, а начальник не знает. Придется начальнику напомнить. Извини, Пал Палыч, но времени на уговоры у меня нету! – и тут же с разворотом туловища врезал ему в солнечное сплетение.

Мужик отлетел к стене, поднялся, разогнулся и совсем уж было ринулся на обидчика, но в этот миг треснул одиночный выстрел из автомата, и пуля вонзилась в пол у его ног.

– Отлично, Костя, следующий сделаешь чуть выше, – и махнул рукой выглянувшему из дома бойцу. – У нас тут свой разговор. Все в порядке. Ну, еще не вспомнил? Повторим? – и стал засучивать рукав.

– Ну и гад же ты! – прохрипел Пал Палыч.

– С кем поведешься. Повторить вопрос? Адрес. И немедленно. Потому что, когда вспомнит другой, а я это дело выясню через пять минут, ты у меня поедешь в наручниках. Там, – он кивнул на дверь в дом, – сидит сейчас твой президент Витюша и пишет на бланке протокола допроса книгу своих воспоминаний. По дороге почитаем вслух. Ну?

– В городе, знаю. На Фирсова, двадцать четыре, серая пятиэтажка. Второй подъезд, этаж четвертый, номер не помню, вторая налево.

– То-то! Давай иди в дом. – Грязнов втолкнул Пал Палыча в кабинет, где под присмотром Кондратьева, расхаживающего по комнате, сидел Николаев и, задумчиво глядя на лист бумаги перед собой, ковырял авторучкой в ухе.

Увидев полусогнутого своего заместителя, сурово свел брови.

– Вы вообще-то понимаете, что уже сегодня вопрос о ваших бесчинствах будет поднят в Государственной Думе?

– Это какой же фракцией? КПРФ? ЛДПР? А чего – пусть апеллируют сразу к президенту, по чьему прямому указанию проходит и эта операция – в рамках расследования дела об убийстве вице-премьера. Разве вы не слыхали? Президент говорил в радиообращении, вся братва слышала, но пока не жалуется. А чем же вы недовольны? На преступность – всем миром. Вопросы еще есть? Нет, правильно.

Подполковник Кондратьев, получив новые сведения, захватил с собой пятерых бойцов и ринулся на штабной машине в Рязань.

Во втором корпусе шла проверка. Это было довольно большое помещение, в одной половине которого размещались в два яруса железные койки, а во второй стояли столы, стулья, тумбочка с телевизором и вдоль стены длинный шкаф с персональными отделениями, где хранилась одежда и прочее барахло. Большие окна были забраны снаружи металлическими решетками. Здание имело два выхода, с обоих торцов. Возле них стояли спецназовцы с автоматами.

Контингент был выстроен на свободном пространстве в одну шеренгу. Вдоль нее медленно шел, держа перед собой фоторобот преступника, старший лейтенант Карышев. Сбоку и чуть в стороне, с автоматом на изготовку, его сопровождал здоровяк Шпаков, ростом так примерно под сто девяносто. Они переглядывались, как бы подтверждая свои соображения: «Не он». – «Да, не похож». Так прошли почти всю шеренгу, до конца оставались пятеро, когда старшой перевел взгляд на очередного «евпатия» и едва не вздрогнул. Мужчине было около сорока, стоял он в черных галифе и сапогах. Майка туго облегала накачанные мускулы на широкой груди. Короткая стрижка, почти квадратная форма лица. Нет, он не был сильно похож на фоторобот киллера, но сама собой напрашивалась какая-то неясная еще схожесть: он был старше многих присутствующих здесь и явно опытнее, да и общее описание очень уж подходило. Карышев переглянулся со Шпаковым и увидел, что тот с ним согласен. Но реагировать не стал. Пошел дальше, до конца, и убрал наконец фотографию в карман.

Устраивать стрельбу здесь, в казарме, старший лейтенант не собирался, но и пятерым против добрых пяти десятков далеко не хилых умельцев без крови не устоять, если поднимется буча. И он принял такое решение: снова пошел вдоль строя и, тыкая пальцем в стоящих примерно одинаковых по сложению «евпатиев», отобрал четверых, не забыв и того, который был нужен. Им велел стать напротив строя. Сказал, что вместе с ними сейчас отправится в штаб для проверки документов, а остальные могут следовать по своим койкам. На двор без разрешения пока не выходить. Четверо отобранных могут одеться и следовать за ним.

Такой «общий» подход не очень насторожил основную массу людей. Были здесь, надо понимать, и охранники, так называемые секьюрити, и повышающие квалификацию курсанты. И вообще тут было нечто вроде мужского общежития, расположенного на природе, на базе лагеря. Конечно, проверка среди ночи кому понравится! Но ведь все тут люди в основном бывалые, понимали, что зря этот странный спецназ со зверем на рукаве тоже шурудить не станет. В общем, погомонили да и отправились досматривать прерванные сны.