Убийство на пивоварне

После столь вопиюще неофициального заявления сержант причмокнул и отсутствующим взглядом вперился в свою пивную кружку. Герберт правильно истолковал эти знаки, вновь наполнив кружку до краев.

– До чего же паршивое дело, – посетовал Найджел. – Ни тебе трупа – в полном смысле этого слова, – и у всех есть мотив. К тому же ни у кого, по-видимому, нет алиби. За исключением Барнеса и Парсонса, да и у тех алиби подтверждаются лишь их женщинами, а сие означает, что для нас эти алиби ни черта не стоят. В целом преступление неординарное. Пособия и учебники тут нам ничем не помогут. Мы должны разжиться чем-то таким, за что можно было бы уцепиться. Тайлер кого-нибудь подозревает?

– В настоящее время у него на подозрении мистер Сорн, сэр, я так сказал бы. Этот молодой джентльмен, похоже, больше остальных выиграет от смерти мистера Баннета. Инспектор обратился во французскую полицию насчет миссис Сорн, но там ему ничего не светит. Эта леди никогда не посещала наш город – это-то нам и так известно. Она не знает пивоварни, чтобы сделать то, что сделано.

– А у меня такое чувство, будто мы чего-то не доглядели, – признался Найджел. – В моей голове словно звенит колокольчик, напоминая о вечеринке, состоявшейся после собрания литературного общества. Только вот что именно?

Он мысленно перебрал все, что видел в этой самой комнате две ночи назад. Миссис Баннет настояла-таки на том, чтобы выпить немного шерри. Юстас что-то говорил насчет того, чтобы она пила только воду. Его сухой, трескучий голос отчетливо возник в памяти, но чего-то недоставало – какого-то иного звука, сопровождающего голос Баннета. Иного звука…

– Ха! – воскликнул Найджел. – Ключи! Баннет в тот вечер позвякивал связкой ключей, где ключи? Почему убийца все оставил в карманах Баннета, кроме ключей?

– Да ведь мы же нашли их, сэр. Я второй раз покопался в отстойнике тем вечером. Мистер Барнес указал на то, что Покойный всегда имел при себе связку ключей, – и точно они там были, да вот только нашли их не сразу. В первый раз их недолго было и проглядеть в такой куче грязи. Пришлось фильтровать второй раз. Кроме них нашли еще несколько зубов.

– Сдаюсь! – трагически провозгласил Найджел. – Далее я пасс. Это была моя последняя идея.

Сержант Толлворти не без труда поднялся.

– Ну, джентльмены, мне пора. Не стоит вам тревожиться, доктор, мы вскоре накроем этого голубчика. А если этот Фетхер начнет вновь чесать языком, я выверну его наизнанку. Заставлю-таки заткнуться!

– Наш человек, – заметил Найджел, когда сержант ушел.

– Да. Он славный малый. Я вытащил его мальчишку, Нэда, в прошлом году из тяжелого приступа пневмонии, и старина Толлворти с тех пор чертовски мне благодарен, даже как-то неловко.

– Приятно убедиться, что есть бобби, который не подозревает всех исключительно из принципа. Это одно из двух светлых пятен в этом мрачном, как стигийский ад, деле.

– А какое второе?

– Кто бы там ни убил Баннета, он, несомненно, сделал это из наилучших побуждений, а следовательно, нам не грозят новые убийства. Каждому – свое, скажем так, хотя полиция все еще внакладе. Ну а все прочие могут вздохнуть с облегчением.

– Будем надеяться, что ты прав, – невозмутимо откликнулся Каммисон.

Глава 8

Несомненно, лицемерие, вошедшее в привычку, это от лукавого, а не от большого ума.

Ф. Бэкон.

Воскресным утром городок Майден-Эстбери заметно оживился. Сначала, зазывая на утреннюю службу, веселым перезвоном прозвонил колокол аббатства, затем отыграл свою игру в «кошки-мышки» с запоздалыми прихожанами пятиминутный колокол, заставив пожилых леди приподнять юбки из черного сатина и прибавить прыти. Но сейчас колокола уже замолчали, улицы погружались в дрему, наслаждаясь мягким солнечным светом. Даже куски фольги и бумаги, которыми их замусорили накануне вечером гуляки на ревущих авто, выглядели чинно и не вздымались в воздух.

Казалось, единственный звук, нарушающий покой воскресенья, исходил из ванной комнаты в доме доктора Каммисона, где Найджел услаждал хромированные водопроводные краны избранными мелодиями из своего репертуара. Самый наивежливейший выпускник Винчестерского колледжа обычно испытывал некоторое затруднение в выражении восхищения его голосом, зато друзья сравнивали его с лаем морского льва, гулом трактора, одолевающего особо крутой подъем рыхлой пашни, с хриплыми воплями солдатни, очищающей от неприятеля захваченный редут, с карканьем воронья на диком и каменистом бреге – словом, каждый в соответствии с особенностями своей натуры и живостью воображения. Однако все сходились на том, что он обладает громовым голосом.

– «Я встретил Наппера Тенди, и за руку взяв…» – проревел он теперь, отбивая такт рукой, и вдруг резко оборвал куплет. «Я встретил Наппера Тенди, и за руку взяв…» – повторил он про себя и подумал: «А странно, что на это я не обратил внимания прежде. Ведь не может же быть, чтобы убийца встретил Баннета у входа в пивоварню и сказал: «Подумать только – вы тут в такое время ночи! Ну уж раз пришли, то извольте зайти на минутку в офис, будьте добры. Я хочу перерезать вам глотку вот этим премилым ножичком, что у меня в кармане». Не мог же преступник рассчитывать, что Баннет легко станет его жертвой? В конце концов, Баннет явился туда, чтобы застать ночного сторожа за воровством, и должен был красться за ним повсюду, куда бы тот ни пошел. Поэтому Лок стал бы в некотором роде, сам того не ведая, его телохранителем. Конечно, убийца мог затаиться в засаде, поджидая Баннета на его маршруте между воротами пивоварни и… и где еще, спрашивается? Баннет мог отправиться прямо на склад или на то место, где держали бутылки с пивом, а то и в конуру Лока. Как мог знать убийца, какой именно маршрут он изберет? Конечно, можно было затаиться во дворе пивоварни и прикончить Баннета еще до того, как он войдет в само здание. Но двор хорошо просматривается из жилых домов напротив, есть опасность оказаться кем-то увиденным на месте преступления. Ладно, пусть убийство, невзирая на вышеприведенное обстоятельство, все же произошло во дворе, то к чему все эти хлопоты и опасности – тащить жертву на пивоварню, а там вверх по ступеням на платформу с чанами? Почему было просто не оставить его валяться в луже крови? И все опять возвращается на круги своя к вопросу: почему Баннета бросили в чан?

Ладно, оставим это на потом, – решил Найджел, – возможно, моя первая идея не столь уж бредовая, как кажется. Вполне правдоподобно, что убийца – назовем его X – должен был встретить Баннета у входа в пивоварню. Тогда какой у него мог быть предлог, чтобы объяснить свое нахождение там? Допустим, он объясняет, что получил анонимное письмо, и даже его демонстрирует – ведь он легко мог и самому себе отправить точную копию того, что получил по почте Баннет. После этого особого труда заманить Баннета в какой-нибудь укромный угол, а там прибить, не составило труда. Но уж точно, не в помещении, где установлены чаны! Придумать предлог, чтобы затащить туда Баннета, когда они оба крались следом за ничего не подозревающим Локом, просто немыслимо. Баннет, должно быть, подвергся нападению где-нибудь еще – в помещении, куда X вполне правдоподобно мог его отвести. Но вот куда? Ну а почему бы не в один из кабинетов: самого Баннета, Джо Баннета или других клерков? Ни один из них не посещается ночным сторожем – чего же может быть легче? X мог бы сказать, к примеру: «Послушайте: этот малый, Лок, может оказаться опасным. Но в таком-то кабинете кое-что есть (револьвер, дубинка), что поможет нам остаться невредимыми. Пойдемте туда и вооружимся». Можно изобрести дюжину поводов, чтобы заманить Баннета в кабинет. Но тогда там должны остаться какие-то следы. Мне надо порасспросить об этом персонал или тех, кто там убирается по утрам. Интересно, заперт ли кабинет Джо Баннета? Это место вполне подходящее.

В таком случае если мое предположение недалеко от истины, то миссис Баннет, мисс Меллорс и Герберт Каммисон из списка подозреваемых исключаются. Никто из них не мог бы с полным основанием провозгласить, что «доброжелатель» послал ему или ей письмо с предложением поймать ночного сторожа за воровством. Джо Баннета также надо исключить: он не мог бы сколь-нибудь убедительно объяснить, что прервал морское путешествие из-за какого-то анонимного письма. Нет, никто в такое бы не поверил, хотя Юстас Баннет, в его шизоидном стремлении ловить своих работников всегда и везде, вполне мог счесть, что они с братом – два сапога пара, и ничего другого не принимать в расчет. Так что нет, Джо полностью исключать нельзя. Таким образом, у меня остаются: Габриэль Сорн, главный пивовар, Эд Парсонс и под вопросом Джо Баннет – все они, так сказать, «темные лошадки» на старте, на которых можно делать ставки, как на подозреваемых, в гонке за убийцей». И тут Найджела оторвал от размышлений барабанный стук в дверь.

– Эй! Ты в обмороке? Или проводишь эксперименты с кипящей водой? Я тоже хочу в ванную комнату.

– Извини, Герберт. Я просто задумался.

– Ну, должен заметить, процесс твоего мышления не столь же обременителен для окружающих, как твое пение.

Усмехнувшись, Найджел освободил помещение.

Двумя часами позже он вошел в опрятную и непритязательную резиденцию мистера Г. Барнеса, где был проведен в гостиную, которая из-за жары и обилия вечнозеленых растений напоминала тропический лес в миниатюре. Вскоре там появился и главный пивовар без пиджака, в одной рубашке. Он приветствовал Найджела поднятием одной брови и опусканием другой.