Убийство по Фрейду
Шрифт:
— Вы хотите сказать, что он любил людей, животных и не мог выносить страдания других?
Мессенджер улыбнулся:
— Звучит сентиментально. Любой, кто хочет стать врачом, знает, что люди болеют и страдают. Люди, которые никогда не приносили боли другим, никогда не принесут и ничего другого, а Майк, по крайней мере тогда, очень хотел творить добро. Не помню, какие чувства он питал к животным — пока я его знал, у него никогда не было зверей. То, что я хочу сказать, возможно, прозвучит напыщенно, но он никогда не причинял боли просто так — знаете ли, чтобы показать превосходство собственного ума или ради шутки. И он всегда старался быть добрым. Я не увлекаюсь поэзией, но в колледже прослушал курс и до сих пор помню одну строчку, которая, как мне кажется, точно описывает сегодняшнюю жизнь,
Джерри приуныл. Это ужасно, но оказалось, что их главный подозреваемый не способен на убийство. Правда, в конце концов, это лишь мнение Мессенджера, а разве Мессенджер такой уж умный? Сам Джерри, учась в колледже (просто для примера), вместе в одной чрезвычайно изворотливой, опытной молодой особой жестоко разыграл одного неуклюжего, довольно женоподобного молодого человека. И вспоминал эту шутку с чувством, сильно похожим на удовольствие. А о доброте он, если честно, не слишком задумывался, не говоря уже о всей этой чепухе насчет приветствий… Тем не менее на убийство он тоже не способен. Не способен, даже если… А кто может знать, когда дойдет до дела?
Мессенджер как будто прочитал его мысли.
— Я, как вы сами понимаете, не авторитет, не специалист по человеческим душам. Это лишь мое личное мнение.
— Вы с Барристером жили в одной комнате, когда учились в ординатуре. Вы были знакомы с ним раньше?
— Нет. Госпиталь обеспечивал ординаторов жильем и соседями по комнате. Когда мы дежурили, то, конечно, ночевали в госпитале, поэтому наше жилище было в основном местом для спанья, когда выпадала такая возможность, да для того, чтобы хранить пиво в подержанном холодильнике.
— Вам не доводилось встречаться с родственниками Барристера?
— У него не было семьи, во всяком случае, он о ней никогда не говорил. Конечно, полиции уже все известно: ведь детектив, который приезжал ко мне, упомянул об этом. Майк был сиротой, как он сам с усмешкой называл себя. Он был единственным ребенком в семье. И у его родителей тоже не было ни братьев, ни сестер. Воспитывали его дедушка с бабушкой. Когда я с ним познакомился, они оба уже умерли. Мне кажется, у него было счастливое детство. Знаете, я помню, как однажды он высказался насчет Лоренса [25] . Я имею в виду писателя. Майк много читал.
25
Лоренс Дейвид Герберт (1885–1930) — английский писатель, провозглашавший чувственность и половое влечение созидательной и благотворной силой человеческой натуры. Привлек к себе внимание как писатель полуавтобиографическим романом «Сыновья и любовники», в котором дал портрет своей матери. В числе других романов «Радуга», «Влюбленные женщины», «Любовник леди Чаттерлей». Этот роман находился под запретом в Англии по обвинению в непристойности до 1960 г. Имеется однофамилец писателя Лоренса — Томас Эдуард Лоренс, известный как Лоренс Аравийский (1888–1935) — английский ученый, переводчик, солдат. Служил в военной разведке в Каире. Во время Первой мировой войны участвовал в переговорах по организации восстания арабов против Османской империи. В 1916 г. поступил на службу к эмиру Файсалу. Был талантливым партизанским лидером, организовал восстание рабов, что описано им в книге «Семь столпов мудрости».
— Во всей этой истории литература меня словно преследует.
— Странно, верно? Я уже упоминал поэзию и Сноу, но я не виноват в том, что мне постоянно приходят в голову цитаты литературных произведений. Вероятно, сказывается влияние вашей профессорши Фэнслер. Не знаю почему, но я вспомнил о книгах в связи с Майком. Но единственное, что он поведал мне о своем детстве, связано с Дейвидом Гербертом Лоренсом.
— «Любовник леди Чаттерлей»? — проявил осведомленность Джерри.
— Не думаю. Там фигурируют дети?
— Нет, — ответил Джерри, — если только в проекте.
— Ну, значит, это не
там. В той книге была маленькая девочка, чем-то страшно перепуганная, и ее отчим носил ее на руках все время, пока задавал корм коровам. Не знаю, какая тут связь, поскольку у деда Майка коров и в помине не было. Но вероятно, это напомнило ему, как дед утешал его после убийства его родителей. «Лоренс точно подметил», — сказал Майк. Возможно, это совсем не важно. Не знаю, почему это пришло мне на ум. Во всяком случае, семьи у Майка не было, хотя была одна старая дама, которой он писал письма.— А женщины у него тогда были?
— Мне об этом неизвестно. Вы, наверное, думаете, что, возможно, Дженет Гаррисон была тогда с ним в близких отношениях? Но я на сей счет ничего не знаю. Полагаю, здесь нет ничего удивительного. Майк не распространялся насчет своих женщин, но определенно полиции известно, где была Дженет Гаррисон в то время.
— Он часто отлучался?
— Нет. Когда у нас выдавалось свободное время, мы отсыпались.
— И как долго вы жили вместе?
— Около года. Может, чуть больше или меньше. Пока учились в ординатуре. Потом я поехал в Чикаго. Майк тоже хотел, но, видно, передумал.
— И куда он отправился?
— Вы же знаете, в Нью-Йорк.
— Он писал вам из Нью-Йорка?
— Нет. Но я не думаю, что он туда поехал сразу после окончания ординатуры. Сначала он решил попутешествовать. Нам обоим нравилось жить в палатке. Я собирался составить ему компанию, но в последний момент не смог. Он направился в Канаду и прислал мне оттуда открытку. Я рассказал все это детективу. Это был последний раз, когда он дал о себе знать, если не считать поздравительных открыток на Рождество. Позднее мы несколько лет обменивались ими.
— Неужели вы ни разу не встречались с ним в Нью-Йорке?
— Я бывал там всего несколько раз на медицинских съездах. Брал с собой семью и все свободное время проводил с ней. Однажды я встречался с Майком, но у нас у обоих было очень мало времени. В общем, не сложилось.
— Понятно, то есть я хочу сказать, ясно все, кроме причины, по которой вам оставили в наследство деньги. Может, вы когда-нибудь спасли жизнь Дженет, а потом забыли?
— Я никого не спасал. Конечно, не могу с полной уверенностью сказать, что в глаза ее не видел, но думаю, что это так, и уж определенно я не был с ней знаком продолжительное время. Все это совершенно бессмысленно. Вам ведь неизвестно, был ли Майк с ней знаком? Следовательно, тот факт, что я когда-то был знаком с Майком, в действительности ни о чем не говорит. Мне бы хотелось вам помочь. Но просто не знаю как.
— Вы собираетесь взять деньги? Конечно, это не мое дело.
— Вполне естественный вопрос. Никогда не думал, что так получится. Девушку убили, и у нее есть родственники, которые, как я полагаю, могут опротестовать завещание. Но если этого не произойдет, я возьму деньги, при условии, что настоящих наследников не найдется. Я знаю, на что их потратить, — кто на моем месте отказался бы? Кроме того, в наследстве, свалившемся тебе с неба, есть что-то странное — его не ожидаешь, а когда узнаешь о нем, начинаешь убеждать себя, что ты его каким-то образом заслужил.
— А Майку известно, что вы занимаетесь научными исследованиями?
— О да, об этом известно всем и каждому. Майк всегда говорил, что если я собираюсь прожить всю оставшуюся жизнь на четыре тысячи в год — тогда зарплата ученого была такой, — то мне лучше жениться на богатой или на очень трудолюбивой женщине. Я последовал его совету, как мне кажется.
Джерри мог бы продолжать беседу, в голове его вертелось множество вопросов, но, как он догадывался, ответы на них в любом случае мало чем помогли бы ему. Возможно, Мессенджер лгал. Возможно, он долгие годы состоял в сговоре с Барристером. Но если считать, что они состряпали это убийство, чтобы потом поделить двадцать пять тысяч долларов, то Мессенджер на такую роль никак не подходит. «Его честность настолько очевидна, — размышлял Джерри, — что, глядя на него, просто невозможно предположить, что он может участвовать в каком-нибудь заговоре. Может быть, он просто достаточно изворотлив, но, похоже, он один из тех редких людей, у которых что на уме, то и на языке. Определенно не способен действовать с хитростью».