Убийство по подсказке (сборник)

– Подожди-ка. Смотри, что сейчас будет. – Он щелкнул кнопкой на приборной панели, послышалось тихое урчание, и мне в лицо хлынул легкий прохладный ветерок из вентилятора, установленного над ветровым стеклом.

– Кондиционер, – гордо сказал отец. – Обошелся в триста долларов, но оправдывает все до последнего цента. Каждую минуту воздух в машине полностью меняется.

– Неплохо адвокаты зарабатывают.

– А потом тратят все на лекарства, – хохотнул он, хлопнув меня по колену.

Я рассмеялся. Господи, как же хорошо я себя тогда чувствовал – армия позади, я снова в Штатах и вместе с отцом еду домой.

Мы выехали на Гудзон-парквей, пересекли мост Джорджа Вашингтона и спустились на автостраду нижнего уровня.

– Новая, – сказал отец.

– Эта часть моста? Выглядит как-то по-дурацки.

С шоссе № 9 мы свернули на шоссе № 17, которое вело прямиком до Бингхэмптона.

В тридцати восьми милях от Нью-Йорка, когда на шоссе было пусто, нас нагнал светло-коричневый «крайслер», и парень на боковом сиденье высунул руку из окна и начал стрелять в нашу сторону.

Отец посмотрел на меня расширенными от ужаса глазами.

– Кэп, – произнес он неестественно высоким голосом, а потом у него изо рта хлынула кровь.

Когда он повалился мне на колени, машина потеряла управление, слетела с дороги и врезалась в опору моста. 

Глава 2

Смутно помню, как меня куда-то везли. Потом доктор говорил, что это невозможно и называется «ложная память», но я и вправду помню. И голос:

– Посмотри на его ногу!

Потом на меня навалилась темнота, и, хотя я понимал, что лежу на больничной койке, мне было все равно. Шуршание накрахмаленного халата медсестры, позвякивание стекла, шорох бумаги – казалось, все это происходит где-то далеко, в каком-то другом мире. То же самое и с движением – белое на белом, люди проходят мимо.

Потом я понял, что не вижу правым глазом. Все белые поверхности казались плоскими – чувство перспективы полностью отсутствовало. Когда я закрывал левый глаз, все исчезало.

Я застонал, и это прозвучало ужасно. Послышалось торопливое шуршание, и надо мной навис расплывчатый шар с двумя мутными точками.

– Мы проснулись? – приветливо спросил женский голос.

Я промолчал – боялся вновь услышать этот звук. Я моргнул левым глазом, потом попробовал моргнуть правым, но ничего не вышло, я вообще ничего не чувствовал в этом месте.

Шар куда-то исчез, а когда возник вновь, мне уже было чуть полегче.

Каждый раз, когда я моргал, левый глаз видел все лучше и лучше. Я сумел разглядеть стену, железный таз в ногах кровати и верхний правый угол двери, выходившей в коридор. Когда туман рассеялся, я сообразил, что два шара, склонившихся надо мной, – это медсестра и доктор.

Я медленно потянулся к голове, чтобы выяснить, что с моим правым глазом, но доктор схватил меня за руку и опустил ее на простыню.

– Тихо, тихо, – сказал он. – Не надо напрягаться.

– Глаз, – простонал я и, подумав, что, может быть, он не понял, добавил:

– Видеть.

– Мы еще к этому вернемся, – кивнул он. – Как вы себя чувствуете?

– Видеть! – прохрипел я.

– Мы еще точно не знаем. Вам больно?

Да, мне было больно. До этого я ничего не чувствовал, но стоило ему спросить, как я понял, до чего же мне больно. Страшно болели ноги от лодыжек до колен. И правая сторона головы – боль накатывала волнами.

– Сейчас мы вам что-нибудь дадим.

Наверное, они дали, потому что вскоре я заснул.

Каждый раз, когда я просыпался, то чувствовал себя все лучше, а открыв глаз в пятый или шестой раз, увидел Билла. Мне еще не разрешали садиться, и я снова почувствовал себя как мальчишка, который попал в больницу, а его пришел навестить старший брат.

– Туго вам пришлось, Рэй, – сказал Билл улыбаясь.

– Что с отцом?

Он перестал улыбаться и покачал головой.

– Убит.

Но я и так это знал, потому что никак не мог забыть этой жуткой картины – отец заваливается на меня, глаза словно раскрашенные куски гипса, по подбородку течет кровь. Когда машина слетела с дороги, он был уже мертв.

– Давно я здесь?

– Больше месяца. Завтра будет ровно пять недель.

– Значит, уже август?

– Вторник, шестнадцатое. – На этот раз его улыбка получилась куда менее веселой. – Да, дружок, тебе досталось. Было неизвестно, выживешь ли ты.

– Слушай... они мне ничего не говорят. Мой правый глаз... я ничего не вижу, все забинтовано.

Он взял стул, подошел к кровати и сел. Наши лица оказались на одном уровне. Я уже начал привыкать рассчитывать перспективу только левым глазом.

Два-три дня назад Билл казался бы мне то меньше, то больше: теперь его лицо то приближалось, то отдалялось.

За три года он здорово изменился – рыжие волосы стали гуще, лицо бледнее, веснушки поблекли, щеки пополнели – в общем, надежный и здравомыслящий парень. Даже не верилось, что когда-то это был шалопай и пьяница.

– Они разрешили мне сказать, но только если ты сам спросишь. И если я решу, что ты это выдержишь.

– Глаза нет?

Он кивнул.

– Ты вылетел через ветровое стекло, и осколок...

– Боже мой. – Я в изнеможении откинулся на подушку и задумался. Я лишился глаза. Навсегда. У меня больше никогда не будет глаза. И до конца жизни я буду видеть окружающий мир совсем не так, как его видят другие.

С другой стороны, могли ведь пропасть и оба. Черт, да что там, я вообще мог погибнуть, а тем не менее жив и сохранил зрение.

Интересно, на кого я сейчас похож? Я спросил об этом Билла.

– На ощипанную индюшачью задницу, – он расхохотался. – Но с каждым днем ты все больше идешь на поправку. Доктор сказал, что заметных шрамов у тебя не останется, а я уже договорился с одним парнем насчет стеклянного протеза.

Он тебе его примерит, как только доктор даст добро.

– Господи боже!.. А ноги? Болят, как черт знает что. – Впрочем, я знал, что они по-прежнему при мне. Однажды я подсунул правую руку под подушку левая еще не слушалась – приподнял голову и посмотрел на ноги. Они были на месте, под простыней, похожие на толстые бревна, обмотанные гипсовыми повязками. Больше всего я боялся ампутации, потому что в армии наслушался жутких историй о людях, страдавших от болей в ногах, которых уже не было.