Убийство в Квель'Таласе

Каэль выдвигал свое требование с таким решительным и серьезным видом, что Иллидан с трудом удержался от желания сгрести его в охапку и потискать. Не надо отвлекать. У ребенка большая политика. Действительно ведь вопрос важный.

Леди пришлось уступить, но сделала она это с таким видом, что было ясно: если Сангвинар откажет – она от Иллидана не отстанет. Ловкая человечка уже уяснила, что полудемон не оставит Каэля в беде. Бедой, правда, пока и не пахло, но у Джайны отличные связи по всему Азероту, расслабляться не следует. Да что там связи, ей достаточно устроить показательную панику, что сцепившиеся Орда и Альянс ее оставшуюся без поддержки армию попросту сметут, а она не может уйти в сторону и допустить кровопролитие. Угу, она-то и не может, как же! Но если ей будет грозить опасность, эльфенок кинется ее спасать, взяв в Калимдор все квель’таласские резервы, и защищать королевство от любых желающих воспользоваться моментом придется Иллидану. Неприятно осознавать, что наглая тридцатилетняя малявка может заставить Владыку Севера делать все, что ей потребуется.

К встрече с Молотом Крови эльфенок готовился тщательно. Нервничал, варианты сотрудничества продумывал. Полудемон уже и признался бы ему, что с Сангвинаром все давно решено, и уговаривать его не надо, достаточно приказать, но не хотел в ответ получить новое обвинение в неверии в самостоятельность его высочества. Это он-то и не верит?

Саргерас и все его прихвостни! Лучше б не верил…

Молот Крови не стал устраивать его высочеству экзамен на дипломатические навыки. Сразу поприветствовал, обращаясь, как полагается к правителю, и объявил, что по-прежнему в полном распоряжении его высочества. Поздравил с возвращением королевства, одобрил назначение главой армии леди Аллерию, командира, по его словам, куда более решительного, чем сменившая ее Сильвана. О смерти презираемого им Терона не сказал ни слова, как будто такого эльфа и не существовало.

Сангвинару, вообще-то, даже было выгодно возвращение принца: властью поступаться особо не придется, это все-таки другой мир, далеко, делить нечего. Потребуется иногда оказывать, вот как сейчас, военную поддержку, так генерал и не сторонник пацифизма. Зато теперь официальные полномочия укрепят его власть - не то, чтобы он в этом нуждался, но все же плюс. Наладится нормальная торговля. В Пустоверти были отбитые у Консорциума участки восстановленной земли под защитными куполами и оранжерея на одном из модулей Крепости Бурь, так что голодать не приходилось. Но множество других товаров, в том числе и обмундирование, книги, лекарства и предметы быта доставать было затруднительно.

Запредельская часть армии Ярости Солнца все эти годы использовала ало-золотые знамена син’дорай. Сангвинар, после исчезновения Иллидана и принца отказавшийся подчиняться правящему лорду, считал, что это не он и его эльфы отделились от Квель’Таласа, а прихвостни Терона предали Солнечного Скитальца и потеряли право сражаться под знаменами с крыльями феникса. Поэтому отличить запредельских эльфов от армии Луносвета было для посторонних вообще невозможно - разве что только Молота Крови или его офицеров узнать в лицо. Поэтому войско Сангвинара (по меркам Запределья – бунтовщики и опасные преступники) спокойно прошло через иллиданов портал в Степи - ближайшее к Огриммару место, координаты которого полудемон знал - и соединилось с силами осаждающих. Обязавшаяся проконтролировать взаимодействие син’дорай с остальными, Джайна не подвела: конфликтов с Кадгаром не было.

Армии Кирин-Тора и Луносвета захватили Престол Гроз, недурственно поживились трофеями и, прежде чем присоединиться к осаждающим Огриммар войскам, двинулась в Вечноцветущицй дол. Там сестрички Ветрокрылые разобрались с очередным ужасом, угрожающим миру, а археологи достигли вершины блаженства, найдя какие-то артефакты титанов. И только после этого отправились в Калимдор, соединившись с занятыми осадой частями своих армий.

Крепость Гарроша держалась несколько недель, а потом врата города пали, и Альянс с ордынскими повстанцами ворвались в орочью столицу. Кирин-Тор и син’дорайская армия, теперь вся носящая имя Ярости Солнца, вперед, как и договаривались, не лезли, поэтому обошлись без потерь. Адского Крика арестовали и увезли на суд. Орда, теперь возглавленная троллем, и Альянс сражаться друг с другом не стали, заключили настороженное, вооруженное, но - перемирие. Джайна даже отстала от Каэля с очисткой Лордерона от Отрекшихся, поэтому в ближайшее время у Квель’Таласа проблем не предвиделось.

Победив своего врага, леди Праудмур позволила себе быть снисходительной и великодушной. Она соглашалась на любой вид казни для него, можно даже не позорный, быстрый и безболезненный. Леди говорила, что правильнее было бы позволить Траллу самому исправить собственную ошибку и избавить Орду от своего недостойного приемника. Заявила, что орки, осудив и показательно казнив кровожадного маньяка Гарроша, смогут снова претендовать на роль разумного и вменяемого народа Азерота, с которым можно вести дело. Альянс и пандарены имели другое мнение насчет того, кто будет судить Адского Крика и приводить приговор в исполнение. Квель’Талас же такие нюансы вообще волновали мало. Главное, что безумец повержен и больше не угрожает Азероту.

Кирин-Тор, празднующий две славные победы подряд, устроил в Даларане праздничные гулянья. Потом едва протрезвевшие после многодневного загула чародеи телепортировались в Луносвет на коронацию Солнечного Скитальца.

Поучаствовать в предпраздничной суете нашлось много желающих. Син’дорай к пышным и ярким действам питали искреннюю и страстную любовь, поэтому подготовкой к коронации Иллидан не заморачивался. Во все эти графики мероприятий (когда королю принимать присягу армии, а когда выслушивать поздравления представителей союзных и нейтральных государств) и планы города (где пройдет парадное шествие, где будут угощения и ярмарка, а где - магические фейерверки) он даже не вникал. Торжество эльфенок велел организовать по принципу «меньше затрат, больше магии». Был парад особо героических отрядов армии, гонки на дракондорах, куча музыкантов. Представление огненных фигур и иллюзий в ночном небе над столицей было великолепно: Иллидан, сумевший полюбоваться им и в обычном, и в магическом спектре, решил завести такую же праздничную традицию на Кареше. Даларанские маги тоже оценили зрелище, но то ли от хмельной смелости, ведь талассийские вина они оценили не меньше, то ли это было заранее спланированным эффектным жестом, решили показать, что тоже не только наколдованные ватрушки создавать умеют. Завязалось своеобразное состязание с местными в оригинальности и эффектности образов, которое поначалу поддерживалось ободрительными возгласами и аплодисментами зевак, но вскоре успело всем надоесть, и под мягким, но решительным напором стражей порядка переместилось за стены столицы, на побережье.

Чародеи вернулись наутро: помятые, похмельные, с насухо выжатыми магическими резервами, зато многие красовались синяками и грязными изорванными мантиями. Как потом рассказали члены Ассоциации, когда мана стала заканчиваться, и состязание в магическом искусстве иссякло само собой, кое-кто из Похитителей Солнца, не рискнувших вернуться в Даларан после кровавых событий, пожелал высказать все наболевшее кому-то особо вспыльчивому из Серебряного Союза. У обоих нашлись сторонники, а человеческие маги Кирин-Тора в эльфийские разборки встревать не рискнули. Те из Похитителей Солнца, которые в эту организацию снова вошли и высказаться давно успели, вяло пытались увещевать участников свары, но вскоре, под влиянием расслабляющих эльфийских вин и теплого морского ветра, решили, что наблюдать за хорошей дракой интереснее, чем разнимать ее. Серьезно пострадавших не было, побитые разошлись без взаимных претензий, поэтому история продолжения не получила.

Коронация удачно попала на период редкого для Азерота политического и военного затишья. Представители разных народов и фракций между собой не перессорились, обменивались лишь вежливыми приветствиями и, если хорошо владели языками, несколькими малозначащими фразами. Хотя, возможно, вдали от лишних ушей кто-нибудь и воспользовался возможностью, не привлекая внимания, встретиться и устроить некий заговор.

Каэль, разумеется, нервничал, но надо было очень хорошо его знать, чтобы это заметить обычным взглядом. Иллидан никогда не понимал стремления син’дорай, особенно заклинателей, наряжаться в яркие вычурные тряпки, но, надо признать, в этот раз неудобные и непрактичные церемониальные одеяния Солнечного Короля выглядели уместно. Торжественно и величественно. Так, как и должно быть. Бесит. Сорвать бы с него все лишнее, открыть портал и на глазах у всей этой пафосной и разряженной толпы утащить обратно на Кареш. Домой.

Иллидан велел себе дышать медленнее: не хватало еще снова потерять контроль над магией и предстать здесь в истинном виде. Некоторые, конечно, уже в курсе, но зачем портить церемонию. Каэль так ждал ее. Всё магические зрелища придумывал, план мероприятий уточнял, выспрашивал у Роммата, что за чары тот накладывает на корону. Великий магистр так и не признался. Иллидан видел сияние сложнейших переплетений арканной магии, но действия артефакта определить не мог. Впрочем, зная Роммата, там скорее всего, столько охранных чар, что эльфенок не пострадает даже при взрыве мана-бомбы, если только не будет стоять в эпицентре. Именно великий магистр посоветовал Каэлю сделать новую корону, а не носить отцовскую. Мол, его величество Анастериан правил так долго, что его сына еще много веков будут частенько сравнивать с ним, так зачем это еще лишний раз провоцировать? Особого смысла в эдаком отмежевании Иллидан не видел, Анастериан-то все равно уже мертв, но на Каэля слова «самостоятельность», «свой путь» и «в соответствии со своими собственными взглядами» действовали волшебно. Эффектная корона получилась: без дурацких крылышек, с языками пламени.

Поздравить Каэля явились, в чем никто и не сомневался, Джайна, Калесгос в форме Кейлека и Совет Шести, за исключением Кадгара. Ринны присутствовали оба. Кажется, Вариан считал, что юный король Квель’Таласа нуждается в покровительстве и твердой руке взрослого политического лидера и был готов разделить эту роль с Джайной. Его сын Андуин явно был мыслями далеко отсюда, его что-то беспокоило, хотя без саргерасовго зрения Иллидан ничего бы и не заметил - разве что, присмотревшись, счел бы принца несколько рассеянным.