Убийство в особняке Сен-Флорантен

В первую очередь надо определить, носит ли по-прежнему герцог де Ла Врийер серебряную руку, подаренную ему покойным королем. Как это сделать? С невинным видом спросить самого министра и посмотреть, как он ответит на вопрос! Николя сознавал, что в новой версии герцог становился главным подозреваемым в совершении убийства в собственном доме. Когда же он скрепя сердце признал, что вторая жертва имеет на шее точно такую же рану, как и первая, смятение его, поистине, не поддавалось измерению. В обоих случаях убийца орудовал одним и тем же предметом. Следовательно, совершенно необходимо выяснить, где в момент совершения обоих убийств находился герцог де Ла Врийер. Николя принялся строить всевозможные предположения, но быстро спохватился. Пора прекращать бесплодные метания. Надо действовать.

Министр Королевского дома, без сомнения, уже прибыл в Версаль, где он по-прежнему исполнял множество обязанностей. Человек привычки, он обедал около часа пополудни, и Николя посчитал сей момент подходящим для получения аудиенции. Так как охотничье платье свидетельствовало о привилегированном положении при дворе, переодеваться он не стал… Предлог нашелся немедленно: подвести итог нынешнему этапу расследования преступления в особняке Сен-Флорантен.

В министерском крыле лакей встретил его как давнего знакомого и, осторожно постучав в дверь, ввел в рабочий кабинет герцога. Как он и предполагал, герцог обедал, сидя перед окном за маленьким одноногим столиком. В камине бушевало поистине адское пламя.

— Что, что случилось? — воскликнул он, поднимая голову и окидывая взором Николя. — Во дворец ворвались дикие звери?…Когда вы успели прибыть в Версаль?

Николя понял, что герцог намекает на его охотничий костюм.

— Вчера, сударь. По указанию господина Ленуара.

— И только сегодня удостаиваете меня визитом!

— Его величество пожелал меня видеть, затем господин де Морепа, а потом королева. К тому же по распоряжению его величества сегодня утром я принимал участие в ружейной охоте.

— Ох-ох-ох, вот так и развращают наших людей…

Прищурившись, герцог с плохо скрываемым беспокойством смотрел на Николя.

— Я вас слушаю, — произнес он.

— Сударь, — начал Николя, — мне хотелось бы отчитаться о проделанном расследовании. Ваши слуги в большинстве своем лгут, а когда не лгут, искажают правду. Попытка самоубийства вашего дворецкого свелась к жалкой царапине. К тому же он ничего не помнит.

— Как? Как? — заволновался герцог. — И этого, по-вашему, достаточно, чтобы убрать его из числа подозреваемых?

— Я этого не говорил. Я лишь сообщаю, что улики против него весьма спорные. Ни одного убедительного факта, ни одного доказательства…

— Да ну же, ну, это может быть только он! Вам нужно поспешить с выводами, сударь.

— Правосудие следует по пути истины, оно осмотрительно и осторожно по определению.

Герцог резко выпрямился на стуле.

— Надеюсь, вы не намерены учить меня, господин комиссар!

— Боже меня упаси! — ответил Николя. — Я нисколько не намеревался учить вас. Многие думают так же, как и вы, и торопят меня вынести решение.

Министр ел вафли, макая их в чашку с шоколадом. В небольшом кувшине виднелись остатки напитка. Столик был шаткий, а фарфор неустойчивый. Правая рука в перчатке лежала горизонтально на столе, зато левая сновала во все стороны. «Он очень взволнован, — подумал Николя, — и если так будет продолжаться, вся посуда окажется на полу. Шансов у нее мало…»

— Как? Как? — протявкал герцог. — Кто такие эти многие? Почему дело, которое следует держать в секрете, становится предметом публичного обсуждения? Неужели после стольких секретных расследований вы так и не научились держать язык за зубами? С кем вы о нем говорили? С Сартином, конечно же! Но он теперь ничто, вы это понимаете? Ничто, ничто!

Маленький человечек побледнел от ярости. В ответ Николя самым сладким тоном, на какой он только был способен, произнес:

— Вы ошибаетесь, сударь. Возможно, господин де Сартин и знает об этом деле, ведь он всегда в курсе всех, даже самых ничтожных событий, и утверждать обратное было бы иллюзией. Есть еще герцог де Ришелье: разгуливая по галерее, он разносит новости от одной группы придворных к другой. Он, разумеется, принялся меня расспрашивать, однако я сделал вид, что ничего не знаю. Король же полагает, что я, действительно, должен как можно скорее завершить дело.

Лицо министра покрылось фиолетовыми пятнами.

— Ришелье! Этот старикашка по-прежнему всякой бочке затычка! Почему бы ему, наконец, не удалиться на покой? Ведь он провел при дворе без малого шесть десятков лет! Черт бы побрал эту скотину! Ну а король…

Он попытался приподнять руку в перчатке, но та тяжело упала обратно на стол. Стол зашатался, чашка на блюдце задребезжала, словно от страха, а кувшинчик опрокинулся, залив замшевую перчатку темной жидкостью. В ярости герцог вскочил и содрал перчатку, и Николя увидел то, что хотел увидеть: искусственная кисть была выполнена не из серебра, а из дерева.

Дальнейшая суета позволила Николя обдумать следующий ход. Пока слуга вытирал пролившийся шоколад и уносил запачканный столик, Ла Врийер, устремившись к рабочему столу, вытащил из ящика свежую перчатку и стал ее натягивать. Теперь, притворившись, что продолжаешь отчет, следовало узнать самое важное.

— Полагаю необходимым отметить еще один странный факт….

— Так поторопитесь же, поторопитесь.

— После вскрытия в морге был сделан гипсовый слепок орудия убийства, с помощью которого преступник расправился с обеими жертвами.

— Какие обе жертвы? Насколько мне известно, мой дворецкий жив и, как вы только что сказали, отделался легкой царапиной. Вы заговариваетесь и множите жертвы по собственному желанию!

— Увы, нет! Во вторник утром в тупике Глатиньи обнаружили труп девушки, убитой тем же самым предметом. Сомнений нет: в обоих случаях было применено одно и то же орудие.

Похоже, герцог понял, куда он клонит, и вновь вернулся к взвешенному и холодному тону.

— Так вы нашли его, чтобы сделать слепок?

— Мы сделали слепок с раны. Как делают слепок с печати.

— И что в нем странного?

— Его странность оправдывает вопрос, который мне хотелось бы вам задать и который, надеюсь, вы мне простите. Так вот, по форме и объему слепок равен человеческому кулаку. Но рука человека не может нанести такую рану, какая обнаружена на теле жертв. Я вижу, вы носите деревянную кисть руки. Где находится серебряная рука, подаренная вам покойным королем, нашим усопшим повелителем?

Ла Врийер не моргая смотрел в глаза Николя, словно пытался разгадать подоплеку заданного ему вопроса.