Убийство в Тамбовском экспрессе

Последнее предположение оказалось ошибочным. Олег все-таки повредился. Правда, не на лестничной клетке, а на площадке перед дверью подъезда. Это был результат несогласованности наших с Наташкой действий в неравномерном перетягивании Олега из стороны в сторону с целью точного попадания в дверь. И кто только придумал настелить плитку на площадке? Ледовое побоище, да и только. Грохнувшись левым боком, Олег сразу перестал сопротивляться. Вякнув от боли, скорчился и затих. Впрочем, не совсем, мучительное рычание иногда до нас доносилось. Кажется, мы разбередили его старые раны.

Нам все же удалось поднять Пруткова. Уже безропотно он позволил завести себя в подъезд, при этом Наташка отметила, что мужское сословие никогда ничего по-хорошему не понимает. Наверное, чтобы парню не было очень обидно, добавила — не один он такой непонятливый.

Консьержка, намеревавшаяся было осудить неопознаваемого жильца за «перебор», неожиданно всплеснув руками, ахнула. От дальнейших ее слов, мы едва не выронили ценный груз:

— И куда ж вы этого пьяного милиционера тащите?

— Он не пьяный, он раненый, — отмахнулась Наташка, а следом перевалила все еще мычащего от боли Олега на меня. — Подождите… Какого милиционера? Этого? — ткнула она пальцем в то место, где пару секунд назад находилась голова Олега. Сейчас там была капитальная стена. Собственная сила тяжести, помноженная на мое бессилие, заставили парня сползти к моим ногам.

— Этого, этого, — охотно подтвердила консьержка. — Вы вчера вечером переполох устроили, намекали, что я из ума выжила, пускаю в подъезд всех кого ни попадя. А этот сотрудник… сейчас, у меня все записано…

Женщина метнулась в свою конторку и, схватив журнал, активно потрясла им перед Наташкой.

— Он мне документы хотел показать, но рука во внутреннем кармане застряла.

— Вы ошибаетесь… — не веря своим ушам, проронила я.

— Не ошибаюсь! Мне это не положено. Я его дубленую куртку хорошо запомнила. И время отметила.

— А лицо? Лицо вы тоже запомнили?

— Зачем мне его лицо? — озадачилась консьержка. — Милиция вся на одно лицо, тем более в капюшоне. Я его удостоверение видела.

— Мало в Москве дубленых курток с капюшоном? — вклинилась Наташка.

Сама я, успев поразмыслить над странным поведением Олега по прибытии на место, начала в этом сомневаться. Тем не менее громко согласилась с подругой и, тронув Олега за плечо, заставила согласиться и его. Поблагодарив женщину за бдительность, Наталья жалобно пояснила:

— Племянника родная жена из дома вышвырнула. Еле поймали. На лестнице. Завтра будем ее вышвыривать. На ту же лестницу. Ир, поднимай несчастного.

5

Олег монотонно и долго убеждал нас на моей кухне, что дубленых курток с капюшонами в Москве навалом. Можно подумать, не нами это недавно отмечено. Лично он свою приобрел на оптовом рынке и до сего момента об этом не жалел. Несколько раз возникало желание отправить его на все четыре стороны. Останавливало чувство сострадания и готовность Олега немедленно подчиниться.

— Ну куда он, больной и хромой, бедный «племянничек» мой? — вздохнула Наташка, активно подмаргивая мне правым глазом.

Я покивала и тяжело вздохнула:

— Теперь, когда мы узнали благую для себя весть, бояться нечего. Ты, Олег, зря не признаешься в том, что вчера вечером нанес визит нашему мусоропроводу. Мы тебя худо-бедно знаем как человека относительно порядочного. Переступив мой порог, ты даже обувь снял. Заверяем, что твоя персона нам куда предпочтительнее какого-нибудь неизвестного налетчика.

— Ир, я отлучусь на минутку, — прервала меня подруга, — а ты продолжай, продолжай сеанс психотерапии.

Наташка унеслась к себе с курткой Олега, отметив ее высшую весовую категорию. Таскать на себе такую вещь и здоровому человеку не под силу. По-сути, подруга отрезала Олегу путь к бегству — зима на дворе, а заодно надеялась отыскать в карманах корочку сотрудника органов внутренних дел. Да какой из него сотрудник? Тогда откуда у него удостоверение? Впрочем, консьержке он его так и не предъявил.

Олег упорно молчал. И я, посуровев лицом, сменила тактику. Для начала обвинила его в непорядочности. Наверняка он узнал нас еще на приснопамятной даче матери, но сделал вид, что первый раз видит. Он сразу и разговорился, убеждая, что сомневаться в его порядочности не стоит. Узнать нас он никак не мог, поскольку в первый раз толком и не видел. Свет на лифтовых площадках и лестницах вырубился. Идентифицировать по голосу тоже не мог — в тот раз мы так орали! Не своим голосом и хором. Для него, человека с тонким музыкальным слухом, подобная какофония невыносима. Спасибо хоть удачно уклонился от прямого попадания в голову убойного мусора. Об этих неприятных моментах вспомнил, когда мы подъехали к дому. Не веря своим глазам, с опаской вглядывался в знакомый вечерний пейзаж, надеясь, что ошибся. И представить себе не мог, что я и Наталья — те самые жуткие особы, к которым он волею судьбы был заброшен вчерашним вечером.

— Сам виноват! — отрезала быстро вернувшаяся Наташка. — С добрыми намерениями за мусоропроводами не прячутся.

— А где надо прятаться с добрыми намерениями? — возмутился Олег. — Ваша соседка вышла на лестницу покурить и долго пытала меня, кого я тут поджидаю. Она сразу дала понять, что вас не дождусь, вы обе замужем за достойными людьми. Пришлось сделать вид, что ухожу. После этого она еще два раза покурить выходила. В третий раз не рискнула — свет погас.

— И какие у тебя были добрые намерения? — тихо спросила я.

— Вам с самого начала следовало сказать мне правду. Еще на даче. В Москву из Тамбова вы приехали вместе со своими друзьями и не далее, как вчера утром, а не две недели назад.

— Не понимаю, какая связь между этим мелким событием и твоими добрыми намерениями, — пожала я плечами, на самом деле начиная кое-что понимать.

— Меня попросил об одолжении один… знакомый человек. Я рассчитывал у вас с ним встретиться Мне и самому все это кажется странным. Хотелось бы понять… Скажите, вы не находили в своих вещах чего-нибудь… лишнего? Короче, то, что вам не принадлежит. По ошибке попало, а потом… пропало.

— Что именно? — оперативнее меня среагировала Наташка. А я уж сразу хотела признаться.

— Понимаете, это вещь чужая и, скорее всего, простая дешевка. Никакой ценности она не представляет, — воодушевился Олег.

— Ну разумеется, — охотно согласилась я. — Вот только удивительно, что ваш «знакомый человек», точнее, женщина, сама не приехала за бесценной вещью, которая якобы может находиться у нас. И я даже догадываюсь, почему. Боялась, что назад до дома с ней не доберется. Живой. Твоя поездка тоже успехом не увенчалась, ты попал в своеобразный капкан, о чем поставил женщину в известность. В результате ей все-таки пришлось действовать самой. Подозреваю, что дама пошла тем же путем, что и я. Обеспечивая себе «обознатушки», переоделась. Наталья, тот мужик, который тройку часов назад поджидал нас в подъезде у лифта…