Убийство
Шрифт:
– Все рушится! – Одри металась по пещере.
– Давай! Давай! – кричал Майкл, и его голос становился все выше и выше.
Земля под ногами вздрогнула, как раньше, только намного сильнее. Дженни ничего не видела вокруг себя. Повсюду мелькали фонарики.
– Мы не можем идти этим путем…
– Осторожно – камень!
Но их голоса перекрывал грохот камней. Дженни пыталась бежать и натыкалась на стены, которые, казалось, вырастали на ее пути. Ее бросало то в одну, то в другую сторону.
– Земля!
Дженни услышала визг Одри, но останавливаться
Первый удар при падении был очень болезненным, но потом наступил шок, и она, оцепенев, мячиком отскакивала от стен, Дженни почувствовала, что лямка рюкзака оторвалась, «молоток» и фонарик тоже полетели вниз.
Потом шум и падение прекратились. Она оказалась одна в полной темноте и тишине. Ее рот был забит удушливой пылью. Она была напугана.
Дженни поняла это прежде, чем вспомнила, кто она и как сюда попала. Это было жуткое пробуждение – как одно из тех, что случались с ней среди ночи, когда она резко просыпалась, понимая, что там, в темноте, что-то есть и это что-то было страшным.
Самое ужасное, что это не сон. Нет ни ночника, который можно включить, ни родителей, к которым можно прибежать за помощью. Вокруг темнота и звук собственного дыхания.
– Ди! – крик вышел слабым, и он не дал эха, как того можно было ожидать.
Дженни повернула голову, но не почувствовала ни малейшего движения воздуха: она взаперти. Камни, должно быть, перекрыли отверстие, в которое она упала.
– Ди! Одри! – Голос звучал жалко и окончательно затих на середине слова «Майкл!».
Тогда она села, замерла и прислушалась. «Если я не буду двигаться, они не поймают меня».
Конечно, так думать смешно. Это срабатывало только с монстрами под кроватью. Мышцы свело до дрожи.
Дженни не слышала ни малейшего звука, ни даже отголосков гула и грохота обвала. Темнота обнимала ее со всех сторон.
Она почувствовала, что у нее начинается паника.
«О, пожалуйста, нет… Сохраняй спокойствие, думай о чем-нибудь… Но я боюсь. Должен быть какой-нибудь выход… Ты можешь хотя бы на ощупь определить, что это за место».
Но она не могла. Не могла пошевелиться. Слишком темно. Дженни чувствовала, как ее глаза расширяются от напряжения и страха.
«Все, что угодно, может напасть на меня. С любой стороны».
Паника овладела Дженни. Она была чрезвычайно напугана самим ожиданием услышать шуршание чего-то, подкрадывающегося в темноте.
«Я упала одна. Здесь мало места, я это ощущаю. Я одна. Здесь ничего нет. Ничто не может попасть сюда. Ничто…»
Едва слышный шорох. Трение камня о камень… До Дженни, продолжая стоять на коленях, повернулась в ту сторону, откуда раздался звук. Он прекратился. Ее сердце стучало, как механический молот, в ушах звенело от ужаса.
О боже!..
– Рагнарок, – раздался знакомый мелодичный голос, – что означает камнепад и конец света одновременно. Я имею в виду, для тех людей, которые
открыли руны. Ты не находишь, что это интересно?6
«Джулиан…»
Ощущение – как от падения в ствол шахты.
Дженни резко спросила:
– Где ты?
– Здесь.
Неожиданно вспыхнул красный свет.
Дженни попыталась собраться, пока ее глаза привыкали к свету. Но она никогда не сможет держать себя в руках с Джулианом – его появление потрясло ее так же, как и всегда. Как неожиданный пассаж в скучной джазовой пьесе. Как картина, на которую можно смотреть часами и находить все новые поразительные детали. Все в нем было столь совершенно и столь неистово, что взгляд перебегал с одной черты на другую и дух захватывало от волнения.
Сейчас отблески красного света играли на его волосах, как пламя на снегу.
Свет превратил его невероятно синие глаза в столь же невероятно фиолетовые. Он бросал на лицо Джулиана танцующую тень, подчеркивая красоту верхней губы, как будто высеченной из камня. Он создавал дьявольское сияние вокруг – Джулиан был соблазнителен, как смертный грех, и величествен, как дьявол.
На нем были черные, облегающие, как вторая кожа, брюки и жилет без рубашки. Красный свет исходил от факела, который он держал.
Дженни с ужасом осознала, что ее джинсы помялись, оттого что сохли прямо на ней, а рубашка выглядела так, будто она ползла по дымоходу.
– Ты пригласил меня, и вот я пришла, – сказала она.
Он ответил так непринужденно, словно они разговаривали уже несколько часов:
– Да, вы плохо начали. Не смогли избежать простой ловушки. Даже не знаете, в какую игру играете.
– Какой бы она ни была, это последняя игра, – отрезала Дженни.
Сейчас она чувствовала себя не так, как раньше, когда ей казалось, что она мысленно постоянно сражается с ним – неважно, рядом он или нет. Борется с его чувственностью, с его красотой, с воспоминаниями о его прикосновениях…
Тогда часть ее существа страстно желала того момента, когда она прекратит борьбу, желала полной капитуляции. А сейчас…
Дженни стала иной. Ее изменил огонь, сквозь который она прошла во время предыдущей игры. Он сжег ту ее часть, которая отвечала Джулиану взаимностью, которая жаждала опасности и дикости. Дженни выжила, пройдя сквозь пламя, – и очистилась. Возможно, она не стала такой же сильной, как Джулиан, но ее воля закалилась.
Она больше никогда не уступит. И это означает, что все между ними стало иначе.
Джулиан заметил изменения, которые произошли с его собеседницей.
– Еще света? – спросил он и сделал жест, как будто написал в воздухе какой-то знак.
«Кеназ, – подумала Дженни. – Одна из рун, которые она вырезала на двери».
Стоило Джулиану пошевелить своими длинными пальцами, свет, казалось, заструился волнами. Эффектным движением фокусника он материализовал из воздуха другой факел.
Дженни с непроницаемым лицом захлопала в ладоши.
Глаза Джулиана засветились голубым, как пламя газовой горелки.