Уборщица 2
Шрифт:
Слеза скатилась на нос. Надя стёрла её ладонью, но уже подоспела следующая.
– Ну вот. Давай-ка милая, прекращай. Слезами горю не поможешь. Если он обидел тебя так сильно, нужно Надюша что-то решать. Семью разбивать я бы не советовала. Может, поговоришь с ним, я думаю он поймёт.
– Он изменил мне, – сказала Надя так тихо, что кажется никто не услышал.
Женщина прошла по комнате, домашний костюм цыплячьего цвета с рисунками цыплят, смешно смотрелся на ней, но был любимым. Потом, присела рядом, положила ладони на полные колени, побарабанила пальцами. Громко вздохнула несколько
– Так, ну тогда всё понятно. Тогда нужно быть крепкой вдвойне. Измена, это прямо скажем, такое дело, просто не нельзя спускать. Это знаешь – посерьёзнее.
Она обняла Надю, прижала её голову к своей, а потом отпустила и сказала:
– Вставай, нечего высиживать. Нужно дела делать.
Дома, только зашли, Андрюша прошел по комнатам и вернулся в прихожую.
– А дядя Андрей не придёт? Мы, что теперь тут будем жить?
– Пока тут, – Надя поставила чемодан, прошла в залу.
Тут всё по-старому, так же как и пять лет назад. Только воздух другой. Стоялый, нежилой. Хоть ходила сюда и форточки нараспашку открывала, всё равно, дух прошлого впитался в эти стены. Надя присела на диван, тронула ткань, осторожно, словно боясь спугнуть, те времена, какие застыли навсегда в его рисунке.
– Где я буду спать? – всё возмущался Андрюша. – Тут нет компьютера? Я не хочу тут быть, мне не нравится.
– Здесь мы жили, когда ты родился. Теперь – это наш дом. Постарайся, чтобы тебе нравилось. Потому что здесь – мы будем жить.
Сказала, как отрезала. Мальчик обиженно сел на кресло, надул губы и скрестил руки на груди.
– Тогда, я пойду к папе.
– Пойдёшь, только не сейчас. Сейчас мы будем кушать, как ты думаешь что?
– Что? – не сильно довольный сидел Андрюша.
– Я приготовлю большую, пребольшую…
– Пиццу! – выкрикнул мальчик.
– Да, пиццу! Но ты должен не быть грустным. Пиццу надо есть весело.
– Ладно, договорились, а телевизор тут хотя бы есть?
– Телевизор есть, но сначала почитать.
Прятаться нет смысла. Зачем, если Андрею всё равно. Он прекрасно живёт без неё. Одно непонятно, неужели до такой степени он хотел оскорбить, или просто показать, как ему хорошо, что для этого нужно было послать эти фото. Странно как-то, и совсем на него не похоже. Но что это меняет? Почти ничего.
Надя брала телефон и снова смотрела на эти фотографии. Крутила их бесконечно. Туда-сюда, туда-сюда. Одно и то же.
Но надо думать, как жить. Если так, она просто может вернуться работать в мастерскую. Он там, со своей секретаршей, а она здесь. Пока не выгонят. А если выгонят, пойдёт искать. Теперь выбирать не приходится. Нужно зарабатывать, кормить и одевать ребёнка. Пока, выбора другого нет.
Поздно вечером, когда Андрюша давно спал, Надя сидела в тёмной кухне и смотрела в окно. Она не признавалась себе, что действительно ждёт его. Теперь она уже хочет, чтобы он пришел. Она точно выйдет к нему, или откроет, если он позвонит в дверь.
Она хотела узнать, почему так быстро он вычеркнул её из жизни? Так быстро заменил. Почему спустя всего несколько дней, он решил, что самым лучшим способом будет –
прислать фото измены.Почему?
Что он хотел этим сказать? Унизить, окончательно добить? Показать, что она не состоялась как жена, или всю незначительность её ухода?
Нет. Он не мог. Это не он.
Хватит себя обманывать. Надя встала, пошла в спальню. Легла в кровать, и как только закрыла глаза, почувствовала, как рвутся на волю слёзы.
Глава 11
Недалеко кто-то тихо напевал веселую песенку. Вода текла из-под крана, иногда слышался звон посуды. Сквозь непрекращающийся гул, тихая песня. Мелодия её кажется знакомой. Но почему так звенит в ушах, боль в голове, как будто кто-то ударил по ней кирпичом. Андрей пошевелился и только теперь почувствовал, одна рука его скована и всякая попытка двинуться причиняет боль.
– Проснулся зайчик, а я тебе приготовила обед, сейчас. Ты голоден?
В спальню вошла Лиза, с подносом в руках. Одетая в кружевное, соблазнительна и прекрасна. На загорелом теле белое бельё смотрелось очень привлекательно. Но Андрей совершенно не воспринимал её как объект притяжения. Видно за столько лет он просто перестал обращать внимание на её красоту.
– Ты с ума сошла?
Доброе выражение её лица сразу сменилось сердитым.
– Не больше чем ты.
– Это похищение человека. Уголовная статья.
– А кто кого похитил? Ты сам пришел, сам захотел чего-то новенького, – она поставила поднос рядом, на тумбочку, положила салфетку Андрею на грудь, – чтобы ты не замазался. А то вечно у тебя рубашки заляпаны едой. Ну ничего, я буду стирать твою одежду со специальным средством, а не так, как некоторые. Ты у меня будешь чистеньким, ухоженным, а не в мятых рубашках.
Андрей схватил салфетку и кинул Лизе в лицо.
– Ты не понимаешь, что делаешь! Отстегни наручники! Я не шучу! – он дернул несколько раз рукой, но боль от железа впившегося в кисть остановила дальнейшие попытки.
– Да ладно, я пошутила. Думала, тебе понравится. А как фотографии, которые ты послал своей жене? Теперь – ты почти свободен. Только развестись осталось. И всё.
– Не собираюсь я разводиться, я люблю свою жену.
– Вот это ты зря сейчас сказал. Люблю – корову куплю! Кому это нужно? Лучше меня всё равно не найдешь!
Она набрала в ложку супа, поднесла к его губам, но он оттолкнул её руку и суп попал на ковёр.
– Отстегни наручники, Лиза! Я разломаю эту кровать к чертовой матери! Я всё равно их сниму, но если это сделаешь ты, то я всё забуду, – он начинал по-настоящему злиться.
– Ой, напугал. Я уже знаешь, пуганная. Столько за эти годы от тебя натерпелась, что ещё одно твоё гневное состояние, уж как-нибудь переживу.
Чувствовалось, простым уговорам она вряд ли поддастся. Какие-то ненормальные у неё речи. Но ещё он понимал, что она ничем не хуже его самого. Ведь она права, он ведёт себя как последний кретин и совсем не умеет этим управлять.
– Ладно, мне пора на работу, – она встала. – Кто-то же должен работать в нашей семье. Пусть пока это буду я. Потом, когда ты согласишься на мои условия, может и ты будешь работать, меня обеспечивать.