Уборщик

была поднятая тварь, стоит ей попробовать человеческой кровушки, как все

"поводки" рвутся, и тварь становится неуправляемой. Мало того, своим безумием

она за одну ночь может заразить покойных... В смысле, тех которые тихо-мирно

спят вечным сном в своих могилках. А это знаете ли... Упокаивать целое кладбище

мне еще не доводилось. Да что, мне?! С такой задачей не всякий

профессиональный некроном справится! Вот кстати, что такого натворил Аристарх, что единственная Темная гончая на нашем полигоне, его укусила? А, ладно, потом

у самого труполюба узнаем. В смысле, директор узнает... гад. Это ж надо как

подставил, а? И кто сказал, что работа уборщика легка? Вот бы этого умника на мое

место, то-то я поржал бы!

– Да ладно тебе, Яр.
– Примирительно проговорил Дракон.
– Не сердись. Ну, кому-

то ведь нужно навести там порядок... Или ты боишься?

Я?! Боюсь?! Ха! Еще чего не хватало. Я вон на василиска ходил, и ничего,

справился. Правда, я тогда даже не предполагал, что он василиск... Знал бы,

завещание перед охотой написал. Да и о своей победе над тварью я узнал только

через неделю, когда окаменение прошло. А вот зверюгу расколдовать так и не

смогли. Теперь ее "скульптура" стоит в холле (Все время боюсь, что кто-нибудь из

чаромутов ее ненароком уронит). Так что... прорвемся. Куда деваться?

– Я знал, что могу на тебя положиться.
– Кивнул директор, для которого мои

мысли как всегда были открытой книгой. Наставник все ж таки. М-да. Эх, если бы

я мог говорить, был бы сейчас в числе учеников Школы, но... Классические чары

построены на речевой вязи, а значит мне недоступны. Помнится, первое время

Аникита Силыч постоянно удивлялся моей неподдающейся никакому лечению

немоте. Потом перестал. Я так полагаю, что стал своеобразным вызовом его

способностям. И надо сказать, как ни самонадеяно это звучит, мы достигли с ним

серьезных успехов на пути моего обучения. Конечно, мне не дано воспользоваться

многими и многими чародейскими приемами, но то, что теперь имеется в моем

распоряжении, подчас с успехом заменяет обычные речевые формулы. А уж

сколько он впихнул в мою несчастную голову необычных, да и просто редких

методик, не имеющих даже слабого подобия в классическом чародействе! Если бы

кто знал, как я рад, что у меня есть такой наставник. Нет, он, конечно, гоняет меня и

в хвост и в гриву, но в отличие от моего первого опекуна, старого чароплута

Ратьши, нашедшего меня на пороге собственного дома, директор ни разу меня не то

что не ударил, голоса и то не повысил... Хотя за ошибки наказывает изощренно.

Если бы не дурацкий запрет Совета на обучение калек чарам... если бы... Впрочем, мне и без ученической мантии неплохо живется. Во всяком случае, числиться

уборщиком в Школе, гораздо лучше, чем быть ежедневно избиваемым рабом вечно

пьяного горе-чародея. Это же из-за Ратьши, я чуть не улетел в небеса черным

дымом. В тот вечер, восемь лет назад, он в очередной раз нажрался, и избил меня.

От боли я почти потерял сознание. Вот тогда-то меня впервые и "накрыло". Помню, как после очередного удара, меня чуть наизнанку не вывернуло, а потом в небо

взметнулся смерч, и не стало ни Ратьши, ни его домика. Еще и буренку жреца, что

мимо забора топала, в небеса уволокло. Думаю, из-за нее-то, жрец меня на костер и

наладил, а вовсе не за "чернокнижие богомерзкое". Какое к скальным чертям

чернокнижие, если я тогда даже читать не умел?!

Правда, здесь, в Школе, я стараюсь не светить свои умения. Директор и учителя

знают, и ладно. Они-то язык за зубами удержат, в отличие от учеников. Те, только

собственные "тайны" хранить и умеют. Ну по крайней мере, они так считают.

А как вы хотели? Школа, это вам не Академия, здесь только начала Искусства

дают, и ментальная защита к ним не относится...

И вовсе я их мысли не читаю! Но когда чаромутов, буквально, распирает от

собственных "великих" секретов, вокруг которых постоянно вертятся их мысли, хоть на две сажени в землю меня закопайте, все равно услышу, а "закрываться" мне

Дракон запрещает. Приходится мучиться и терпеть.

– Где этот уборщик?!
– О, кто-то из учеников прорезался. А гонору-то, гонору! Ну, вот он я, чего надо-то? Стоит болезный, у входа в свою комнату, глазками блымает.

Никак, кто из однокашников подшутил... Если бы он сам чего натворил, так был бы

не в пример вежливей. Ученик меня заметил и, повелительно махнув рукой, нервно

притопнул расшитым сапожком.
– Шевелись давай! У меня там "лесники"

начудили... Ну да сам разберешься. Что б к моему возвращению было убрано!

Сказал и пошел... Тоже мне, белая кость, голубая кровь! Богатенький мальчик, сразу видно. А вот хамить не надо было, ой не надо! Здесь не тятькино подворье, можно и нос расшибить. Ну ничего, если за него "лесники" взялись, то спесь

собьют... и быстро.

– Немой!
– Всегда удивлялся, как Элька умудряется кричать шепотом? Я оглянулся

в поисках этой рыжей егозы, но коридор оказался пуст. И тут же услышал ее голос.

– Да не там. В комнате мы!

Однако! Я вошел в помещение... и застыл на месте. Все, абсолютно все

поверхности в комнате: мебель, вещи, люстра... были покрыты густым ковром

побегов глубокого изумрудного цвета, в котором легко угадывался южный тамарис.

Хм, а ничего, симпатично. Только... А где же Элька? Я почесал затылок, оглядел

скромное убранство комнаты и, не обнаружив искомого, повернулся к окну. Мать

моя! Мутный, сто лет не мытый витраж блеснул грустным взглядом зеленых глаз.

Ну, Эль! Недоучка дурная! Нашла из чего волшебное зеркало мастерить! Ведь