Убойная позиция

Хамидрашиду следовало подумать, какие действия вести дальше. В общих чертах он уже понимал, что следует сделать. Спецназовцы наверняка подойдут сначала к машине. Вернее, к тому, что от нее осталось. Кустов там много, не все взрывом вырвало. В кустах следует «растяжки» поставить... Конечно, следовало бы больше гранат взять, тогда «растяжками» можно было бы весь путь спецназа украсить. Наверное, снайпер не идет у них первым. А на «растяжке» обычно первый подрывается... И за целостность «дальнобойки» можно быть спокойным...

Еще стоит поискать там же место, откуда можно несколькими пулеметными очередями уменьшить количество бойцов в отряде федералов. И Дукваха пусть из винтовки Вахи сделает несколько выстрелов... Все, потом меньше хлопот... Обстрелять и сразу отойти... Только пути отхода следует заранее изучить. Такие пути должны быть, чтобы можно было за камнями и скалами прятаться, а не за кустами... И этой тактики придерживаться и потом. Это даст результат... Страшно ходить по тропам, когда каждую минуту и выстрела ждешь, и от тропы взгляд не отрываешь из-за боязни за «растяжку» зацепиться... Нервы на пределе будут...

Еще не забыть просто проволоку или шнур натягивать, без гранаты. Будут думать, что «растяжка». Тоже нервотрепка. И еще передвижение тормозит... Пусть спецназ ощутит всю прелесть жизни лесных джамаатов, которых они преследуют... А то привыкли – приехали или прилетели, постреляли, мин в лесу наставили, «растяжки» натянули, кого не убили, тех разогнали, и этим счастливы... Пусть же теперь побудут сами в шкуре вольных лесных волков... Нескольких дней, чтобы почувствовать это, им с лихвой хватит... И потери будут постоянные, и друг друга бояться начнут...

Никакой пощады федералам... Не выпустить их... Теперь, когда у них машины нет, можно и не выпустить... Арслан Мовсарович говорил, что у спецназа связи со своими нет... Они рассчитывали быстро дело сделать и уехать... Теперь уже черед противоположной стороны дело делать...

Никакой пощады...

Хамидрашид вовремя вспомнил про подполковника Тамирханова. Надо позвонить, рассказать, что произошло...

* * *

Первое, что сделал Хамидрашид, достав трубку спутникового телефона и включив ее, это проверил заряд аккумулятора. Пока еще возможность разговаривать есть...

– Дукваха!

– Я здесь, эмир... – Дукваха сел прямо, словно и не спал, как другие, пока эмир разрешил отдыхать. Дукваха всегда на подъем легкий. Хотя, может быть, и другие тоже не спят. В такой обстановке уснуть трудно.

– Сегодня ночью домой сходишь... У меня аккумулятор загибается...

– Схожу, эмир, отсюда до дома рукой подать...

Отсюда до родного села в самом деле намного ближе, чем от «норы», в которой они в последние недели жили. Дукваха и там-то умудрялся за ночь сходить туда и обратно, а здесь это сделать тем более не так трудно. И Хамидрашид спокойно набрал номер подполковника Тамирханова. Тот ответил сразу:

– Я слушаю тебя... – но по имени не назвал, значит, был не один и не мог разговаривать открыто.

– Есть вести, и не слишком приятные, Арслан Мовсарович... – сообщил Хамидрашид.

– Говори, я слушаю...

– Встретились мы с Саидулюкаевым... – начал Дадашев с предыстории событий.

– Да, я знаю, что он там же должен быть...

– Мы уже позицию заняли, машину заминировали и выбрали для засады отличное место... Нас там не ждали бы и все бы завершилось благополучно, если бы не эмир Имран...

– Да-да...

Точно, подполковник разговаривать не мог, но мог слушать, и потому Хамидрашид начал говорить быстро и по существу:

– Саидулюкаев с гор спустился... Он впереди спецназа шел, прямо на нашу засаду... Но где-то, похоже, «засветился» и подставился... Короче говоря, «летучие мыши» за ним следили... Я этого, конечно, не подозревал и вышел к Имрану в открытую. Мы еще поговорить успели, решили вместе действовать. Я уже хотел его людей расставить, когда нас обстреливать начали... Из той винтовки... Из «дальнобойки»...

– И как она? – в голосе Тамирханова послышался неподдельный интерес. А вопрос его для посторонних мог выглядеть вопросом о какой-то женщине.

– Страшная штука... – Даже при одном воспоминании о первом выстреле «дальнобойки», что снес Саидулюкаеву голову, у самого Хамидрашида холодок по телу пробежал. – Первым же выстрелом Имрану голову оторвало. Вторым выстрелом оторвало руку вместе с винтовкой моему снайперу. Потом началось... Мы не сразу поняли, что винтовка работает с тепловизором, надеялись в кустах спрятаться... В итоге остались только я и трое моих парней... Остальных всех покрошили... Мы машину успели взорвать и отошли за дорогу... Готовимся выступить туда же... Сейчас нас там не ждут...

– Понял. Я тебе перезвоню позже... У меня сейчас люди... – сказал Арслан Мовсарович.

– У меня аккумулятор на исходе. Постарайтесь поскорее позвонить, чтобы я трубку выключил. Новый аккумулятор у меня будет только утром...

– Я понял. Постараюсь...

Хамидрашид отключил связь, но трубку не убрал как обычно во внутренний карман куртки, а продолжал держать в руке. И на насыпь спиной откинулся. Только доложив подполковнику о ситуации, эмир сам словно бы заново пережил ее. Положение в самом деле не могло порадовать. И все, на что он сам со своим джамаатом, то есть с остатками своего джамаата был способен, это только доставить «летучим мышам» кучу неприятностей. Назойливым комаром стать... И это из волка-то... Обидно...

Но впадать в отчаяние Хамидрашид не умел, как не умел отказываться от начатого дела. Страх ему был чужд, и о возможности собственной гибели он вообще не думал. Правда, он думал об этом раньше. И думал часто. И пришел к выводу, что погибнет все равно... Раньше или позже, но он погибнет как мужчина, с оружием в руках... И давно смирился с этой мыслью... Но откровенно погибели не искал... Он просто хотел делать свое дело, которым все последние годы занимался... И это дело ему нравилось...

Как человек неглупый, Хамидрашид понимал, что любой путь имеет характерную особенность – он обязательно заканчивается. И его жизненный путь должен был когда-то закончиться. Это было естественным явлением, и думать о своей смерти, представляя ее, Хамидрашид не хотел.

Плохо было, что он не успел из-за войны обзавестись семьей. Большинство из тех, кого он знал, семьями обзавелись. В его народе считалось нормальным рано жениться и обзаводиться детьми. А он не успел. И погибнет, не оставив после себя потомства... Может быть, это и хорошо, потому что сирот и вдов у его народа и без того осталось после войны много. Хотя хотелось бы знать, что на тебе твой род не заканчивается, что есть кто-то, в ком течет твоя кровь... Но сейчас положение уже было не исправить, и потому не стоило об этом беспокоиться...