Участковый: Назад в СССР 2

В следующий раз я пришёл в себя от рывка и уставился на моргающий красным светофор. С трудом повернув голову, увидел размытую фигуру дока, сидевшего за рулём мотоцикла.

Затем я очнулся на целую минуту, когда меня тащили по знакомому коридору морга, и даже принялся помогать, отталкиваясь негнущимися ногами от пола.

Очередной провал в беспамятство, снова закончился, и я почувствовал, как в спине ковыряются чем-то металлическим. А окончательно я пришёл в себя, когда ощутил, что лежу на спине и теперь у меня ковыряются в боку.

Постепенно изображение в глазах перестало троиться, и я увидел над собой стойку капельницы, с закреплённой стеклянной банкой коричневого цвета и идущей от неё прозрачной трубкой, с бегущей по ней жидкостью. А ещё я увидел дока, который высоко задирал медицинскую иглу, видимо, зашивая мне бок.

— Ну и как там? — спросил я.

— Жить будешь — на автомате ответил Кац и, дёрнувшись от неожиданности, сильнее чем нужно, стянул края раны, при этом заставив меня застонать от резкой боли.

— Саша, извини, случайно дёрнулся. — Док недовольно покачал головой и продолжил зашивать. — Видишь ли, из-за специфики работы патологоанатома, я не привык, что мои пациенты открывают глаза после вскрытия и начинают разговаривать.

— Да ничего, док. Если уж начал резать и зашивать, не останавливайся. Так что там у меня? Расскажи поподробнее?

— Ещё раз повторяю, жить будешь. Хотя после таких нехороших, пулевых ранений, да ещё без своевременного оказания медицинской помощи, я вообще не понимаю, как ты выжил и самостоятельно вышел из портала? Ты должен был истечь кровью и умереть. Судя по теперешнему давлению, из тебя её вытекло не меньше полутора литров. Однако потом кровь бежать почему-то перестала, а раны успели чудесным образом затянуться. И это всего за сутки — заявил Кац и, завязав узелок, отложил иглу.

— Док, какие сутки? Я слышал лично, что скорая должна была пробыть внутри не больше четырёх часов.

Выслушав меня, Кац отрезал остатки ниток и стянул с лица медицинскую маску.

— Значит, четыре часа внутри. После того как портал закрылся, я просидел в укрытии сутки. Проход снова открылся только следующей ночью, ровно в два часа по московскому времени. А ещё через пятнадцать минут, оттуда выехала машина скорой помощи.

Призадумавшись, Кац вытащил из кармана белого халата, пачку сигарет «Космос» и закурил.

— Артём Абрамович, а ты заметил, кто именно сидел за рулём?

— За нулём сидел военный. При этом, одной рукой он держался за баранку, а второй целился из пистолета в открытое окошко, словно ожидая нападения. Рядом с ним сидела француженка и держала в руках автомат Калашникова.

— Значит, своего преемника я всё-таки достал — констатировал я и указал на зажжённую сигарету. — И что они просто уехали?

— Нет. Мадам увидела труп и замахал руками. После этого Рафик остановился. Затем она вышла наружу и в одиночку запихнула убитого тобой бугая внутрь скорой помощи.

Док дал мне затянуться, и я увидел удивлённое выражение на его лице.

— Саша, это было странно. Она же совсем миниатюрная. На вид, весит килограмм пятьдесят, не больше. Однако француженка взвалила себе на плечо труп и пронесла метров десять, да так легко, словно тело было набито тряпками. Теперь мне понятно, как она смогла скинуть чугунный люк и перебраться через забор, без трёх пальцев и с кровоточащей раной.

— Артём Абрамович, они говорили про донора жизненной энергии. Может эта её необычная сила, как-то связана с процессом, переливная в аномалию этой самой энергии?

— Да, Саша, скорее всего, ты прав — согласился док и, отобрав у меня сигарету, снова затянулся. Затем он вскрыл стеклянную ампулу и начал набирать в шприц прозрачную жидкость. — Саша, вскоре нам придётся про много поговорить. Ну а сейчас тебе обязательно нужно поспать.

Я попытался возразить, но док безапелляционно замотал головой. Воткнув иглу в дозатор капельницы, он принялся вводить неизвестное лекарство в состав, вливающийся в мою кровь. А буквально через полминуты, я почувствовал, как слипаются глаза, и провалился в сон, наполненный кошмарными образами и тьмой.

Глава 3 Дома

И снова меня разбудил телефонный звонок. Открыв глаза, я уставился на знакомый советский гобелен с охотниками на привале. При этом солнце за окном явно клонилось к закату. Голова закружилась. Накатило ощущение дежавю.

Неужели мне это всё приснилось? — подумал я, ибо мозг отказывался верить, в то, что недавно видели глаза.

Сев на диване, я уставился на стол. Там лежал лист бумаги, прижатый графином с водой, несколько пластинок с таблетками, йод, вата и куча медицинских бинтов.

— Значит, не приснилось — проговорил я вслух и, ощупав бок, обнаружил повязку, обвивавшую торс и переходившую на верхнюю часть спины.

Странно, но зашитые раны не болели, и только немного чесались, так как это бывает на последних стадиях заживления, перед снятием швов.

Поднявшись, я направился к трезвонящему телефону и, увидев дорожку электрического света, приостановился на пороге распахнутой настежь ванной комнаты. На полу валялся рюкзак с обрезом и остальная моя амуниция. А в самой ванной лежал разодранный на куски комбинезон и залитая кровью одежда.

Взяв трубку телефона, я в очередной раз услышал встревоженный голос отца.

— Саня, ну наконец-то я до тебя дозвонился. Как ты там? Оклемался после аварии на рыбалке или ещё нет?

— Вроде оклемался — неуверенно ответил я, не понимая, про какую аварию он говорит.

— Скажи спасибо доктору, Артёму Абрамовичу Кацу. Он сегодня с утра заявился в РОВД. Всё рассказал и предоставил медицинскую справку. А заодно отмазал тебя перед начальством и пригнал мне мотоцикл. Кстати, почему ты мне не сказал, что вы вместе отправитесь на рыбалку?

— Так получилось. Планы поменялись в последнюю минуту. Морячок не смог, а доктор выявил желание посидеть с удочкой на берегу — соврал я в ответ.

— Ладно, проехали. Теперь слушай сюда, рыбачок. Если завтра, девятого мая, не выйдешь на службу, то у тебя начнутся большие проблемы. Гамалеев постарался, и по РОВД снова пошли слухи, что ты запил. А теперь он рвёт и мечет. Хочет твоей крови.

— Не хочу доставлять ему такого удовольствия. Так что завтра обязательно выйду — пообещал я. Затем, уставившись на себя в зеркало, осмотрел повязки, на предмет признаков кровотечения.