Участковый: Назад в СССР 2

— Потусторонняя нежить. Интересно, а как она функционирует с точки зрения современной медицины? — неожиданно спросил Кац, появившийся из-за колонны.

Я зыкнул на доктора, оставившего свой пост у портала.

— Артём Абрамович, ну тут ничего сложного. Нечто, живущее во тьме, на той стороне, высасывающее жизненную силу из живых и поднимает тела после смерти. А затем их оплетают, материализовавшиеся отростки истинной тьмы. Со временем они заменяют в телах нежити нервную систему, на нечто иное. Пару раз, я лично производил трепанацию черепа и препарировал мозг ходячего мертвяка. Так вот, основная его часть, превращена в пузырь, наполненный чёрной жижей. Всё это оплетено шевелящимися отростками, начинающими истлевать под воздействием не только ультрафиолета, но и просто яркого света. Видимо, из-за этого, до момента визуального контакта с живыми, нежить инстинктивно избегает входа в освещённые зоны. А если, к примеру, взять мертвяка и выпустить его в наш мир, посреди солнечного дня, то он либо найдёт укрытие, либо буквально через полчаса загнётся и перестанет функционировать. Подобные эксперименты тоже проводились.

Доктор Кац явно намеревался задать следующий вопрос, но в этот момент я почувствовал приближение противника. Хранитель тоже встрепенулся и указал доку на тупик.

— Артём Абрамович, возвращайтесь туда. А то скоро здесь станет жарко.

— Хорошо, я уйду — согласился док и выставил перед нами две пузатые бутылки, с плотно замотанными тканью горлышками. — Конечно, это коньяк, а не настоящий коктейль Молотова, но надеюсь, что это вам хоть немного поможет.

Я с Воронцовым одновременно благодарно кивнули, и док отправился обратно в тупик, к месту казни жертв тайного общества.

На этот раз штурмовая группа попыталась подобраться, используя темноту как прикрытие. Освещающий галерею прожектор неожиданно потух, и от колонны к колонне начали поочерёдно перебегать, едва заметные тени.

Двигались враги почти беззвучно. И если бы не моё зрительное восприятие, сильно изменившееся, после путешествия во тьму, то я бы точно ничего не рассмотрел. Однако то, что надо я увидел. Воронцов тоже заметил врагов.

— Они в пяти рядах колонн от нас. Справа двигаются трое — предупредил он.

— Слева вижу ещё троих. На следующей перебежке их надо попытаться завалить, иначе не вывезем.

— Согласен — проговорил Воронцов. — Если подберутся ближе, заработает пулемёт, и они нас зажмут.

Высунувшись каждый из-за своей колонны, мы, прицелившись и когда тени снова пришли в движение, выпустили по несколько коротких очередей. Я подстрелил минимум одного. В секторе огня Воронцова кто-то вскрикнул. Враг начал отвечать буквально через секунду, и всё это быстро превратилось в яростную перестрелку.

Пока явного преимущества не у нас, не у противника не имелось. Но я знал, совсем скоро, у нас начнёт таять боезапас. У штурмовиков подобной проблемы нет.

Выпустив половину барабана ППШ, я попал ещё в кого-то. В ответ получил несколько осколков в плечо и лицо, от разбившейся об колонну, свинцовой пули. Это заставило вернуться в укрытие. Судя по выругавшемуся в голос Воронцову, его тоже задели.

Встав за свою колонну, хранитель сменил магазин на забитый наполовину и закинул автомат за спину. Затем он схватил бутылку и вытянул из кармана бензиновую зажигалку.

— Я кидаю, сначала справой стороны. Ты стреляешь — предложил он.

— Давай! Я готов.

Едва я подтвердил свою готовность, Воронцов тут же поджог и метнул первую бутылку.

Бросок был хорош. Пузатая ёмкость разбилась о стену в двадцати метрах от нас, и её содержимое, тут же ярко вспыхнуло, высветив пару противников.

Выбрав того, что стоял прямо перед факелом пылающего коньяка, я выпустил в силуэт длинную очередь, патронов на десять.

Затем тот же фортель мы проделали с левой стороны галереи. На этот раз бутылка угодила в колонну, точно над головой стреляющего штурмовика и окатила его горящими брызгами.

Он вспыхнул как факел и заметался, а я выпустил в этот факел остатки дискового магазина. При этом в ответ словил винтовочную пулю, срикошетившую от колонны и вырвавшую кусок мяса с рёбер.

После этого враг начал отступать.

— Нам тоже пора выдвигаться на последний рубеж — сказал Воронцов, при этом пытаясь подвязать кровоточившую руку.

— А может, ещё раз попробуем задержать их здесь? — предложил я, но хранитель отрицательно покачал головой.

— Нет. Похоже, гранат у них с собой нет, иначе бы они давно нас ими закидали. Но думаю, во время следующего наката, люди Графини их чем-то заменят. К примеру, катнут в нашу сторону и взорвут баллон с пропаном. Или соорудят эрзац гранаты из тротиловых шашек, фитильных взрывателей, изоленты и гвоздей. Так что лейтенант, чтобы снизить возможный урон, от всех этих штук, дистанция нам поважнее будет.

Доводы Воронцова показались весомыми, так что я побрёл вслед за ним. Бок, в том месте, где я лишился куска мяса, сильно болел, но особо не кровоточил.

А на подходе к запечатанной червоточине, боль начала заметно притупляться. Включив фонарик, доктор Кац быстро нас осмотрел и первым делом принялся перевязывать левую руку Воронцову.

Я же уселся на камень, ранее служивший для умерщвления жертв, и в тот же миг явственно почувствовал потусторонний сквознячок, пронизывающий тело со спины.

Пока Кац обрабатывал и перевязывал наши раны, все молчали. После этого я достал пустой барабанный магазин и, разобрав его, принялся снаряжать патронами из холщового мешочка. И тут Артём Абрамович не выдержал и задал первый вопрос.

— Скольких из них вы убили? — спросил он.

— Если считать с тем штурмовиком в каске, что издох в первой стычке, мы наглухо завалили троих. Ещё четверо на какое-то время выведены из строя. Но для того чтобы люди Графини взбунтовались и ушли, этого явно мало. Здесь в тупике, у нас шансов повторить нечто подобное не будет. Максимум чего достигнем, доведём счёт трупов до пяти или шести.

Перспективы были невесёлыми, но всё равно, после того как мы вернулись к червоточине, меня не отпускало чувство, что я что-то упускаю. И в тот момент, когда я, включив фонарик, начал осматривать стены и потолок, со стороны врагов послышался женский голос, будто специально приправленный нарочито французским акцентом.

— Антуан, я не думала, что ты посмеешь встать на сторону убийц моего брата.

Эхо голоса Графини, отразилось от сводов галереи, повторив претензию несколько раз.

— Елизавета, извини, но ты не оставила мне выбора — выкрикнул в ответ Воронцов.

— Помогать нашим врагам, это огромная ошибка. А ведь ты мог снова стать одним из его апостолов.

Графиня явно имела в виду своего супруга. Выслушав её, Воронцов зло оскалился.

— Лиза, неужели ты до сих пор веришь, что сможешь вернуть к жизни, тот кусок гниющего трупа, что остался от Графа.

— Да. Сегодня он вернётся к жизни и исполнится то, что предсказано — пафосно заявила Графиня.

— Лиза, пожалуйста, не смеши меня. — Воронцов хохотнул в голос, явно желая поддеть собеседницу. — Ты используешь в качестве оракула, директора психиатрической лечебницы, который желает одного, избавиться от своего бывшего хозяина, теперь ставшего для него обузой.