Участковый. Назад в СССР

Добравшись домой, я ещё раз рассмотрел зачётку пропавшей студентки и пересчитал пятидесятидолларовые купюры. Их было ровно десять. Скорее всего, именно при помощи этих зелёных бумажек, француженка с маньяком, смогли поймать на крючок доверчивую студентку Щукинского училища.

Пятьсот долларов, большие деньги для Советского Союза восьмидесятого года. Конечно, официальный курс — 67 копеек. Но если иметь дело с валютчиками, можно смело умножать пятьсот на восемь или десять. А ещё эту валюту можно обменять у представителей Советских органов власти, на срок от трёх до восемь лет, отсидки в лагере, за валютные спекуляции. Кстати, лагерь — это не самый плохой вариант. Насколько я помню, некоторых, особо злостных валютчиков, советские суды подвели под вышку. Так что эти купюры даже просто хранить дома, очень опасно.

Так что если в квартире будут проводить обыск прямо сейчас, то мне кранты. С этими мыслями я собрал доллары и львиную долю купюр, взятых у фарцовщиков. Затем поступил так, как завещали Советские коррупционеры. Закатал это всё в литровую банку под жестяную крышку. Затем спустился в подвал и зарыв это всё в дальнем углу, присыпал место кучей рухляди.

А когда вернулся домой, начал собираться на опасный выезд, который уже точно никак не избежать.

На этот раз основное внимание уделил оружию. Набил патронами патронташ и принялся пришивать отдельные подсумки прямо к комбинезону. Конечно, я бы сейчас точно не отказался от бронежилета с разгрузкой и укороченного автомата Калашникова, но их у меня в наличии нет.

Закончил приготовление в полпервого ночи, а когда всё сложил в шкаф и собрался лечь спать, в дверь позвонили.

Глава 27 Последние деньки

Как только в дверь позвонили, сразу вспомнилось о Каце. Неужели я переоценил его договороспособность и умение держать язык за зубами? Ведь поездка в Москву, может оказаться банальным сливом информации, Советским компетентным органам.

И всё-таки хорошо, что я додумался, закопал две тысячи рублей и все доллары в подвале. Конечно, если очень захотят, всё равно найдут. Но появится ли у КГБ желание что-то искать. Ведь предпосылок к подозрению меня в валютных махинациях, пока не имеется.

А чтобы посадить зарвавшегося участкового, вполне хватит обреза охотничьего ружья, спрятанного в шкафу и информации о преднамеренном сокрытии очень важных улик, по делу, способному вызвать международный скандал.

Когда в дверь позвонили повторно, я, наконец, пришёл в движение. Беззвучно проскользнул по коридору и заглянул в глазок. Увиденное на площадке, подтвердило версию, пришедшую в голову во вторую очередь.

За дверью стояла Зина. При этом она нервно поправляла падающие на глаза локоны и немного пошатывалась, тем самым проявляя свою нетрезвость.

Не став дожидаться, когда подвыпившая девушка начнёт колотить в дверь кулаком, я открыл. А уже в следующее мгновение был отброшен яростным прорывом женского тела в моё жилище. Конечно, я смог бы устоять и не пустить девушку внутрь, но подобной задачи не ставил. Ибо лучше уж разборки в квартире, под прикрытием толстых кирпичных стен, оставшихся от Сталинских времён, чем крики на площадке, где они точно привлекут соседей.

Ворвавшись внутрь, Зина окатила окружающее пространство ароматом коньяка, перемешанного с французскими духами. Заглянула на кухню, а затем ворвалась в спальню, будто ожидая там кого-то найти.

После этого она установила стул на середину ковра, да с таким видом, словно он был спортивным снарядом, а не предметом интерьера. Распахнув плащ, она оседлала его, будто специально оказавшись в ореоле света, идущего от включённого телевизора. При этом я сразу отметил, что на этот раз, кроме чулочек с поясом, на ней нет вообще ничего.

Заперев входную дверь, я встал у стенки, приготовился выслушать некую претензию, явно готовую выскочить из её приоткрытого ротика.

— Саша, скажи, чем именно тебе это всё не нравится?! — спросила Зина возмущено и, раздвинув ноги, обвела рукой свои весьма выдающиеся прелести.

— Зина, а как такое может не нравиться нормальному мужику правильной ориентации — мгновенно ответил я, ибо отлично понимал, любое промедление, может вызвать взрыв эмоций.

Зина заулыбалась, явно приняв мои слова как комплимент, но тут же взяла себя в руки, вспомнила, зачем пришла и вернула на лицо серьёзное выражение. Вскочив, она сделала несколько шагов и буквально припёрла меня к стенке обнажённым телом.

— Значит, нравится, а почему же мне тогда рассказывают, что ты ночью провожаешь другую? — прорычав обвинение в лицо, она впилась остро отточенными ноготками в мои бока, и я почувствовал, что если она ещё немного надавит, то кожа точно не выдержит.

— Во-первых, это произошло не ночью я вечером. А во-вторых, разве я не могу проводить свою законную жену туда, где она теперь проживает. Причём просто проводить до подъезда, без каких-либо продолжений. Пойми, это как-то неправильно, требовать от меня соблюдения правил, родившихся у тебя в голове. И ещё одно, Зин, кажется, я не давал клятв хранить тебе верность. Да и с тебя подобного пока не требовал. — Вкрадчиво выдав весь расклад, я посмотрел девушке прямо в глаза. — А теперь, если остались ещё какие-то претензии, можешь просто уйти.

Услышав провокационное предложение, Зина возмущено фыркнула. Сделала шаг назад и попыталась ударить пощёчину. А когда я перехватил руку, снова двинулась навстречу и вцепилась зубами в шею, но не с целью навредить, а скорее оставить следы.

— А вот за это ты сейчас ответишь по полной — прошептал я ей на ушко и в один миг, намотав волосы на руку, развернул девушку на сто восемьдесят градусов.

А дальше она самостоятельно заняла правильную позицию у стула и весьма соблазнительно выпятив зад, начала им соблазнительно вилять. Я же не стал отступать и сделал так, как требовали обстоятельства. При этом в процессе продолжал тянуть пучок волос на себя, заставляя Зину выгибаться и смотреть вверх.

* * *

Проснулись мы вместе в кровати, ровно в семь утра. Увидев, что на улице уже расцвело, Зина подхватилась и, выпорхнув из-под простынки, убежала в ванную. А через пару секунд я услышал, как она взвизгнула, видимо, заскочив в душ, прямо под струи прохладной воды, выходившей из неуспевшей прогреться газовой колонки.

Через пять минут она завязала плащ, и, чмокнув меня в щёку на прощание, побежала вниз по лестнице, унося туфли в руках. Закрыв за Зиной дверь, я вышел на балкон и увидел, как её силуэт стремительно промелькнул между кустами сирени, стараясь уйти из зоны видимости, пока на улице не появились спешащие на работу граждане, а бабульки не заняли наблюдательные позиции на лавочках у подъездов.

Я тоже начал собираться на службу. Главной моей задачей на сегодня и завтра было не отсвечивать. Находиться на территории своего участка, дежурить до полуночи и оперативно закрывать всю текучку, не оставляя хвостов.

Зная почти всё о работке в милиции, я отлично понимал несмотря на мой договор с начальством, в последний момент, может случиться нечто, перечёркивающее все планы. И тогда придётся в нужный мне день, уходить в настоящий самоход, со всеми вытекающими последствиями.

Как ни странно, но сегодня, на службе всё прошло спокойно. Утром после планёрки, меня полностью проигнорировал начальник уголовного розыска, возложив кучу мелких поручений на коллег. В результате я целый день провёл на территории, а потом отсидел вечернее дежурство в опорнике. В процессе пришлось явиться по вызову на семейный конфликт и разнять подвыпивших мужиков, начавших бороться на травке у винно-водочного магазина.