Учебники Судьбы. Один за всех
Шрифт:
Машка удивлённо подняла бровь, потом презрительно фыркнула и повела коня в стойло.
Но дерзкий насмешник не унимался:
– Цвет её лошади жёлтый. Да, он очень распространённый… В растительном мире. Что позволяет нам сделать вывод, что эта кляча уже больше растение, чем животное.
И снова мерзкое хихикающее одобрение.
Похоже, на постоялом дворе людям совсем нечем заняться, если они издёвками над лошадью поднимают чувство собственного достоинства.
Машка привязала коня, посмотрела на двоих на галерее, покрутила пальцем у виска и со спокойной совестью вошла в трактир. Едва открыла дверь, как с ног сбили сильные запахи,
– Чем могу быть вам полезен, мадемуазель? – спросил мужчина. Как рассудила Машка, он и был хозяином заведения. Ещё здесь сидел старичок, читавший потрёпанный томик, за столиком с чашкой кофе и тарелкой сухарей. Больше на первом этаже никого не было. Конечно, там, за стенкой, наверняка кухня, где для постояльцев уже готовят обед…
– А можно мне тоже чашечку кофе и тарелочку сухарей? – Машка решила не ввязываться в игру частных заведений с их официальным длинным меню и не меньшим количеством ответов: «К сожалению, на сегодня закончилось». Она решила взять то, что есть и что не слишком дорого…
– Сейчас подадут. Присаживайтесь за столик, мадемуазель, – вежливо проворковал мужчина и, ничего не записывая в заготовленный блокнот, просто крикнул что-то на французском в сторону кухни Ему ответил женский голос. Так же улыбаясь, трактирщик предложил Машке место возле окна и поинтересовался, не остается ли она на ночь, чтобы ехать в Виртус выспавшейся и свежей.
– А далеко отсюда до Виртуса? – устроившись на стуле, который не подпрыгивал каждую секунду, Машка даже вся размякла и захотела остаться здесь на ночь, как и предлагал хозяин. А почему нет? Деньги ей дали, торопиться вроде некуда…
– Не более пяти миль.
Машка прикинула в уме и поняла, что это совсем рядом. Она даже пешком бы добралась за час. Время сейчас обеденное… Так остаться или уехать?
– А вы… – продолжала она держать трактирщика при себе. – А вы откуда знали, что мне в Виртус нужно?
– Ну а куда ж ещё? На западе от Бхагьяполиса нет других поселений. А то, что вы не местная, мадемуазель, по одежде видно. Даже думаю, вы из учеников Школы. Так ведь?
Машка кивнула, ничему не удивляясь. Мир Корвившва куда меньше мира Земли. Как и сердце меньше самого человека. Казалось, здесь все знают всё про всех. Кроме учеников «Школы Рока», которые о Корвишве не знают почти ничего.
– Постоялый двор мне от отца перешёл, а тому… Да, впрочем, к чему вспоминать – годы тогда сложные были… Но ваши аккурат раз в шесть лет здесь останавливаются.
– А зачем? – поразилась Машка. Неужели все такие же, как и она, хотят побыть наедине с собой, а не в шумной компании? – Сами же сказали, что до Виртуса рукой подать.
– Зачем-зачем? – пробубнил трактирщик, принимая из рук кухарки горячий кофе и ставя его на Машкин столик. – А затем же, что и твой одноклассник в комнате на втором этаже. Раненым далеко не уедешь. А раны быстро не лечатся, тем более, чтоб в седло сесть. Эдак дней с десять-пятнадцать нужно.
Перед Машкиным носом оказались и сухари. Но она и думать забыла о еде. Значит, обязательно надо получить рану? Значит, зря она прошла мимо людей, унижавших
лошадь?– Мой одноклассник… – тут же вспомнила девчонка, поняв, насколько же она бестактна по отношению к друзьям. По непонятной причине Машка вдруг забеспокоилась: не Юрка ли там? Добрый, честный и скромный мальчишка с её же родины стал ближе, чем в первое время обучения, когда главными качествами все считали храбрость и решительность. – Как он выглядит?
– Тоже не как мушкетёр, – усмехнулся хозяин, присаживаясь рядом для долгой беседы. А чего ему ещё делать? Тем более, что самое интересное у них происходит раз в шесть лет! И вот оно началось! – Маленького роста такой.
Машка нахмурилась.
– Волосы тёмные.
Сильнее нахмурилась.
– А на голове такая кепка большая, будто от отца досталась!
От сердца отлегло.
– Поняла. Это Фил Лоуренс. Могла бы и раньше догадаться, – ехидно улыбнулась Машка сама себе, разгрызая первый сухарик.
– Как так? – не понял трактирщик. – Он особенный?
– Очень. Не удивлюсь, если он сам себя поранил! Фил до одури готов следовать правилам Учебника, – саркастично заметила Машка, не заботясь о том, понял ли её собеседник.
– Нет, точно не сам. Лошадь понесла, он упал – чудом жив остался.
– С него станется, – не верила сказанному Машка. – Он и лошадь заставит себя скинуть, лишь бы всё по Учебнику было.
Трактирщик пожал плечами и отошёл. Машке надо было побыть наедине с собой, чтобы осмыслить услышанное. Хозяин мирно протирал и так идеально чистую стойку, подметал возле столиков и время от времени перебрасывался парой острот с кухаркой.
Машка выпила кофе, доела сухари и окончательно поняла, что не собирается ради сомнительного бонуса к силе заклинаний рисковать жизнью и красотой.
– Спасибо за перекус, – сказала она трактирщику. – Сколько я вам должна?
Хозяин переглянулся с женой и елейным тоном ответил:
– Серебряный чанд.
Мащка стала рыться в сумочке, чтобы отдать монету, но вдруг задумалась о чём-то, и мысли эти ей явно не нравились.
– Погодите. Если я не ослышалась, за ночёвку вы берёте серебряный чанд. Я же только заказала сухари и кофе. Почему цена такая же?
Трактирщик снова переглянулся с женой и уже приготовился долго распространяться про акцизы на кофе и дороговизну зёрен, как вдруг снаружи раздались крики и звон стали. Все, находящиеся на первом этаже, ринулись к двери.
– Янкель! – крикнула в ужасе Машка, увидев, как мальчишка из её класса тоненькой шпагой сдерживает яростные удары мужчины, одетого в чёрную шляпу и такого же цвета мантию, сапоги и штаны. Мужчина наседал, сдвигая Янкеля к загону для лошадей, где последнему придётся либо кувыркнуться через низенький заборчик, либо сдаться.
Её истошный вопль отвлёк внимание будущего мушкетёра, и Янкель потерял бдительность, уставившись на выбежавших из трактира людей.
Острие шпаги вонзилось мальчишке в правое плечо.
Семнадцатое сентября
Я так и думал, что продолжу сегодня писать – на завтра оставлять никак нельзя! События развивались с такой скоростью! Грех упустить хотя бы один момент. Грех для будущих поколений, которые будут читать мой дневник. И для меня в будущем тоже. Сяду в удобное кресло, налью себе огромную кружку какао и начну вспоминать… как лежал раненым в трактире, ага!