Учебные часы

Каждый шаг по дорожке напоминает марш на мою казнь с цементными блоками, прикованными к лодыжкам. В моем животе образуется узел, и я чувствую ...

Я пытаюсь точно определить, что я на самом деле чувствую, и ... это дерьмо.

Я чувствую себя дерьмово.

Мне плохо.

Мы уже на крыльце, и Сидни входит в парадную дверь, болтая без умолку. Я медлю, ноги приросли к бетонным ступенькам крытого крыльца, не желая идти дальше.

—Ты не войдешь? —спрашивает Сидни. Она придерживает сетчатую дверь открытой, когда замечает, что я не вошел в дом вслед за ней.

Я качаю головой. Отрицательно.

—Мне пора идти.

— Но ... —пауза. — Мне позвать Джеймс?

Нет.

— Конечно.

После ее исчезновения, в тускло освещенной гостиной слышны голоса, несколько дверей открываются и закрываются, и появляется ...

— Джим.

Она стоит у двери, держась за дверной косяк.

— Привет.

Первое, что я замечаю в Джеймсон, это то, что ее волосы распущены, ниспадают на плечи, немного растрепанные и спутанные, как будто она ехала с опущенными стеклами. Это сексуально.

Во-вторых, я замечаю, что на ней нет ни кардигана, ни свитера, ни кофты, ни жакета. Джинсы облегают ее плавные изгибы бедер, и я не могу не задержать свой взглядна футболке с глубоким V-образным вырезом.

— Привет.

Джеймсон закатывает глаза, на ее хорошеньком личике отражается лишь пассивная агрессия.

— В чем дело?

— Я заходил к тебе раньше.

—Ммм хм.

— Тебя здесь не было.

—Нет.— Она с опаской оглядывает меня с ног до головы. — Я выполняла поручения. Вернулась сразу после твоего ухода. С Сидни.

С Сидни.

С гребаной Сидни.

Боже правый.

Мои руки тут же ныряют в карманы.

— Сегодня у меня было свободное время, и я подумал…

—Купить мороженого?

Да.

— Нет.

— Нет, ты не купил мороженое?

— Да. Да, так и было.

Ее губы растягиваются в грустной улыбке.

—Как мило. Это было приятно?

Я изучаю ее, оценивая настроение. Конечно, она в бешенстве, но спокойная, невозмутимая и собранная Джеймсон меня не обманет. Немного пугает? Да. Одурачит меня? Нет.

Жаль, что я понятия не имею, как действовать, не попадая в неприятности. Она ведь ревнует, да? Вот что это?

Она расстроена и теперь собирается заманить меня в ловушку, чтобы я признался, что уход с ее соседкой по комнате был хреновым шагом.

Черт, черт, черт.

Я действую осторожно.

— Я пришел повидаться с тобой. — Не с твоей долбаной соседкой по комнате, которая, признаюсь, чертовски горяча, но которая меня совершенно не интересует. Даже для быстрого секса. — И, может быть, вытащить тебя куда-нибудь.

Джеймсон широко разводит руками, указывая на открытую дверь.

— И вот я здесь.

—Как я уже сказал, у меня куча времени. Не так много домашней работы,никаких эссе.— Я шаркаю ногами на крыльце. — Тренировка закончилась рано. Наш автобус отходит поздно вечером.

— Чудесно.

Ее короткие ответы сбивают меня с толку.

Я вдыхаю и продолжаю:— В любом случае, поскольку у меня есть <s>все это</s> время, я подумал, что мы могли бы, ну, знаешь, сделать что-нибудь…

—Вау, это так странно, — перебивает она.

Ага. Это ловушка, я слышу это в ее голосе, который вдруг стал слишком бодрым. Слишком игривым. Слишком фальшиво счастливым, стреляющим в меня кинжалами смерти.

— Что странно?

— Ну, ты сказал, что пришел повидаться со мной, но... блин, не знаю. Ты уехал отсюда с Сидни, так что ... я немного озадачена тем, как все это работает.

— Я пришел сюда, чтобы увидеть тебя.— Сколько раз мне объяснять? Я достаю телефон из кармана и проверяю время. — Я уже собрался в дорогу, но еще рано, иесли хочешь …

Джеймсон снимает воображаемую пылинку с футболки и смотрит через мое плечо во двор.

—Нет, спасибо.

— Ты уверена?

Короткий смешок, который не скрывает боли, сверкнувшей в ее глазах.

— О да, я уверена.

— Номы увидимся в понедельник в спортзале, когда я вернусь с соревнований, верно?

Она коротко кивает.

—Сделка есть сделка. Я обещала, что позволю тебе прижать меня к мату, так что я позволю тебе прижать меня к мату.

— В одиннадцать пятнадцать?

Джеймсон вздыхает.

— Я приду, Себастьян. Хватит ныть.

— Наденешь майку?

Тихий смешок.

— Нет, я не надену майку.

— Но это необходимая форма.

— А что если у меня нет?

Я на секунду задумываюсь об этом, мысленно представляю Джеймсон, одетую только в простое черное трико, слишком силен, чтобы сопротивляться. Вся эта открытая, гладкая, кремовая кожа.

— Правило номер восемь: мы оба должны быть одеты должным образом. Сделай все возможное, чтобы найти что-то черное.

И тесное. И облегающее.

Громкий, протяжный вздох.

— Ладно.

— Хорошо.

— Отлично.

Она отталкивается, и сдерживая улыбку.

—Хорошо, тогда мы согласны. О, и Джеймс?

— Да, Освальд? — На этот раз она ухмыльнулась. Ехидная ухмылка появилась на её губах, когда назвала меня этим прозвищем. Ухмылка, которую я планирую стереть своим следующим заявлением.

Разглядывая ее тело вверх и вниз своими темными, прикрытыми глазами, я добавляю: —Мы ничего не носим под майками.

Она встревоженно вскидывает бровь.

— Ничего?

— Ничего.

Я оставляю ее стоять на крыльце с открытым ртом. Повернувшись, иду к своему грузовику, насвистывая всю дорогу.

Глава 22.

«Знаете, когда у самок ленивца течка, она кричит,

а самцы следуют за ее звуками и иногда дерутся

друг с другом, чтобы завоевать ее — однако

я не могу добиться от одного парня ответа