Ученье – свет, а богов тьма

– М-да, – кивает Азамат. – Вряд ли они добровольно подвергнутся таким исследованиям.

– Это еще полбеды, – с энтузиазмом продолжаю я. – Если получено сообщение о биологической опасности, это значит, что присылают команду дистанционно управляемых роботов, которые отлавливают несколько особей и проверяют их на потенциальный ущерб человечеству. И в случае подтверждения планету помещают в карантин, то есть ни туда, ни оттуда никого не пускают.

– Что, навсегда? – уточняет Ирнчин.

– Теоретически – до того момента, когда опасность будет ликвидирована. То есть, например, если там какие-нибудь болезнетворные бактерии или вирусы, то до изобретения профилактики, если крупные хищники – то создают закрытые заповедники, из которых зверье не может выбраться и напасть. Но на деле, если у планеты нет особо ценных ресурсов, она так и остается пожизненно в карантине, разве что опасные виды просто вымрут в ходе местной эволюции или смены климата.

– Позвольте, но тут же люди живут, – недоверчиво улыбается Азамат. – Боюсь, что это неприемлемый вариант.

– Людей в таких случаях переселяют, – недобро усмехаюсь я.

– Людей? – удивляется Ирнчин. – Не д… я хочу сказать, не хозяев леса, а людей?

– Переселять зверей нельзя, потому что мы не можем учесть все нюансы их места в родной экосистеме, не сможем воспроизвести их в другом месте, и в итоге все подохнут. А людям что, люди приживутся. Это-то я как раз понимаю. Но! Самое интересное! Видишь ли, разумная жизнь внеземного происхождения еще ни разу не была зафиксирована. Более того, большая часть жизни, которая обнаружена на других планетах, – это всякая мелочь, максимум насекомые, ну или что-то вроде них. Поэтому о том, как обращаться с настоящими разумными инопланетянами, ни в одном законе не прописано. Есть, конечно, всякие философские трактаты на эту тему. Но мы же все ждем, что это к нам явятся представители высшей цивилизации, чтобы установить контакт и передать нам свои знания. А на вариант, что инопланетные интеллектуалы живут на деревьях и питаются сырой олениной, все предпочитают закрывать глаза. Так что, Азамат, я не знаю, что сделает ЗС, но нам надо быстро соображать, какая у нас самих позиция. Либо мы просто говорим, что господину доктору померещилось, и растираем в порошок его репутацию, либо мы признаем, что у нас действительно есть такие соседи, но как-то ограничиваем к ним доступ, только так, чтобы самим за психов не сойти…

– Если Союз начнет переселять людей, чтобы не потревожить этих «разумных», – глубокомысленно замечает Ирнчин, – то их просто всех перестреляют, и дело с концом. Лучше уж тогда пусть их переселят, так хоть какой-то шанс есть им выжить.

– Это же варварство! – ахает Дэн, решивший, видимо, что терять уже нечего. – Вы не можете позволить просто так уничтожить редкий вид, тем более имеющий высокую ценность для науки.

– Не можем! – фыркаю я. – У нас полиция учреждена меньше года назад. Да что полиция, мы только-только пробили закон, чтобы хозяев леса не отстреливали просто так, безо всякой причины! Дэн, я не понимаю, вы что, впервые с Земли выехали?

– Это я не понимаю, Лиза, – огрызается он. – Вы как будто тут родились, встаете горой за этих пещерных людей, которым невдомек, что законы надо исполнять! Только что обнимались с пришельцем, а теперь защищаете браконьеров?

– Во-первых, пришелец тут – вы. Во-вторых, я никого не защищаю, просто глупо полагаться на послушность муданжцев, они и так со скрипом принимают хозяев леса. И в-третьих, я что-то не уловила, только сейчас вы мне рассказывали про зеленую жидкость и мерзких инопланетных тварей, а теперь оскорбляете ради них всех граждан планеты заодно с присутствующим здесь Императором. Вы бы уж определились…

Дэн набирает побольше воздуха и обращается напрямую к Азамату, очевидно отчаявшись переспорить меня:

– Господин Император, не поймите меня неправильно, я просто пытаюсь поступать по закону и совести.

Я фыркаю, но Азамат, как ему это свойственно, вежливо выслушивает.

– С одной стороны, – продолжает ободренный Дэн, – так называемые хозяева леса представляют несомненную опасность как для местных жителей, так и для приезжих специалистов вроде меня.

Я открываю рот спросить, когда его в последний раз кусал хозяин леса, но Азамат бровями жестикулирует мне придержать свои возражения.

– К тому же, – добавляет Дэн, – как работник науки я обязан подвергать анализу все ранее не описанные явления природы на других планетах и позже отчитываться о результатах этого анализа соответствующим органам! Это обязательство, кстати, распространяется и на вашу жену, не знаю уж, почему она им пренебрегает. Что же касается несовершеннолетия… представителя… разумной фауны, я не был об этом осведомлен. Доктор Гринберг, однако, имея широкие полномочия императрицы, могла бы заполучить образцы тканей половозрелой особи, но почему-то не стала.

– Я себе представляю, как я к Хавису лезу с ватной палочкой, – вклиниваюсь я.

– Вашу позицию по этому вопросу я понял, – замечает Азамат. – Теперь объясните, пожалуйста, поподробнее про пещерных людей, желательно оставив за кадром мотивы поведения моей жены.

Дэн тушуется и принимается объяснять, бубня себе под нос:

– Я только хотел сказать, что в Земном Союзе приняты определенные нормы взаимодействия с окружающей средой. Я могу сколько угодно не любить и опасаться крупных хищников, но просто взять и всех их истребить – это варварство, и, если ваши подданные на такое способны, Мудангу в Союз вступать рано.

– Господина целителя забыли спросить, – тихо комментирует Ирнчин.

– Вы понимаете, Дэн-хон, что своими действиями как раз и поставили под угрозу жизнь наших разумных соседей заодно с нашими шансами вступления в Союз? – мягко интересуется Азамат.

– Ну отлично, значит, выставляйте меня психом! – взрывается Дэн. – Марайте мою репутацию, я-то что могу теперь сделать?!

– Вариант с репутацией отпадает сразу, – морщится Азамат, к огромному облегчению Дэна. – Рано или поздно правда все равно всплывет, и тогда с репутацией будут проблемы уже у нас. Теперь давайте разберемся попунктно, кто прав и в чем именно. Жаль, конечно, что среди нас нет ни одного специалиста по инопланетным животным, но вы же оба, господа медики, разбираетесь в вопросе, так что поправите меня, если что.

Он встает из-за стола и прохаживается, собираясь с мыслями.

– Дэн-хон, несомненно, прав в том, что хозяева леса опасны для людей.

– Это Хос тебе опасен? – изумляюсь я.

– Лиза, я понимаю и разделяю твои чувства в отношении лично Хоса, но ты должна признать, что не объективна. Ты не так давно здесь живешь и не так много повидала. Да, Хос при первой же встрече проявил себя по отношению к тебе очень хорошо, но, заметь, он ведь принял тебя за богиню. Как знать, что бы он сделал, если бы не твоя обманчивая внешность. Также не стоит забывать, что тебе, как и мне, покровительствует Ирлик-хон, поэтому большинство хозяев леса осведомлены, что тебя трогать нельзя. Среднестатистический же муданжец наблюдает совсем другую ситуацию: дикий лесной зверь приходит на ферму, убивает и уносит за один раз несколько голов скота, а если попытаться оказать сопротивление, то и человеком не побрезгует. Да, безусловно, теперь есть закон об уголовной ответственности, одинаковый для людей и хозяев леса, и стараниями Старейших Котов он доведен до сведения всех индивидов, но ты же понимаешь, что отношение за несколько дней не изменилось ни с нашей стороны, ни с их. Поэтому в принципе с соображением, что они опасны, я согласен. Другой вопрос, что предлагаемые меры предосторожности кажутся мне абсурдными и не подходящими к ситуации.

– Извини, дорогой, но, мне кажется, ты подменяешь понятия, потому что привык думать о них как о зверях, – качаю головой я. – Давай представим, что у нас на планете живет племя людей, менее развитое, чем муданжцы. Такое первобытное, дописьменное племя, но людей. И они тоже могут разворовывать фермы и убивать муданжцев, потому что не понимают, чем это плохо. И что, ты бы сказал, их надо отловить, посадить в вольеры и изучать под микроскопом?

– Лиз, но обычных-то людей ты изучаешь под микроскопом. Меня и Кира, например. И тебя это вроде бы не смущает.