Ученье – свет, а не захочешь светить – заставим
Шрифт:
Хотел было швырнуть их обратно на утилизацию, но подумал немного и закинул туда носки, найдя, что подобная обувь на скользком полу будет как раз. А надевать сланцы с носками посчитал себя недостойным. Не дорос он ещё до высокой моды районной гопоты.
Устроившись в таком виде за столом переговоров, обратил внимание, что девицы показательно делали вид, будто ничего не произошло. И никакого инцидента с голой задницей не было. Дима, в общем-то, был с ними солидарен и на протоколировании своего неблаговидного утреннего перфоманса настаивать не стал.
Посиделки начались с минуты молчания. Непонятно, кого похоронили, но, судя по физиономии Танечки, она уже тут всех
— Кого похоронили? По ком траур?
— Как вы можете шутить в сложившейся ситуации?! — вскинулась психически ненормальная. — Вы что, не понимаете нашего положения?
— Напротив, — спокойно улыбаясь, ответил Дима. — Я в подобной ситуации, знаете ли, нахожусь уже почти три года. Три! — повысил он голос, показывая Танечке три пальца. — Я вас прекрасно понимаю. Первое время сам сходил с ума от небывальщины. Но ничего. Привык. И вы привыкните. К тому же ТАМ, — он сделал ударение на этом слове, — меня ещё чуть ли не каждый день убивали. Притом убивали не до конца, но со всеми присущими атрибутами боли и страдания. Поэтому не вам мне рассказывать о ситуации, а мне вам. У меня есть опыт проживания в виртуальных мирах, а у вас — нет. Поэтому давайте, Танечка, без истерик. Нам надо во что бы то ни стало собраться в единую команду, пока всё не зашло слишком далеко и я просто-напросто не придушил вас обеих. После чего разойдёмся по норам в реальном мире, забыв, что тупо просрали возможность учиться у космического Разума Вселенной.
Наступила очередная минута молчания. Но на этот раз не похоронная, а вызванная усиленной умственной деятельностью. Все делали вид, что думают, кроме Димы. Последний ждал, когда напарницы придушат эмоции и успокоятся. Ждать пришлось недолго.
— Что нам делать? — первой угомонилась Вера.
Бывалый путешественник во времени и пространстве снисходительно сначала взглянул на вопрошающую, затем на до сих пор кипятившуюся дамочку в брюликах и жёстко выдвинул требование:
— Мы изложили свои истории с указанием способностей. Будьте добры, Танечка, изложить свою. Нам критично важно иметь полную информацию о наших общих возможностях. Царевна-Лебедь дала понять, что мы трое — группа, составляющая нечто целое. Я вот пока даже с трудом не могу въехать, что это за «целое».
Очередная пауза. Только Дима не упустил из виду реакцию женщины. Та отчего-то, подобно девке на выданье, слегка порозовела щёчками. Потупила глазки и зловеще улыбнулась, зашевелив перепачканными помадой губами, словно обозвала всех идиотами, не понимающими, в отличие от неё, в какую жопу вляпались.
— Хорошо, — неожиданно перестала она ерепениться и с энтузиазмом принялась разглагольствовать. — Зовите меня Танечка. Я так привыкла. Мне тридцать один год. Замужем не была. Не сложилось. По образованию я педагог начальных классов. Я, когда школу окончила, так сразу…
— Таня, — одёрнула её Вера, — Когда ты стала видеть духов?
— Когда умерла мама, — сразу скисла рассказчица, собираясь разреветься.
— Дальше, — не унималась бывшая медсестра, настойчиво пытаясь направлять повествование в нужном русле.
— Это произошло в один ужасный день, вернее, ночь, — быстро сменив плаксивость на испуг, продолжила Танечка. — Вы не представляете, Дмитрий Вячеславович, как их вокруг много. Просто кишат. Они меня напугали, да так, что в больницу попала. Хотя их и там полно, но лекарствами эти видения притупляются. Правда, и сама становлюсь овощем.
Она тяжело вздохнула и печальными, уставшими глазами посмотрела на Диму. Внимательно
так посмотрела. Видимо, хотела увидеть его реакцию на откровение, но тот просто слушал. Танечка продолжила:— Потом меня выпустили, и я хотела вернуться в школу, но мне отказали. Это старая грымза Зоя Васильевна…
— Про директрису не будем, — в очередной раз поймала Вера за руку, не пуская Танечку пуститься в повествовании на отвлечённые темы, — и про сволочей коллег тоже.
Дима смотрел на это безобразие, смотрел и наконец не выдержал.
— Ты чего её постоянно дёргаешь? — обратился он к чернявой ведьмочке. — Мы так за неделю до сути не доберёмся.
— Если её не дёргать, то мы и за год до этой сути не доберёмся, — спокойно, с неким равнодушием парировала Вера. — Она, когда начинает что-то рассказывать, то становится как лодка с одним веслом. То и дело загребает в сторону. Её постоянно надо подправлять, чтобы хоть что-нибудь выяснить.
— А ты знаешь её историю?
— Знаю.
— Ну чего мы тогда её мучаем?
Вера пожала плечиками и вкратце рассказала, что знала.
Выяснилось следующее. Потеряв работу и провалив все попытки устроиться хоть куда-нибудь, чуть не умерла с голоду. Танечка и Вера совершенно случайно столкнулись на улице. Брюнетка бомжиху, естественно, не узнала, зато Танечка соседку по палате признала и кинулась ей в ноги.
К тому времени болезнь у женщины прогрессировала, и она уже не только могла видеть духов, но и слышать. Вера её пожалела. Привела к себе в квартиру. Покормила. Отмыла. Одежду купила. А Танечка за это взяла и избавь её от Берегини. Девушка вновь отказалась рассказывать, как она это сделала.
Но тут в жизни обеих наступил ад. Духи ни минуты покоя не давали женщине. Даже во сне. Вера, потеряв наставницу в голове, тоже переживала некое моральное перерождение, решив начать новую жизнь, не замаранную кровью. И они, подумав, обе пошли в клинику. Вера, используя свой дар, устроилась медсестрой в мужском отделении. Начальником там был мужчина, которого ведьма с лёгкостью скрутила в бараний рог, получив и должность халявную, и зарплату божескую. А Танечка легла на государственное обеспечение на этаж ниже.
Девушка замолчала. То ли думая, то ли вспоминая. Тут неожиданно встрепенулась всё это время молчавшая Танечка.
— А Вам приходилось в тех мирах общаться с духами? — обратилась она к Диме.
— Да как-то бог миловал, — ответил он, резко посмурнев.
Этот вопрос ввёл его в дискомфортное состояние. Почему-то духи в его понимании ассоциировались с покойниками разной степени разложения. Он аж передёрнул плечами.
— Повезло, — прошептала женщина. — Видеть их — это полбеды, а вот слышать — беда полная.
— Задолбали просьбами? — предположил Дима, решив подключить её к их с Верой беседе.
— Нет, — неожиданно уставившись прямым взглядом на Диму, ответила Танечка, — они ничего не просят. Они уже не люди, и им почти ничего не надо. Они думают и говорят не как мы.
— В смысле? — не понял Дима. — Они говорят на каком-то другом языке?
— Нет, они говорят по-русски. Но я не знаю, как это объяснить.
— Просто, когда мы общаемся между собой, то ведём диалог, — пришла на помощь Вера, зная, что хочет сказать подруга. — Когда думаем, то тоже ведём диалог, только воображаемый. Это основной принцип человеческого мышления. А духи так не умеют. Они думают и говорят монологами. Танечка рассказывала, что они как будто каждый раз проповедь читают. И когда проповедуют, то становятся глухи, как тетерева на току. Хоть стреляй — не слышат. И воспринимают только когда говоришь им в том же духе.