Ученица чародея

«Можно» – поняла я и, думая об Этьене, полетела с невероятной скоростью по светлому тоннелю, а затем не вверх – к небесам, а вниз по крутой спирали, которая с каждым витком становилась все темнее, а воздух горячее – будто я неслась по странному дымоходу к распаленному огнем очагу. В подтверждение моих мыслей далеко внизу начали переливаться красным огни-угли.

«О, Боже! Этьен в самом пекле?» – зажмурилась я в ужасе. И тут же меня втянуло в узкий лаз в стене, и я остановилась, ощутив на запястье что-то жаркое, липкое, мокрое. Кто-то тяжело дышал рядом. Мне представилась жуткая морда с красными зрачками. И захотелось обратно, захотелось сжаться и забормотать «мамочки-мамочки». Весь мой героический пыл спасительницы как козел языком слизал. То, что удерживало мою кисть, рука или лапа, исчезло. Открывать веки было страшно, но секунду спустя я решилась. Передо мной по колено в воде стоял полуголый Этьен. Его глаза лихорадочно горели, щеки, лоб и руки были вымазаны в смрадном черном иле. Над нашими головами низко навис каменный потолок норы.

– Этьен… – я протянула руку к его щеке.

– Черт побери, Абели! – воскликнул он, и мне в лицо пахнуло жаром. – Я решил, что снова привиделась. Ты настоящая? Что ты тут делаешь?

– Ищу тебя, – ответила я.

– Кретинка неисправимая, – вздохнул он.

Я и не подумала обижаться, только отвела глаза, разглядывая струящиеся по бугристым стенам голубые ручейки. Они просачивались сверху, сквозь трещинки в камнях, по глинистым дорожкам. Над головой шумело, ощущалось нечто объемное, колышущееся, живое. Вода? Озеро! – догадалась я, а вслух произнесла:

– Я спрашивала, и ты разрешил…

– Упрямая. Просто думал о тебе.

– Значит, мы квиты. Я тоже думала, – улыбнулась я и потянула его за руку: – Пойдем со мной.

– Куда? – усмехнулся он.

– Отсюда. Наверх.

– Хочешь сказать – в твое тело? – хмыкнул Этьен. – Я бы с удовольствием, но не привык рядиться в бабские юбки. И женская грудь, думаю, мне не пойдет.

– Какая грудь? – опешила я.

– Сама поразмысли, если мое тело занято Ван-сяном…

– Кем?

– Водным демоном. Уж прости, читал о нем только в чёрной книге отца. Там все на китайском. А по-французски демон не представлялся, недосуг ему было расшаркиваться, – Этьен передернул плечами, и мне в глаза бросились дымные, чернильные оковы на босых ногах парня под голубоватой водой.

– Хочу освободить тебя, – тихо сказала я. – Ты знаешь, как это сделать?

Этьен задумчиво посмотрел на меня и покачал головой:

– Это слишком просто и слишком опасно.

– Однако ты уже возвращался. В подвале инквизиторов в замке Майа был ты, не демон.

– Францисканец знал толк в своем деле, – Этьен скривился. – Но Ван-сян вернулся.

– Послушай, я бы попробовала вернуть тебя хотя бы на время, а потом, возможно, и насовсем. Мы бы нашли способ вместе. Только подскажи, как, – не отступала я.

– Хочешь, чтобы проклятый, порченый Этьен Годфруа снова попытался тебя убить, стоит приблизиться к реке или озеру? – горько усмехнулся он.

– Не говори так!

– Так будет.

– Но Этьен…

– Уходи лучше, торчать в этой норе – не лучший вариант скоротать время. Не для тебя.

– Скажи, как отцу удалось завладеть твоим телом? Разве человек не сам совершает сделки с бесами, демонами? В сказках…

– В сказках отцы не просят малолетних детей капнуть своей кровью на магические иероглифы, чтобы полюбоваться на настоящего дракона! – вскинулся Этьен и выставил вперед ладонь, на которой серебристой пылью светился загадочный знак.

– О, Боже!

– Удивляюсь, что не оказался в этой норе раньше. К примеру, когда помог маме и сестрам бежать…

– Но разве они не сами?

– Нет.

– А гувернантка Жюли? Что случилось с ней?

Этьен вскинул глаза и пригвоздил меня взглядом к стене:

– Откуда ты о ней знаешь?

Я отпрянула, и меня слегка потянуло назад. Ветер? Откуда здесь ему взяться? Я встала поустойчивее в воде и коротко ответила:

– Сплетни. А знаешь, мне не важно, что случилось. Я знаю, что это не ты. Не ты виноват.

Этьен сглотнул и вдруг шагнул вперед и без слов заключил меня в объятия, коснувшись носом моей макушки. Я затаила дыхание. Его руки были настолько раскаленными, что прикосновение едва можно было вытерпеть. Но я стерпела бы и большее, лишь бы Этьен был рядом. «Господи! Господи! Помоги его вызволить», – молилась я, стремясь изо всех сил отдать Этьену прохладный свет из моей груди. Вода, в которой мы стояли, мгновенно нагрелась, забурлила маленькими гейзерами, белый пар заклубился, наполняя каменную нору.

– Абели, – прошептал Этьен.

«Абели! Абели!» – послышался издалека зычный крик. Я напряглась, неведомая сила беспощадно выдернула меня из рук Этьена и потащила вверх по задымленной спирали. В ушах загудело так, что захотелось зажать их ладонями, но то, что казалось телом, мне не подчинялось. И вдруг я зажмурилась от нестерпимого света, почувствовала удар в грудь, хлопок по голове и дискомфорт, словно на меня силком натянули что-то неуклюжее и большое. Я судорожно вздохнула, с трудом разжала окаменевшие пальцы – рубин выпал на сундук с гулким эхом.

– Абели! – проскрежетал рядом знакомый голос. – И на секунду оставить нельзя! Что же это такое?!

Передо мной с возмущенным видом стояла, подбоченившись, сморщенная коричневая старушка. Мадам Тэйра.

– Зачем… вы меня вернули? – посетовала я. – Он не успел мне всего рассказать!

– И это вместо «спасибо, бабушка, что не дала преставиться во цвете лет», – воздела руки к небесам мадам Тэйра.

– Я не собиралась умирать, – нахмурилась я.

– Конечно, конечно, – не унималась старуха. – Расскажи об этом подземной нечисти. Бесы и черти ох как любят сладенькие души дур-девственниц! Уже небось сонмы на запах слетелись. Лопни мои глаза! А ты, умница, еще и коридор к телу открытый оставила: заходи, кто хочешь, пользуйся. Тело юное, почти неношеное. Отдаю задарма.

– Я не думала…

– Прежде чем натворить чего, думать надо, что делаешь! И что потом будет.

– А не вы ли передали через Огюстена, чтобы я полагалась на интуицию? – вспылила я. – Я сделала так, как велел мой внутренний голос, и не жалею об этом. Этьен…

В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату стремительно вошел великан Марешаль. Странно, но он уже был подтянут и собран.

– Дамы, лошадей заменили, карета ждет, – сообщил Огюстен.

– Я никуда не поеду, – заявила я с каменным лицом и встала, скрестив руки.

– Что еще за волюнтаризм? – рассердилась старуха, топнув ножкой. – Снова с ума сходишь из-за порченого?

– И не смейте больше называть Этьена порченым! – рявкнула я так, как и сама от себя не ожидала, и повторила: – Я никуда не поеду.

– Бёф, влюбленная дурочка, – недовольно проворчала старуха. – Таких любовей еще будет-перебудет, а род твой – один. И жизнь одна. Ценить надо.

– Возможно, сама я и не справлюсь, – проговорила я. – Возможно, демон заберет и мою душу. Но я буду знать, что не бежала трусливо вместо того, чтобы помочь человеку, которого люблю и который за меня рисковал своей жизнью. И если хотите знать, именно это утверждает сейчас моя интуиция – мы должны остаться. Мы должны его вызволить.