Ученица дракона

— Да, отличный способ — отдать мельхерам целый мир на уничтожение!

Марак внимательно взглянул на одалима.

— Не тебе судить его, дракон. Любовь, дружба, привязанность, они порой делают нас слабыми и заставляют делать выбор между правильным и… — Марак выразительно взглянул на Эль.

Калид покачал головой. Спасая Эльвиру, он рисковал только своей жизнью. А Бертейн? Как он мог так ошибиться в том человеке, который своим решением уничтожил целый мир. А теперь опасность угрожала и Изолере.

— И все же это не оправдывает его. Даже если я могу и понять его.

Марак пожал плечами.

— Я демон. Я вижу мир по-другому. Бер'тис не был моим другом. Но я хорошо знал его. Я видел его сущность. Каждую мысль в голове, каждый поступок. Гордость за свои деяния и сожаление. И поверь, дракон, никто так не сожалел о свершенном как Бер'тис. Боль не давала ему и минуты покоя. Поэтому он так и стремился остановить мажадов. И тот путь, который он избрал, не был легким для него. Чтобы закрыть мельхеров в одном мире, требовалась колдунья в Изолере, авар как связь между мирами и дракон в мире мажадов, чтобы запечатать проход. Три ключа…

Эль вновь сжала ладонь мужа, прежде чем уточнить.

— Бер'тис принес себя в жертву?

— Да. Скорее всего, он мертв. Мельхеры не пощадили бы того, кто заключил их в узилище одного мира.

— Колдунья в Изолере, кто она?

— Памела мертва, уже давно… но вот ее потомок, думаю с помощью своей крови она и стала тем ключом, который приоткрыл мажадам проход.

— А ее смерть, она закроет портал?

— Кровь была пролита. И к чему приведет смерть колдуньи, уже никто не даст ответа… Я ничем не смогу вам помочь. Вы напрасно проделали свой путь. Как я сказал, ключей калхары не существует.

— Знания — это уже сила.

— И как ты намерена их использовать?

— Все зависит от твоего ответа. — Эль взглянула прямо в глаза авара. — Что произошло с Ортоном? Он жив?

Глава 35

«Неужели нет надежды?» — про себя спросила Витни, зная, что Даре прочтет ее мысли.

И его молчание, к сожалению, тоже было ответом. Ответом, который пробуждал страх и желание бежать из этой обреченной крепости. Но вот куда бежать, подойдя к окну, подумала Витни. Шаг за шагом, милей за милей армия перунцев, Алерна и мельхеры разрушат города и дойдут до столицы. И куда потом бежать? Девушка не знала ответа на этот вопрос. И хотя она, вернувшись в столицу Сердели, не почувствовала себя дома, здесь, на окраине королевства, она наконец-то приняла свой путь, который, правда, скорее всего, здесь и завершится, осознала девушка.

Витни вздрогнула, когда почувствовала прикосновение Дарса. Она и не заметила, что он подошел так близко, после чего сжал ее плечо в успокаивающем и обнадеживающем жесте.

— Вспомни ущелье с каменными великанами, тогда тоже, казалось, не было надежды, — тихо сказал дракон.

И хотя Витни видела Дарса на поле боя, когда его кнуг заставил мажадов отступить, для нее он оставался драконом, тем, кто спас ее на мосту, ведущем в земли Забытого короля. А также тем, кто поддерживал всю группу принца Зекара в походе, с легкостью находя слова для каждого человека. А может, ему, как и людям, были свойственны сомнения и страхи, и он просто умело скрывал их, подумала Витни. Ведь и ей было страшно, когда она сражалась против перунцев, а рядом умирали воины — и свои, и чужаки. Но она не отступила и никому не показала ни одной эмоцией, что боится остаться на поле перед стенами Оширской крепости.

Даре крепче сжал плечо девушки и послал теплую волну, делясь с ней своей надеждой, которую он все же не терял — никогда.

Остальные мужчины в зале совещаний внимательно следили за странным разговором, пытаясь по огрызкам фраз понять, что связывает девушку и демона.

— Ключи калхары, они существуют или это только красивая легенда?

Вопрос Витни, которая быстро взяла себя в руки, заставил Дарса улыбнуться. Он, как и Сендельмен, предрекал юной воительнице большое будущее. Осталось дождаться, когда девушка сможет себя проявить не только на поле брани. Если конечно у нее появится такая возможность.

Эгр нахмурился, заметив улыбки, которыми как старые и хорошие знакомые обменялись Витни и Даре. Орк хотел и сам подойти к девушке, успев заметить тень, которая омрачила ее лицо и в какой-то момент заставила потускнеть глаза. Но не успел. Да и как это выглядела бы со стороны, подумал Эгр. Вот поэтому он и остался сидеть на месте, наблюдая за глобусом, который Луде переставил от Калеба, а также прислушиваясь к разговору.

— В архивах и книгах Тар Имо нет сведений о ключах и самих мажадах. Но если где- то и есть эти сведения, то скоро Калид и Эль это выяснят, — ответил, вместо задумавшегося Дарса, который не сводил пристального взгляда с орка, Лар Белый.

Витни посмотрела на своего наставника и учителя. Лар хранил молчание с самого начала разговора. Сегодня, он впервые за свою жизнь уступил противнику на поле боя. Впрочем, этот поединок едва можно было назвать честным. Но Лар, как и всегда, не сдавался. Витни распрямилась, вздернула подбородок и вернулась к столу, вновь заняв свое место. И пусть Эгр считал ее титул всего лишь глупостью и данью традициям, но девушка собиралась прибегнуть к той силе, которую давал титул силар. А ведь она могла оспорить любое решение коменданта крепости и настоять на своем. Что и собиралась сделать, если Ролан примет неправильное на ее взгляд решение. Она подумала о мальчишках, которые смотрели на нее восхищенными глазами. Они надеялись, что комендант и им прикажет выдать оружие из арсенала, чтобы сражаться с врагом. Но нет, решила девушка, этого никогда не произойдет. Она не потеряет надежду и сделает все, чтобы спасти не крепость, а людей, которые нашли в ней временное убежище, способное правда превратиться в груду камней на их могиле. Но этого девушка не собиралась допустить.

Даре последовал примеру Витни и присел рядом с ней, продолжая считывать не только ее мысли, но и присутствующих за столом мужчин.

Надежда… она в большой или меньшей степени, но она горела в сердцах всех, кто сегодня собрался в зале совещаний. Дракон переводил взгляд с одного мужчины на другого, изучая каждого из них. Ведь они не знали, что имеют дело со чтецом. А даже если бы и знали, то у них не было ни одного шанса и возможности скрыть свое сознание от чужого вторжения.

Ролан… чувство вины. Оно было таким сильным, что Даре не понимал, как другие не ощущают его. Комендант винил себя в том, что позволил крепости превратиться из оплота, из древних легенд, в развалину, которую был не в силах удержать. Ведь в отличие от Калида, который не сразу вспомнил кто такой Ортон Хотон, Ролан помнил и знал. Да и имя Хотона было вырезано на столичной стеле на площади перед королевским дворцом. Так что его историю знали и дети в Сердели. И если драконы и представители других магических рас пытались снискать славу Бер’тиса и Лара Белого, в Сердели воины мечтали повторить путь Хотона. Первого в истории получившего титул силар, а также основателя Оширской крепости. Легенды приписывали ему и появление сигнальных башен и огней. Но главное — он отдал жизнь, сражаясь против перунцев. По крайней мере так люди помнили события той эпохи.

О нем, о Ролане, никто не будет вспоминать через тысячелетия, не вспомнят о нем и через сто лет. И лучше так, спрятал горькую усмешку мужчина, опасаясь, что его имя станет нарицательным, и он нем будут помнить, как о том, кто сдал крепость врагу. Если будет кому вспоминать и хулить его имя.

Ролан винил себя в том, что усомнился в решении принца, который доверился слову орка. Винил себя в том, что отправил прошение в столицу об отставке. И вот в его сердце надежда едва теплилась. А за его внешней уверенностью, читал Даре, таился страх, что его следующее ошибочное решение приведет к уничтожению крепости вместе со всеми людьми, укрывшихся в ней. Ролан сжал под столом кулаки, сжал до белых костяшек, а на его лице так и не дрогнул ни один мускул.

Джеймс Луде переставил глобус, отняв эту игрушку у Калеба, а затем к общему вздоху разочарования сам крутанул его.

Каждый мужчина за столом пытался бороться со своими страхами, не зная чем занять руки, привыкшие к грубой рукояти меча. Да и на поле боя все было ясно и понятно, там был враг, с которым надо было сражаться. А в душном кабинете, ведь и распахнутое окно не спасало от духоты довольно необычной для этого времени года, спертый воздух не способствовал размышлениям. Да и не привыкли эти мужчины к разговорам.