Ученица Ледяного Стража. Избранница Стужи. Книга 2

На подлете к загонам я приметила клин байлангов. Вместо того чтобы приземлиться на дальнем плацу, псы летели в нашу сторону. Кажется, я снова влезла в неприятности.

Стужа спланировала в свой загон.

Я стянула с нее седло и заглянула в миску. Чистая вода у собаки была. Тогда я поспешно распрощалась со своей питомицей и выскользнула за ворота. У меня оставалась слабенькая надежда на то, что в темноте нас не заметили, а Свейт свою подругу сдавать не будет. Главное — удрать в комнату до того, как стражи покинут своих псов.

Но не тут-то было! За воротами я сразу оказалась в круге света. Большой магический шар освещал бледное лицо Вестейна, кривую улыбку Багрейна, которую он пытался спрятать, и хмурые брови ректора. Байланги стояли за их спинами, и от Свейта пришла волна беспокойства.

Тут все взгляды обратились ко мне. Куратор выдавил:

– Что ты здесь делаешь?

Я тут же изобразила самое искреннее раскаяние и доложила:

– Стужа удрала из загона. Пришлось возвращать ее на место.

Откровенное вранье мою собаку не взволновало и не удивило никого из присутствующих. После того как она прилетела на разбирательство, от моей красотки ждали чего угодно.

Тон Вестейна мне совсем не понравился, и я придирчиво ощупала взглядом его фигуру. Что-то было не так, но я никак не могла понять что… Может быть, Свейт подскажет?

“Прости, я обещал молчать”, – отозвался пес.

В его голосе была усталость. Багрейн скривился и ядовито произнес:

– Вам стоит лучше следить за своим байлангом, леди Скау.

– Обуздать взрослого байланга сложнее, особенно без опыта, – напомнил ректор.

А Вестейн повернулся ко мне и приказал:

– Возвращайся в свою комнату.

И вот тут до меня дошло. Рука! Его левая рука висела плетью. С большим трудом я удержалась от расспросов. Пришлось развернуться и сделать вид, что ухожу. Правда, шла я довольно медленно, старательно прислушиваясь к разговору.

– Иди с ней. Тебе тоже стоит отправиться на гору, – сказал ректор, обращаясь к Вестейну. – Источник поможет очистить рану.

– Боюсь, войти туда с девушкой ему не судьба, – фыркнул Багрейн.

Мне показалось, что это какое-то завуалированное оскорбление, но его смысл ускользал от меня. Беспокойство за Веста заполнило все мои мысли.

Задержаться подольше не вышло, и дальнейший разговор я не слышала. Но сон как рукой сняло. И вместо того, чтобы отправиться в постель, я встала на пороге своей комнаты. Скрестила руки на груди и привалилась к косяку.

Долго ждать не пришлось. Вскоре дверь отворилась, и на пороге появился куратор. Он натолкнулся на мой взгляд и едва не шагнул назад. Но вовремя вспомнил, кто здесь учитель, и решительно переступил порог. Дверь хлопнула, отрезая нас от снега, холода и непрошеных глаз. И тогда я требовательно спросила:

– Что произошло?

– Ничего не поправимого, – ответил он.

– А поправлять что нужно?

– Ничего, я всего лишь решил помедитировать, – попытался отпереться Вестейн.

– У тебя рука не шевелится, – елейно сообщила я. – Левая.

Куратор покосился на указанную конечность и попытался пожать плечами. Мол, подумаешь, что тут такого? Но получилось шевельнуть только одним плечом, и лицо его стремительно побелело.

– Что случилось? – повторила я. – Все равно же узнаю! Если Свейт не расскажет, пойду спрошу у ректора.

Вестейн то ли впечатлился решимостью в моем голосе, то ли у него проснулась совесть. Куратор отвел взгляд и нехотя признался:

– Яд малого каменного змея. Ничего страшного. Источник очистит рану, а противоядие возьму с утра.

– Ловушка? – спросила я. – Состязания послезавтра.

– Скорее всего, – выдавил он.

А затем собрался с силами и приказал:

– Иди спать. Все будет нормально.

– То есть на хорошо мы уже не претендуем? – уточнила я. – Они вывели тебя из строя перед испытаниями.

– Справимся, – сквозь зубы процедил куратор. – Пожалуйста, иди спать. Это не первая моя рана и не последняя.

– Я могу помочь тебе хотя бы раздеться, – упорствовала я.

Ляпнула и только потом сообразила, как это звучит.

– Нет у меня столько терпения сегодня, чтобы ты мне помогала, – туманно сказал Вестейн и быстро проскользнул в ванную.

Сухой щелчок оповестил меня, что куратор заперся изнутри. Тревога смешалась с разочарованием. Будем надеяться, что магическая водичка и вправду поможет ему. А еще… что он не станет задавать вопросы о том, куда я летала ночью.

Я потянулась к сознанию Свейта и попросила пса разбудить меня, если его всаднику все-таки понадобится помощь. Байланг пообещал. На всякий случай я уговорила Стужу докладывать мне, если ее приятель забеспокоится о хозяине. С Вестейна станется приказать Свейту молчать.

После этого я упала в кровать и проспала до утра. На этот раз меня разбудил не Мистивир, а Стужа. В мой сон ворвался капризный голос собаки:

“Вокруг моего загона вертится этот странный тип. Наверное, тебя ждет”.

В понимании Стужи “странными типами” тут были все, кроме меня, поэтому я уточнила сквозь сон:

“Странный тип – это кто?”

Собака снисходительно сообщила:

“Тот, противный, всадник Ингольфа”.

Открывать глаза ужасно не хотелось, особенно ради Чейна. Но парень явно трется у загона Стужи в такую рань неспроста. Придется пойти и проверить. Сонно хлопая глазами, я выбралась из комнаты и направилась в ванную. Хотела повернуть ручку, но дверь открылась сама, и я оказалась лицом к лицу с куратором. На Вестейне были только брюки. Чистую рубашку он держал в руках, позволяя любоваться накачанным торсом… и следами огромных зубов на левом плече. Раны были чистыми и не кровоточили, но выглядели впечатляюще.

– Как ты сказал, малый каменный змей? – спросила я. – По-моему, зубы у него очень даже большие.

Вест покосился на рану и неопределенно повел здоровым плечом. А затем бесстрастно сказал:

– Это не та рана, которая помешает мне сражаться.

Я уже собиралась высказать все, что думаю о его пренебрежительном отношении к собственному здоровью. Но в этот момент куратор задумчиво скользнул по мне взглядом. Я резко вспомнила, что стою перед ним в одной сорочке, а Вестейн спросил: