Ученица легендарного отступника

Правда резерв у нее маловат, но это поправимо. Кажется, Анко что-то говорила о беловолосой девочке, потерявшей сознание во время тренировки с ней от истощения. Кажется, я не видел в Конохе больше седых детей. Значит это у нее уже второе истощение за три дня. Нет, в госпиталь я ее точно не понесу. То, что она без сознания дает мне возможность сделать одну важную вещь. Сайко я разместил у себя в комнате на своей же кровати, так как больше у меня в доме спальных мест не было. Наконец я могу проверить ее на наличие каккей генкая.

Узумаки и Сенджу. Весьма интересное сочетание. Это объясняет и стопроцентную совместимость со всеми геномами, с которыми я мог проверить. Возможно... Для эксперимента, над которым я сейчас работаю она подойдет гораздо больше, чем другие дети. Данзо определенно будет доволен.

Обако очнулась на третью ночь. Как раз в тот момент, когда я работал с техникой, которую мне подкинул на днях Хирузен. В таком состоянии, в котором она была на момент своего пробуждения, мне было легче всего заставить ее подчиняться. Сейчас она мне напоминала фарфоровую куклу. И все нити были в моих руках. Что ж, мне это нравится...

Моя лаборатория явно ее заинтересовала. От Сайко так и разило любопытством. Теперь я более, чем уверен, что смогу оставить ее при себе. А Данзо, пожалуй, я ее не отдам. Не при каких обстоятельствах. Но и терять возможность к такому выгодному сотрудничеству из-за нее я терять не хочу. Придется над этим подумать.

После ее ответа на мой вопрос я глубоко задумался. В какой-то момент я даже всерьез решил от нее избавиться. Но для шпиона она слишком легко и глупо прокололась. Правда и для простого ребенка она слишком умна и хорошо осведомлена. Она рассказала даже то, о чем я только догадывался, но никаких подтверждений пока не находил. Складывалось впечатление, что она читала надпись на плите в храме Учих.

Эта девочка все больше и больше пробуждает мое любопытство, о котором, к слову, ходят весьма неприятные слухи и, что скрывать, вполне оправданные. Мое любопытство считают не иначе, как любопытством патологоанатома. И в какой-то мере это так и есть. Но Ками, с каким спокойствием она рассматривала отдельные органы и результаты не самых удачных экспериментов, вид которых у людей обычно вызывает отвращение и желание срочно опорожнить желудок. Одно из двух: либо она сумасшедшая, либо действительно фанат своего дела. В прочем глядя на ее любознательность я больше склоняюсь ко второму варианту.

Интересный ребенок... Интересный до безумия...

Примечание к части

*Киндзюцу-запретные дзюцу.

Вдруг появилось огромное желание удалить POV Орочимару. Как вы думаете, стоит ли оставить как есть?

– ---

Глава 9----

Со следующего дня Орочимару начал меня нещадно гонять. Причем во время занятий тайдзюцу и ниндзюцу на полигоне он как-будто забывал о том разговоре в лаборатории и делал вид, будто он обычный наставник, пусть и не совсем обычного генина. Поэтому сразу после тренировок я спешила поскорее сбежать домой, но это мне не всегда удавалось. Через три дня занятий он принес мне утяжелители. Это были два тонких серебряных браслета, покрытых вязью печатей. Возможности их просто поражали. Мало того, что они распределяли вес равномерно по всему телу, так этот вес можно было еще и регулировать. Кроме того была функция мгновенного отключения и блокировки, чем змей и воспользовался. Орочимару защелкнул браслеты у меня на ногах и сложил огромное количество печатей с неимоверной скоростью, делая все мое тело невероятно тяжелым. После чего с довольной ухмылкой сообщил мне, что эти утяжелители сделала для него Кушина Узумаки, и реагируют они только на его чакру, то есть сама я ни отключить их, ни уменьшить нагрузку не смогу. Я мысленно взвыла и села изучать фуин, поставив себе первоочередной задачей "взломать" злосчастные браслеты. Саннин, казалось, радовался такому рвению и постоянно подкидывал мне новые и новые свитки о искусстве печатей.

На пятый день тренировок Орочимару так меня вымотал, что я не смогла не то что убежать домой, но даже толком пошевелиться. Я почти полностью исчерпала запас чакры, а все тело ужасно ныло. Правда это мне удалось исправить, прогнав по телу мед-чакру, и, когда я уже собиралась сделать последний (на сегодня уж точно) рывок в сторону дома, меня остановили две здоровенные змеи, обвившие мои ноги. Орочимару подошел ко мне со спины и положил руку на плечо, вцепившись в него мертвой хваткой холодных пальцев.

– Куда ты все время так спешишь, обако? Неужели кто-то ждет тебя дома?
– в голосе слышались нотки сарказма.

От слов саннина у меня сжалось сердце. Наверное, это сказалась личность предыдущей владелицы этого скромного тела. Каждый день я приходила в пустую квартиру, быстро ела и скорее ложилась спать. Только чтобы не думать. Не думать о брате. О моем любимом Саше. Мне стало еще больнее. В этом мире у меня не было никого. Друзей заводить было некогда, родители погибли, а единственный человек, который проявлял ко мне какую никакую заботу, это бездушный экспериментатор, ни во что не ставящий человеческую жизнь.

– Нет, Орочимару-сенсей, вы же знаете, что у меня нет ни родных, ни друзей, - я повернулась к мужчине и увидела, что его взгляд на мгновение потерял свою пронзительность, став мутным и задумчивым. Он смотрел в какую-то одному ему ведомую точку и говорил, как-будто даже не мне.

– Все мы что-то теряем в этой жизни. Зачастую это оказываются близкие нам люди. Но как правило человек получает что-то взамен потерянного. То, чем он может заполнить пустоту в сердце.

Он был неправ. Человек далеко не всегда что-то получает. В большинстве случаев это как раз не так. Хотя я конечно меньше живу, но я почти уверена, что это так.

– Тогда скажите, сенсей, что я получила, потеряв родителей? Или даже вы? Вы же тоже росли сиротой. И что же вы получили взамен?
– я поздно сообразила, что мне не стоило этого говорить. В глазах Орочимару разгорелся огонь ненависти и в тот же момент я почувствовала, что мою грудь пронзает катана.

– Ты не имеешь права так говорить об этом!
– прорычал саннин. Я не могла пошевелиться от ужаса. Чудовищная жажда крови саннина пробуждала во мне первобытный страх. Я раз за разом видела собственную смерть в разных вариантах. Внезапно чувство липкого ужаса отступило, ноги подкосились, я упала на колени, упершись руками в землю, и пытаясь прийти в себя. Я подняла взгляд на Орочимару. Тот стоял и смотрел на меня с явным превосходством.

– И все-таки вы не правы. Умерев, человек потеряет все, а взамен уж точно ничего не получит, - Орочимару едва заметно вздрогнул, а потом наклонился вперед, протянув мне руку. Я ошарашенно смотрела на бледные пальцы.

– Тут я с тобой согласен. И, знаешь, я намерен это исправить. Поднимайся, - я взяла его за руку, и он потянул меня на себя, помогая встать. Ноги все еще предательски дрожали.

Тут где-то над головой прокричала птица и стремительно спикировав, уселась на руку Орочимару, за которую я все еще держалась. Быстро отдернув руку и спрятав ее за спиной я смотрела на невозмутимого мужчину, открывающего своеобразную коробку, привязанную к спине ястреба, и достающего оттуда свиток. По мере прочтения саннин все больше мрачнел, а через какое-то время усмехнулся и посмотрел на меня.