Ученица олигарха

Молодой, горбоносый Хозяин ухмылялся и глумливо подмигивал.

Как раз таким он был, когда совратил ее мать.

— Ценный подарочек, ничего не скажешь, — пробормотала Валенсия.

Посмотрела наверх, но уже ничего не увидела.

Дерево растворилось во тьме.

Вокруг была только пустота.

***

— О, божечки, — послышался сзади чей-то шепот. — Ну и вид.

— Красиво. Я бы даже сказал чувственно и импозантно.

— А ей не больно?

— Вряд ли. У нее так уже все разработано и вширь, и вглубь, что такие размеры она может и не почувствовать.

Валенсия закатила глаза от негодования.

— Только Малыша сюда не пускайте, — шепнул кто-то третий, — а то я не знаю, что он сделает, если такое увидит.

Секс-машина не работала. Но ее остановившиеся штанги с насадками были загнаны внутрь по самое небалуйся. Одна насадка упиралась в горло и мешала дышать. Вторая достигала матки. Третью Валенсия вообще не ощущала, а значит она торчала где-то глубоко.

— Красивая пися, — прошептал еще один и потрогал ее пальцами.

Валенсия дернулась.

— Прикол! А ну отошел живо! — скомандовала она, но вместо слов получилось только мычание.

— О, так ты очнулась? — сказал Банзай, обходя конструкцию и появляясь в поле зрения. — А мы думали, ты в отключке.

Он осторожно потянул штангу из ее рта. Насадка с хлюпаньем выскочила из губ, потянув за собой поток накопившихся слюней.

— А если в отключке, тогда что? — спросила она, откашлявшись. — Обязательно нужно пальцы совать?

— Нет, конечно. Но, солнышко. Ты в последнее время, уж извини, встречаешь нас исключительно в голом виде и позе раком. То в железной корове, то вот здесь. Разумеется, даже у самых стойких нервы не выдерживают. А Прикол у нас стойким никогда не был.

— А че сразу Прикол-то? Потрогать уж нельзя.

— Ладно, — буркнула Валенсия. — Вытаскивайте меня отсюда.

Банзай сделал знак рукой.

Чьи-то руки уперлись ей в ягодицы и потянули наружу заднюю штангу. Насадки вылезли из нее медленно, будто нехотя. Хлюпнула, сжимаясь, вагина.

Банзай щелкнул щеколдой на колодках, поднял вверх фиксирующую часть и помог вылезти.

Сзади стояли Прикол и Носорог. Прикол продолжал дуться. Носорог как всегда был невозмутим.

У дверей торчали, смотрели на нее и глумливо ухмылялись два констебля.

В проходе лежала скорчившись Льен. Над ней сидел на корточках Крейн и что-то записывал в блокнот.

— Одежда в сумке, — сказал он, не глядя на Валенсию. — Я скоро буду всегда ее с собой таскать. Точно знаю, что встречу тебя и что ты опять будешь голой.

— Как вы все здесь оказались? — спросила она, доставая из сумки джинсовые шорты.

— Искал тебя, — пожал плечами Крейн. — Услышал твои всхлипы и стоны. Подумал, что у тебя новый любовник. Хотел пройти мимо, но догадался сперва проверить. Ну и проверил. Вырубил машину. Тут и остальные подтянулись. Это она тебя хотела сексом запытать? — он кивнул на Льен.

— Да. Она же убила Наоми, Грету и Селену. И еще двух.

— Это я уже понял. По цветку лютика и подъемникам.

Крейн подозвал констеблей. Те подхватили Льен под руки и уволокли в коридор.

— Надо будет с тебя показания снять, — сказал он Валенсии. — Особенно по интерполовской старухе. Поэтому никуда не исчезай.

— Куда я теперь исчезну? — хмыкнула она. — Я же наследница миллиардов.

— Вот как? — сухо сказал Крейн. — Поздравляю.

Банзай, Прикол и Носорог переглянулись.

— Хочешь сказать, — проговорил Банзай, — ты теперь не с нами, а играешь в другой лиге?

— Да ну, глупости. Ничего такого.

Понимая, что Банзай прав, она сжала кулаки.

Какой-то мелкий предмет врезался в ладонь краями.

Она раскрыла кулак и посмотрела на серебристый цилиндрик.

— Что у тебя там? — всмотрелся Крейн.

— Память от папочки.

Она нажала кнопку на торце.

Перед ней развернулся трехмерный экран. Теперь он показывал не молодого и ухмыляющегося Хозяина.

Хозяин был старый и сутулый.

Он помахал Валенсии ручкой, достал из кармана какой-то предмет, величиной с брелок от автосигнализации. Нажал на него. И тут же исчез.

— И что это было? — спросил Банзай.

— Понятия не имею, — в недоумении ответила она.

— Огонек мигает, — сказал Крейн. — Такое впечатление, что нажав на кнопку ты запустила какой-то удаленный процесс.

Валенсия глянула на торец.

Там действительно мигал красный диод.

— Ч-черт… — прошептала она. — Вот я дура…

Она схватила еще не надетую майку и выскочила на балкон.

— Стой! — крикнул ей в спину Банзай. — Ты куда?!

— Одну ее нельзя отпускать, — сказал Крейн и выбежал следом.

Банзай повернулся к Приколу с Носорогом.

— За старших остаетесь. А за этот музей маркиза де Сада головой отвечаете.

Он закинул автомат на плечо, пыхнул сигаретой и вышел на балкон.

***

Балкон.

Перегородки.

Пожарная лестница.

Тамбур.

Дверь в пентхаус настежь распахнута.

Гремит рейвовый музон. Тусуется молодняк, человек десять. По виду — торчки и утырки. Разнополые, но выглядящие одинаково — в темной рванине и синих татушках по всему телу.

— Э-эй… а ты кто такая? — растягивая слова спрашивает один.

Валенсия, не отвечая, проскальзывает мимо, к винтовой лестнице.

— О, еще двое, — орет другой, стараясь переорать рейв.

Банзай и Крейн приостанавливаются на мгновение.

Крейн опытным глазом выхватывает заторможенность, припудренные носы, красные глаза как у кроликов. Потом замечает россыпь таблеток и горку белого порошка на столе.

Банзай вырубает усилитель.

В наступившей тишине начинаются ленивые возмущенные вопли. Кто-то трахается прямо на полу между креслами. Оба половых партнера непонятного пола, тощие и бритые наголо. Банзай машинально присматривается к пассиву, чтобы определить, мальчик он или девочка, но это бесполезно. У них даже татушки почти одинаковые.