Учение магов

И здесь снова тесная параллель с христианством, ибо в обоих религиях душе требуется предстать перед двумя судами: после смерти и перед всеобщим судом в последние дни, когда тела людей воскреснут и воссоединятся с их душами. У зороастрийцев, однако, этот последний суд следует за окончательным очищением от оставшихся пятен греха, после чего все они без исключения предстают безупречными. В зороастризме, следовательно, нет никакого вечного наказания, и все люди в конце концов призываются войти в Рай и созерцать божественную славу. Ни один человек не карается вечной мукой за грехи, совершенные во времени.

Значительный интерес представляют слова, адресованные демонами душе осужденного при вступлении в Ад. так как они проливают некоторый свет на зороастрийское понятие греха. "Что ты горюешь, — спрашивают они, — о Хормазде, Господе, и Амешаспентах, и благоуханных и восхитительных Небесах, и что за иск иль жалобу имеешь ты от них, коль ты пришел проведать Ахримана и демонов и мрачный Ад; ибо мы будем мучить тебя без всякой жалости и столь долгий срок ты не будешь знать ничего, кроме страданий".

Следовательно, грех, если взглянуть с этой точки зрения, — явное извращение, это неспособность различить, кто ваш друг и кто враг. Зороастрийская Религия делает совершенно ясным, что Бог — это друг Человека и никогда, ни при каких обстоятельствах, чтобы там ни случилось, он не может причинить ему страдания. Все зло и все страдания происходят от Ахримана. Таким образом, для зороастрийца признать, что Бог хотя бы только допускает зло, равносильно тому, что приписать ему качества, абсолютно противоположные его природе, такие, которые соответствуют как раз Ахриману. Это равносильно превращению Бога в какого-то демона, что оборачивается наказанием, поскольку в этом случае Ахриману уступают нечто от тех качеств, которые монотеисты обычно приписывают Богу, обеспечивая тем самым подлинный триумф Ахримана, так как, помимо того, что он Разрушитель, он еще и Обманщик, и его обман принимает форму усилия убедить людей, что зло происходит от Бога. Однако, его победа над отдельными душами краткосрочна, потому что в конце все человеческие души, воссоединившись со своими телами, возвратятся к Хормазду, который является их создателем и отцом.

В этой главе мы рассмотрим лишь судьбу индивидуальной души по смерти тела. Дадим слово самому «Меног-и-Кхрату».

"МЕНОГ-И-КХРАТ"

(ред. Анклесария, I, 71-124)

"(71) Не вкладывай свою веру в жизнь, ибо в конце концов смерть заберет тебя; (72) и собака и птица разорвут твой труп, а твои кости падут в землю. (73) Ибо три дня и три ночи душа сидит у изголовья тела. (74) А на четвертый день на рассвете душа, сопровождаемая благословенным Срошем, добрым Вайю и могучим Вахрамом, и противясь Астовидату (демону смерти), злому Вайю, демону Фрезишту и демону Визишту и гонимая активной злой волей Ярости, злодея с окровавленным копьем, достигает высочайшего и ужасного Моста Воздаятеля, к которому должен придти каждый, чья душа спасена, и каждый, чья душа проклята. Здесь ее поджидает много врагов. (75) Здесь душа страдает от злой воли Ярости, владеющей окровавленным копьем, и от Астовидата, который поглощает все сотворенное и не знает насыщения, (76) и здесь она получает поддержку от посредничества Михра, Сроша и Рашну, и вынуждена подчиниться взвешиванию своих дел справедливым Рашном на весах духов, и он не допускает никаких отклонений этих весов ни в какую сторону, ни для спасенных, ни для проклятых, ни для королей, ни для принцев; (77) ни даже на ширину волоса не позволяет он склонить чаши весов из почтения к личности, (78) ибо он отправляет беспристрастный суд и для королей, и для принцев, и для смиреннейшего из людей. (79) И когда душа спасенного проходит через этот мост, то ширина его становится в один парасанг. (80) И душа спасенного благополучно переходит его, сопровождаемая благословенным Срошем. (81) И его собственные добрые дела выходят встречать его в форме юной девы, более прекрасной и светлой, чем все девушки на свете. (82) И душа праведника вопрошает: "Кто ты, ибо никогда на свете не видел я девушки светлее и прекраснее тебя". (83) И форма юной девы говорит в ответ: "Я вовсе не девушка, но твои добрые дела, о юноша, чьи мысли и слова, дела и религия были добрыми; (84) ибо, когда на земле ты видел кого-то, кто приносил жертву демонам, ты садился (поодаль) и приносил жертву богам. (85) А когда ты видел человека, творящего грабеж и насилие, который приносил горе добрым людям, оскорблял их и накапливал неправедно добытое добро, то ты отказывался принимать у себя такого человека грабежа и насилия; (86) и напротив, ты внимательно заботился о добрых людях, угощал их и оказывал им гостеприимство, и давал милостыню и тому, кто (пришел) из ближних мест, и тому, кто издалека; (87) и ты собирал свое богатство в праведности. (88) А когда ты видел человека, который совершал неправый суд и брал взятки или лжесвидетельствовал, ты садился и произносил свидетельство правильное и истинное. (89) Я — твои добрые мысли, добрые слова и добрые дела, те, что ты думаешь, говоришь и делаешь. (90) Ибо, хотя я и была уважаема, ты сумел взрастить уважение ко мне, и хотя у меня и было доброе имя, ты прославил его еще более, и хотя я и была наделена достоинством (kharromand), ты еще увеличил его".

(91) И когда душа покидает это место, до нее доносится душистый ветерок, более приятный, чем все ароматы. (92) И тогда душа спасенного спрашивает Сроша, говоря: "Что это за ветерок, что никогда на свете я не вдыхала подобного благоухания?" (93) И благословенный Срош отвечает душе праведного, говоря: "Это ветер, веющий с Небес, потому он столь благоуханен". (94) Вслед за тем, с первым шагом он достигает неба добрых мыслей, со вторым шагом — неба добрых слов и с третьим шагом — неба добрых дел, с четвертым шагом он достигает Бесконечного света, где царит всеблаженство. (95) И все боги и Амешаспенты приходят приветствовать его и расспросить, как он себя чувствует, говоря: "Как прошло твое путешествие из того временного, ужасного мира, где столько зла, в этот мир, который не проходит и в котором нет врага, о юноша добрых мыслей, добрых слов и дел и доброй религии?"

(96) И тогда Хормазд, Господь, говорит, говоря: "Не спрашивайте его о его самочувствии, ибо он расстался со своим любимым телом и прошел по опасной дороге". (97) И они подают ему сладчайшую пищу из всех, даже масло ранней весны, чтобы его душа отдохнула после трех дней ужаса Моста, насылаемого (на нее) Астовидатом и другими демонами, (98) и он усаживается на всевозможно украшенный трон.

(99) Ибо это объявлено в откровении, что сладчайшая из всей пищи, предлагаемая небесными богами мужчине или женщине после расставания сознания с телом, это всегда масло ранней весны, и что они сажают (человека) на всевозможно украшенный трон. (100) И навечно и навсегда он поселяется с небесными богами во всеблаженстве навеки.

(101) А когда умирает человек, который проклят, то на протяжении трех дней и ночей душа парит у его головы и плачет, говоря: "Куда мне теперь идти и в ком теперь я найду убежище?" (102) И на протяжении этих трех дней и ночей он видит своими глазами все грехи и нечестие, совершенные им на земле. (103) А на четвертый день демон Визареш приходит и связывает душу проклятого самым постыдным образом и, несмотря на противодействие благодетельного Сроша, тащит ее к Мосту Воздаятеля. (104) Там справедливый Рашн делает ясным душе проклятого, что он (действительно) проклят. (105) Вслед за тем демон Визареш хватает душу проклятого, избивает ее и, обращаясь с ней без всякой жалости, гонит ее Яростью. (106) И душа проклятого вопит громким голосом, издавая стоны и с мольбой произнося множество жалких оправданий; он сильно отбивается, хотя его жизненное дыхание уже прекращено. (107) Когда все его усилия и жалобы оказываются напрасными, и ни боги, и подавно — ни один из демонов не предлагают ему (никакой) помощи, демон Визареш тащит его, против его воли, в самый нижний Ад.

(108) Затем юная дева, которая вовсе не похожа на юную деву, выходит, чтобы встретить его. (109) И душа проклятого говорит этой гадкой девке: "Кто ты? ибо никогда среди отвратительных девок на свете я не видел более гнусной и омерзительной, чем ты". И в ответ говорит ему эта гадкая дева: "Я не девка, но я твои дела, отвратительные деяния, злые мысли, злые слова и дела, и злая религия. (111) Ибо когда на земле ты видел кого-то, кто приносил жертву богам, тогда ты садился (поодаль) и приносил жертву демонам. (112) И когда ты видел человека, который угощал добрых людей и оказывал им гостеприимство и подавал милостыню и тем, кто (пришел) из близких мест, и тем, кто издалека, тогда ты принимался наносить им оскорбления, бесчестил их, не давал им милостыни и захлопывал перед ними свою дверь. (113) А когда ты видел человека, который совершал справедливый суд, или не брал взяток, или давал истинное свидетельство, или говорил в праведности, тогда ты садился и вершил неправедный суд, лжесвидетельствовал и говорил неправедно. (114) Я — твои злые мысли, злые слова и злые дела, которые ты думал, говорил и делал. (115) Ибо, хотя я и была беспутна, ты сделал меня совсем непутевой; и хотя я и была дурной славы, ты опозорил меня еще более; и хотя я и сидела среди не знающих, ты сделал меня и вовсе бессознательной".

(116) Затем, с первым шагом он идет в ад злых мыслей, со вторым — в ад злых слов, и с третьим — в ад злых дел. А с четвертым шагом он оказывается в присутствии ненавистного Духа Разрушения и других демонов. (117) И демоны издеваются над ним и, насмехаясь, говорят: "Что ты горюешь о Хормазде, Господе, и Амешаспентах и благоуханных и восхитительных Небесах, и что за иск и жалобу имеешь ты от них, коль ты пришел проведать Ахримана, и демонов, и мрачный Ад? Ибо мы будем мучить тебя без всякой жалости, и столь долгий срок ты не будешь знать ничего, кроме страданий".

(118) И Дух Разрушения кричит на демонов, говоря: Нечего расспрашивать его о нем, ибо он расстался со своим любимым телом и прошел по этому самому дурному коридору; (119) но подайте-ка ему лучше самую грязную и вонючую еду, которую может произвести Ад".

(120) Тогда они приносят ему яд и отраву, змей и скорпионов и других ядовитых гадов, которые обитают в Аду, и они подают ему их, чтобы есть. (121) И до Воскрешения и Окончательного Тела он должен оставаться в Аду, страдая от многих мук и многих (видов) наказаний. (122) И пища, которую он вынужден там есть, вся как бы сгнила и похожа на кровь.

(123) И Дух Природной Мудрости сказал мудрецу: "Итак, смотри, вот то, что ты спрашивал о поддержании тела и спасении души, и теперь тебе рассказано об этом и ты наставлен мной. (124) Будь внимателен к этим наставлениям и применяй их на деле; ибо это — твой высший путь для поддержания тела и спасения твоей души".

ГЛАВА X. ВОСКРЕШЕНИЕ ТЕЛА И ВЕЧНАЯ ЖИЗНЬ

Как мы уже видели, для зороастрийцев, как и для христиан, индивидуальный суд души после смерти — это лишь предварение заключительного суда в конце времени, когда тело будет воскрешено и воссоединится с душой. Зороастрийская традиция, однако, логичнее христианской, так как в отличие от христианского вечного Божьего приговора над человеческой душой, который окончательно закрепляется за ней, когда она уходит из этой жизни на земле, и просто подтверждается в момент Последнего Суда, в "день гнева, когда даже праведники едва ли могут надеяться", для зороастрийца последний расчет, если так можно выразиться, это лишь предварительная стадия к трем дням очищения в расплавленном металле, после чего проклятые выходят из Ада, и все человечество без исключения воссоединяется в небесах, где оно будет вечно славить Бога. Бог не осуждает свои созданья на вечные муки за грехи, совершенные во времени, сколь бы они ни были ужасны. Они наказываются и наказываются сурово во временном Аду, которым управляют Ахриман и его демоны; но никакой добрый Бог не может назначить вечное наказание своим твореньям, сколь бы тяжки ни были их грехи, ибо это противоречило бы и его доброте и его справедливости. Думать иначе — значит приписывать Богу качества, свойственные Дьяволу, а для зороастрийца это — грубое богохульство. Иегова Ветхого Завета в своей ярости не совместим с его представлением (о Боге), как и деспотичный Аллах Корана. Зороастрийский Бог истинно смягчает справедливость милосердием, в нем нет «ужасной» стороны, и менее всего он способен на гнев — качество, персонифицированное зороастрийцами в виде демона Аэшмы, который, вместе с Азом, является при Ахримане демоном Похоти, самым опасным и самым губительным из всего скопища демонов.