Учение о сущности

Третья глава. АБСОЛЮТНОЕ ОТНОШЕНИЕ

Абсолютная необходимость не есть также необходимое, тем менее нечто необходимое, но необходимость, бытие, просто как рефлексия. Она есть отношение, так как она есть отличение, моменты которого суть сами ее полная целостность; они, таким образом, абсолютно устойчивы, но так, что образуют лишь одну устойчивость, а отличение есть только видимость изложения абсолютного и само абсолютное. Сущность, как таковая, есть рефлексия или видимость; сущность же, как абсолютное отношение, есть видимость, положенная, как видимость, которая, как это отношение к себе, есть абсолютная действительность. Абсолютное, изложенное сначала со стороны внешней рефлексии, теперь излагает само себя, как абсолютную форму или как необходимость; это изложение себя самого есть его самоположение и только это самоположение. Как свет в природе есть не нечто, ниже вещь, а его бытие есть лишь его видимость, так и обнаружение есть сама себе равная абсолютная действительность.

Стороны абсолютного отношения не суть поэтому атрибуты. В атрибуте абсолютное имеет видимость лишь в одном из своих моментов, как в чем-то предположенном и принятом от внешней рефлексии. А то, что излагает абсолютное, есть отвлеченная необходимость, которая тожественна себе, так как определяет сама себя. Так как она есть видимость, положенная, как видимость, то стороны этого отношения суть полноты, ибо они суть видимость; ибо, как видимость, отличения суть и они сами, и их противоположное, т.е. целое; наоборот, они суть видимость, ибо они суть полноты. Это отличение или видимость абсолютного есть таким образом лишь тожественное положение себя самого.

Это отношение в его непосредственном понятии есть отношение субстанции и акциденции, непосредственное исчезание и становление абсолютной видимости внутри себя самой. Поскольку субстанция определяет себя к бытию для себя в противоположность некоторому другому, или абсолютное _{138}отношение понимается, как реальное, получается отношение причинности. Наконец, поскольку последнее, как относящееся к себе, переходит во взаимодействие, то тем самым абсолютное отношение, по содержимым в нем определениям, есть также положенное; это положенное единство себя в своих определениях, которые положены сами, как целое, и тем самым также, как определения, есть таким образом понятие.

A. Отношение субстанциальности

Абсолютная необходимость есть абсолютное отношение, так как она есть не бытие, как таковое, но бытие, которое есть, потому что оно есть, бытие, как абсолютное опосредование себя самим собою. Это бытие есть субстанция; как окончательное единство сущности и бытия, оно есть бытие во всяком бытии; не нерефлектированное непосредственное, равно не отвлеченное, стоящее за осуществлением и явлением, но сама непосредственная действительность, и эта последняя, как абсолютное рефлектирование в себя, как в себе и для себя сущая устойчивость. Субстанция, как это единство бытия и рефлексии, есть по существу их видимость и положение. Поскольку видимость есть относящаяся к себе видимость, она есть; это бытие есть субстанция, как таковая. Наоборот, поскольку это бытие есть лишь тожественное себе положение, оно есть видимая полнота, акцидентальность.

Эта видимость есть тожество, как относящееся к форме, – единство возможности и действительности. Она есть, во-первых, становление, случайность, как сфера возникновения и прехождения; ибо по определению непосредственности отношение возможности и действительности есть взаимное непосредственное превращение их, как сущих, каждого из них лишь в его другое. Но так как бытие есть видимость, то их отношение есть также тожественное, взаимная видимость, рефлексия. Движение акцидентальности представляет собою поэтому в каждом из его моментов видимость категорий бытия и рефлективных определений сущности одной в другой. Непосредственное нечто имеет некоторое содержание; его непосредственность есть вместе с тем рефлектированное безразличие к форме. Это содержание определено, и так как эта определенность есть определенность бытия, то нечто переходит за другое. Но качество есть также определенность рефлексии; оно есть, таким образом, безразличное различие. Но последнее одухотворяется в противоположение и возвращается в основание, которое есть ничто, но также рефлексия в себя. Последняя снимает себя; но она есть само рефлектированное бытие в себе, и таким образом, возможность и это бытие в себе в своем переходе, который есть также рефлексия в себя, есть необходимое действительное.

Это движение акцидентальности есть деятельность субстанции, как спокойного выступления себя самой. Она деятельна не против нечто, но _{139}лишь против себя, как простого лишенного сопротивления элемента. Снятие чего-либо предположенного есть исчезнувшая видимость; лишь в снимающем непосредственное действие становится этим самым непосредственным или есть та видимость; начало себя самого есть положение того самого, от которого идет начало.

Субстанция, как это тожество видимости, есть полнота целого, обнимает собою акцидентальность, и эта акцидентальность есть вся субстанция сама. Отличение ее в простом тожестве бытия и в смене ее акциденций есть некоторая форма ее видимости. Это бытие есть бесформенная субстанция представления, относительно которого видимость определила себя не как видимость, но которое удерживается, как в некотором абсолютном, в таком неопределенном тожестве, которое лишено истины и есть лишь определенность непосредственной действительности или также бытия в себе или возможности; – определения формы, присущие акцидентальности.

Другое определение – смены акциденций – есть абсолютное единства формы акцидентальности, субстанция, как абсолютная сила. Прехождение акциденции есть возврат ее, как действительности, в себя, как в свое бытие в себе или в свою возможность, но это ее бытие в себе есть само лишь положение; поэтому оно есть также действительность и так как эти определения формы суть также определения содержания, то это возможное есть и по содержанию некоторое иначе определенное действительное. Субстанция проявляется через действительность вместе с ее содержанием, переводя в нее возможное, как творящая, а через возможность, в которую она возвращает действительное, как разрушающая сила. Но и то, и другое тожественны, творчество есть разрушающее, разрушение – творящее; ибо отрицательное и положительное, возможность и действительность, абсолютно соединены в субстанциальной необходимости.

Акциденции, как таковые, – а их много, так как множественность есть одно из определений бытия – не обладают силою одна над другою. Они суть сущее или сущее для себя нечто, осуществленные вещи с многообразными свойствами или целые, состоящие из частей, самостоятельные части, силы, требующие возбуждения одна другою и служащие одна другой условием. Поскольку нечто такое акцидентальное, по-видимому, действует на другое, как сила, это есть сила субстанции, захватывающая в себя их оба, полагающая в них, как в отрицательностях, неравное значение, определяя одно из них, как преходящее, а другое с другим содержанием, как возникающее, или первое, как переходящее в его возможность, второе же засим в его действительность; субстанция от века раздваивается в это различение формы и содержания и от века очищает себя от такой односторонности, но в этом очищении сама возвращается обратно в определение и раздвоение. Поэтому одна акциденция вытесняет другую лишь потому, что ее собственное существование есть эта полнота формы и содержания, в которой равно исчезает и она, и ее другое.

Это непосредственное тожество и присутствие субстанции в акци_{140}денциях еще не приводит к какому-либо реальному различению. В этом первом определении субстанция еще не проявилась во всем своем понятии. Если субстанция различена, как тожественное себе бытие в себе и для себя, от себя самой, как полноты акциденций, то, как сила, она есть посредствующее. Эта сила есть необходимость, положительное сохранение ее в отрицательности акциденций и ее простое положение в их устойчивости; этот средний термин есть тем самым единство самых субстанциальности и акцидентальности, и ее крайние термины не имеют самостоятельной устойчивости. Поэтому субстанциальность есть отношение, лишь как непосредственно исчезающее, она относится к себе не как отрицательное, есть непосредственное единство силы с самою собой в форме лишь своего тожества, а не своей отрицательной сущности; лишь один из ее моментов, именно отрицательное или отличение, есть просто исчезающий, а не тот другой, который есть тожественное. Это можно понимать также так. Видимость или акцидентальность есть в себе, правда, субстанция через то, что она причастна силе, но она не положена так, как эта тожественная себе видимость; таким образом, субстанция имеет своим видом или положением лишь акцидентальность, а не саму себя; она не есть субстанция, как субстанция. Стало быть, отношение субстанциальности таково ближайшим образом лишь потому, что оно обнаруживает себя, как формальную силу, различения которой несубстанциальны; оно есть в действительности лишь внутреннее акциденций, и последние суть лишь в субстанции. Или, иначе, это отношение есть видимая полнота, лишь как становление; но оно есть равным образом рефлексия; акцидентальность, которая есть в себе субстанция, именно потому также положена, как таковая; таким образом, она определена, как относящаяся к себе отрицательность, в противоположность себе, определена, как относящееся к себе простое тожество с собою, и есть тем самым сущая для себя, мощная субстанция. Таким образом, отношение субстанциальности переходит в отношение причинности.

В. Отношение причинности

Субстанция есть сила и притом сила, рефлектированная в себя, не как только переходящая, но как полагающая и отличающая от себя определения. Как относящаяся к себе самой в своем определении, она сама есть то, что полагает ее, как отрицательное, или делает ее положением. Последнее есть тем самым снятая субстанциальность, только положенное, действие; а сущая для себя субстанция есть причина.