Ученик смерти 3

— Это разве похоже на сон?

Колька вслед за моим движением повел взглядом, оценивая окружающую нас обстановку. Зря он это сделал. В одно мгновение рожа Розенкранца позеленела. Судя по судорожному глотку, пацана снова затошнило.

— Не вздумай! — Погрозил я ему кулаком. — И без того полчаса наблюдали, как тебя выворачивало. Да еще рядом со мной. Фу! Мерзость… Только попробуй снова. Я тебе все, что выйдет, обратно запихну.

Розенкранц жалобно вздохнул, подавился своей же слюной и затих. Понял по моей интонации, что не шучу. Нежные они тут слишком. Чувствительные.

Честно говоря, когда все закончилось, полоскало их коллективно. Не только Херувимчика. Просто Кольку сильнее остальных. Вон, Антошка, к примеру, братец мой, гораздо быстрее в себя пришел. Даже гордость какая-то проснулась за Наследника Дома Черной Луны. А Леонид вообще порадовал. Он от демонстрации ужина удержался. Крепкий. Молодец.

Ну, да…Обстановочка вокруг нас, конечно, выглядела впечатляюще. Слева, справа, впереди, сзади — везде лежали останки давно почивших людишек. И это были именно останки: сгнившие, еще гниющие, усохшие, отвратительно воняющие.

Дело в том, что над теми, кого принесли в жертву Валькирии, в некотором смысле время не властно. Да, с момента смерти несчастных прошло очень, очень много времени. И будь они простыми покойниками, остались бы от людишек только кости. Но не в этом случае.

Смерть любит растягивать удовольствие. Человек, принесенный ей в жертву, словно выпадает из привычного течения времени, даже несмотря на свою гибель. Тело гниет очень медленно. Это подпитывает Валькирию. Вот почему в Закрытом Мире она чувствует себя достаточно вольготно.

И ведь говорила мне хитрая дрянь, будто Высшие здесь теряют Силу. Говорила. А я ушами прохлопал. Упустил эту деталь. Иначе давно бы сообразил, что-то неладное с Валькирией. Где-то она Силушкой пополняется.

Старуха слишком долго в Закрытом мире, но при этом чувствует себя очень даже комфортно. Еще успевает бегать обратно в миры Веера и свои прямые обязанности исполнять, чтоб старший брат не заметил ее отсутствия. Я, дурак, сразу должен был задаться вопросом: почему у нее это получается? Тем более, об Ордене Смерти информация проскакивала. О том, что много столетий назад в Закрытом Мире он был. Эх… Роберт, теряешь хватку.

А теперь все встало на свои места. Смерть просто давным-давно имела здесь Храм (или Храмы, что более вероятно), где была сосредоточена предназначенная ей Сила. Вот и все. Храмы, даже забытые и разрушенные, — это не до конца высохший колодец, в котором для моей бывшей госпожи всегда есть глоток воды.

И что самое главное — остальные Высшие этим колодцем воспользоваться не смогут. И еще, именно благодаря жертвам, которые подпитывают Валькирию, до сих пор, ее маленькие «фокусы», типа влияния на людей, на их ауру, стёртая память, остаются незаметными для родичей. А она мне про энергетику сказки рассказывала. Ну да, ну да… Теперь все понятно.

Но сейчас речь не об этом. На тему Валькири я еще подумаю. Позже. Когда вернусь в общежитие и останусь один.

В данную минуту есть более насущные проблемы. Надо как-то выкрутиться из сложившихся обстоятельств, найти объяснение, почему вся наша компания до сих пор жива, а мертвяки, которые совсем недавно сильно хотели человеческой плоти, валяются отдельными частями гниющих тел. Честно говоря, под угрозой была плоть Наследников и Леонида. Лично я находился в полной безопасности. Другой вопрос, поняли это мои спутники или нет.

А вообще, конечно, случившееся для Наследников и Леонида выглядело фантастически. Они такого отродясь не видали. Не знали, что мертвые, оказывается, могут выбираться из-под земли и пытаться сожрать особо откормленных детишек. Потому что в Закрытом мире такое невозможно. Хм… Ну ладно… Было невозможно. Раньше.

— Меня сейчас вырвет… — Приглушенно пискнул Крысеныш, которого вслед за дружком потянуло оглядеться по сторонам.

— Да чтоб вам! — Выругался я и попытался отодвинуться. — Рожи свои прикройте. Не нюхайте, не смотрите. Сейчас Наставник даст добро и мы пойдём обратно в общежитие. Спать.

— Да куда уж спать. — Едва не плача, возразил Крысеныш. — Скоро рассвет. Уроки.

Я, Розенкранц, братец мой Антошка и Пашка Блант сидели на небольшом холме. Причем, холм этот был настолько небольшим, что нам приходилось практически прижиматься друг к другу, дабы не скатиться кубарем вниз. А вниз никто из Наследничков не хотел. Внизу валялись упокоенные мной мертвецы.

Между этими кусками недосгнившей плоти с мрачным видом бродил Наставник Леонид. Оценивал, так сказать, ситуацию, пытаясь понять, все ли восставшие мертвяки благополучно угомонились, перестав рваться к живым. То есть к нам.

А чего там разглядывать? Ясное дело, мертвяки дружненько прилегли отдохнуть. Я их упокоил. Всех. Профессионал, как-никак. Просто очень большая проблема в том, что о моей роли знать никому нельзя. Никому не должно быть известно, кто именно спас три детские задницы Наследников и одну взрослую Наставника.

На данный момент для Херувимчика, Антона, Крысеныша и Леонида случившееся выглядит чудом. Вернее, сначала, конечно, это был кошмар, а потом уже снизошло чудо. И вот чудом оно и должно оставаться.

Вообще, начиналось все относительно неплохо. Хотя, ощущение возможных проблем лично у меня появилось ровно в тот момент, когда я понял, что за хрень находится рядом со школой. Аж зубы свело, будто от кислоты, честное слово.

Однако, что вполне естественно, виду я постарался не показывать. Информация о капище, конечно, мало обрадует и обычного человека, но меня она буквально как обухом по голове долбанула. Соответственно, чтоб не привлекать внимания, тем более Розенкранц постоянно косился в мою, сторону, я взял у Леонида перчатки, целлофановый мешок и молча двинулся к ближайшему дереву, на котором виднелись чёрные, застывшие капли. Мешки, кстати, учитель тоже принес с собой. Запихнул их в карман.

Интересно, куда они потом это все девают? Хранить подобные «сувениры» опасно. Если обычный человек оставит пару похожих на крупные чёрные слезы «камушков» рядом с собой, он достаточно быстро превратится в форменного психа и маньяка. Желание убивать, ненависть к окружающим, злоба будут расти в нем постоянно.

— Нет… И все-таки любопытно… — Бубнил я, собирая в большой пакет смолу.

Смола — побочный эффект Силы моей бывшей госпожи. Вернее, побочный эффект ее профессиональных особенностей. И конечно, смола эта совсем не обычная. Вон, Наставник Леонид даже искренне считает ее то ли камнями, то ли застывшей лавой. А на самом деле — это переработанный негатив. Так можно выразиться. Дерьмо человеческих душ. Никто ведь не приходит в руки к Валькирии с девственно-чистым прошлым. У каждого за плечами грязи полно.