Училка и бандит
Шрифт:
– Всю жизнь слышу, какая я неправильная, - закатываю глаза. – Так и ты не идеал!
– Я – идеал!
– Ха! Ты лжец, бездельник, маменькин сынок и похотливый мужлан, - перечисляю все его сомнительные достоинства, глядя через зеркало, - до идеала, прости, не дотягиваешь. Все, на выход, мне в школу пора!
Открываю дверь нараспашку, намекая, чтобы этот незваный гость, который хуже татаро-монгольского нашествия, выметался. И он выметается, по пути нагло поцеловав меня в висок.
– Не бездельник я.
– произносит Ваня, когда мы спускаемся на первый этаж. Прищелкивает пальцами, подбирая
– Какая работа, прелесть моя? Ты таскаешься за мной целыми днями, и дурака валяешь, - фыркаю, показывая отношение к этому очередному вранью. – Секретная работа, тоже мне! Ну и кто же ты? Агент под прикрытием? Иностранный шпион? Супергерой?
– Слушай, ну хочешь, покажу сколько у меня денег? – вздыхает Иван, и протягивает мне телефон с открытыми сообщениями от Сбербанка: - Вот, смотри!
Смотрю. Нехилые суммы на счетах у тех, кто балду пинает целыми днями. А вот у несчастных работников бюджетной сферы, к которым и меня причислить можно, зарплата – слезы.
– Честным трудом таких денег не заработать, - после долгой паузы говорю я, испытывая жгучую зависть.
Мне бы хоть треть этих денег: я бы и ремонт сделала, и в отпуск полетела не в Турцию, а… ну, в Испанию. В Барселону, о которой уже который год мечтаю! Холодильник бы купила нормальный, а этот торжественно похоронила бы – дверцу вон приходится стулом подпирать. Да и плиту бы поменяла, и… много чего.
– Я…
– Все, - перебиваю я, злясь и на Ваню, и на себя, и на российское безденежье. – Уйди, не хочу тебя видеть. Уроки возьми где-нибудь в другом месте… в интернете. А меня в покое оставь – одни проблемы приносишь.
Захожу в ворота школы злая, как тысяча чертей. Лучше бы не показывал свой баланс – он больше расстроил, чем вранье. Мои, с трудом накопленные сорок тысяч – жалкие гроши по сравнению с его деньгами.
А это значит, что скучно Иванушке стало, и нашел он себе развлечение – меня. Поиграет, и свалит, а мне снова проблемы разгребать. Так что нет – всего хорошего, и до свиданьичка!
– Не так быстро, - слышу за спиной голос проклятущего эскортника, который и не эскортник, а непонятно кто вообще. – Я, кажется, дал тебе понять, что от меня не отделаться?
– Так и я упрямая, не меньше твоего, - бросаю я, и поджимаю губы точь-в-точь, как мама делает.
– Я теперь либо в школе буду, либо дома, куда тебя не пущу. Так что ступай лешему!
Взбегаю по ступенькам, и захлопываю за собой деревянные двери школы, испытывая разочарование от того, что Иван послушался, и не пошел за мной.
«Вот и пусть проваливает! – воинственно думаю я, и киваю, слушая доклад пятиклассницы Верочки. – Гад такой, взял и ушел! Ну я ему устрою… хотя, сама ведь сказала, чтобы уходил. Ну и что, что сказала? Никогда не слушал, а тут взял, и поступил по-моему. Ууу, гад!»
Потерянная бреду в учительскую на двадцатиминутной перемене – все настроение испортил!
– Коллеги, - следом за мной в залитую серым, пасмурным светом из окна, учительскую, входит завуч, - у меня для вас две новости. Первая – Виктор Сергеевич сломал ногу…
– …твою мать! – эмоционально высказывается Петр Валентинович – бессменный трудовик. – Теперь мне физру брать на себя?
– Нет! Это вторая новость, -
непривычно-ласково улыбается наша Мегера Грымзовна. – Встречайте нового физрука… ну же, Иван Дмитриевич, входите, не стесняйтесь!Дверь открывается, и входит… Иван, который сразу находит меня наглым взглядом, который говорит: «От меня не отделаться, училка!»
ГЛАВА 25
Это уже ни в какие рамки!
– Зоя Михайловна, - обращаюсь к нашей Мегере, пыхтя как чайник, - я знаю этого человека, и к детям его подпускать нельзя! Да у Ивана... Дмитриевича даже образования нет, какой из него физрук?
– Думаете, не справлюсь? – приподнимает нахал бровь. – Можете устроить мне персональную проверку – я не против.
И смотрит препохабнейше – так, что я почти краснею. Петр Валентинович кхекает, заметив неуместное внимание гадкого обманщика к моей персоне.
– Василиса, хватит, - пытается призвать меня к порядку завуч. – Не позорьте нашу школу! Новых коллег не так встречать полагается.
Иван подходит ближе, и шепчет:
– Да, Василиса, плохо ты меня встретила. Плохая училка, ай-яй-яй!
Отхожу к сквозящему окну – подальше от этого великовозрастного балбеса.
– И все же, Зоя Михайловна! – не думаю я успокаиваться, и оставлять все как есть. – Не зря профстандарты придумали. Будет этот… Иван Дмитриевич заставлять, например, девочек-пятиклашек отжиматься по сотне раз – а они еще не сформировались. Детский организм – хрупкая штука, и всем нюансам учат в институтах. Я против!
Завуч вздыхает – так тяжело, что меня пробирает. А затем произносит:
– А я у вас разрешения не спрашивала. Вы историю и обществознание преподаете? Вот и преподавайте. И, чтобы сгладить то ужасное впечатление, что вы произвели на нового коллегу, экскурсию по школе проведите – покажите Ивану Дмитриевичу что и где. Вперед, у вас все-равно «окно» сейчас.
Едва дослушав, выхожу из учительской. Слышу позади шаги Ивана, как и его тихий смех – весело ему? Идем по коридору в молчании и, едва оказываемся на лестнице, я как заправский гопник толкаю Ваню к стене, уперевшись ладонью в его грудь.
– Ты что это удумал? – стараюсь говорить грозно, но не уверена, что получается.
Иван ни капли не впечатлился – губы подрагивают, словно он еле смех сдерживает.
– Глупая женщина, - «отвечает» мне Ваня, и резко притягивает к себе. – Сюрприз я тебе устроил.
Сюрприз, угу. Понятно. А вот что его ладонь на моей попе делает – это уже большой вопрос!
На миг подвисаю – все ощущения концентрируются на моих вторых девяноста. Иван, кажется, тоже впал в медитативный транс – то сжимает мои ягодицы, то поглаживает… и все это в школе!
Ужас какой! Вот пройдет сейчас мимо нас какой-нибудь прогульщик – и психологическую травму получит. А я – выговор!
– Это харассмент, - произношу, подняв голову.
– Нет, Василиса. Это не харассмент. Это любовь!
Чувствую я его «любовь» - из штанов рвется. Вот горазды мужики словами бросаться… козлы!
– То есть, ты меня любишь?
– Люблю, - кивает мужчина, прижимая меня крепче.
– Значит, ты должен выполнять мои желания, - провожу ноготком по мужскому плечу, и Ваня сглатывает. – Так ведь?