Училка и мажор

Девчонка пожимает плечами и тихо отвечает:

—Меня просили передать лишь только то, что у нас новый куратор, новый преподаватель, а сегодня пары не будет. Вот так вот. Поперли нашу Василису Григорьевну.

—А нечего было спать со студентом, может тогда и не поперли бы, — звучит в толпе. Одно слово, а дальше туман. Я срываюсь и просто буйволом несусь в толку. Разорвать и уничтожить.

—Кто это ляпнул? — диким зверем реву, окидывая бешеным взглядом толпу. Все притихли, пока кто-то не толкает в спину долговязого парня.

—Ну я и че? Мне как-то по х*ру, я че думаю, то и говорю.

Это последняя его фраза, а дальше начинается мордобой. Жуткий, я начинаю метелить всех подряд, кто лезет на рожон, вся потасовка разрастается до размеров настолько глобальных, что даже местная охрана ничего поделать не может.

—Ляпни еще раз, и я натяну тебе глаз на жопу, — вырываясь из захвата амбала, воплю я. В голове пульсирует мысль, что Васи здесь нет, значит, она ничего не смогла решить и ее уволили. Суки. Суки! СУКИ!

—Белов! Ты вылетишь из университета, я тебе это обещаю, — слышу гнусавое в спину, но в ответ я лишь показываю средний палец и несусь в сторону парковки, ощущая жар по коже и по венам. Он выжигает во мне дыры, огромные такие, поглощающие туда всю мою сущность.

—А мне по херам!

Наплевав на все обещания, я еду прямиком к Васе, прямиком к ней, чтобы, наплевав на все запреты, сделать по-своему.

Сметая все на своем пути я в считанные минуты оказываюсь на месте, но мне никто не открывает. Она дома. Я вижу горящий свет, который моментально гаснет. Нет, так дело не пойдет, малыш. Не пойдет. Либо ты открываешь эту чертову дверь, либо я. Третьего тут не дано. За дверью тишина. Я прекращаю стучать и решаю снести к еб*ням эту чертову дверь. Мне надо зайти? Надо. Вот и все.

Резко прокрутив замок двери, я чувствую характерный щелчок. И резко распахнув ее, я наконец-то вижу ту, ради которой готов даже сдохнуть, если это потребуется. Вася стоит передо мной вся мокрая и замученная, под глазами пролегли темные круги, а губы приобрели синеватый оттенок.

Моя девочка. Дыхание перехватывает.

ВАСИЛИСА

Мои «прекрасные» соседи меня затопили, и это, пожалуй, даже радостная новость, потому что теперь я могу не слоняться без дела, а хоть каким-то образом отвлечься. Особенно если рука сама тянется к мобильному, чтобы проверить очередной непринятый звонок, чтобы снова прочитать сообщения от того, с кем пока мне лучше не контактировать. Я ставлю режим «полет», а спустя пару часов врубаю сеть и снова вижу бесконечный поток сообщений и уведомлений о пропущенных звонках.

Сцеживая воду, и оглядывая довольно потрескавшийся уже недавно купленный шкаф, я понимаю, что Рустам бы давно уже это решил в своей манере. Пошел бы и начистил морду мужику, а через час я бы была на съемной квартире. Или у него. Тут варианты, как говорится, возможны. Ну а я не такая сильная и храбрая, и без работы, а потому мой удел — убраться и ждать лучших времен, когда я смогу сменить вздутый от горячей воды шкаф.

Даже убираясь мысли меня не покидают. Противные и гадкие, вонзающиеся в мозг острыми пиками.

Но сложнее всего по ночам, меня стали преследовать кошмары, а утром я просыпаюсь со стойким ощущением присутствия Рустама, словно он и я не расставались даже на короткий промежуток времени, словно все это просто кошмарный сон, который рано или поздно закончится. Со мной больше никто не говорил, кроме работниц отдела кадров, которым я оставила всю документацию, относящуюся к своим обязанностями, и их стоит передать новому сотруднику. Я смирилась с тем фактом, что могу не вернуться в университет. Все что меня сейчас волнует, чтобы это поливание дерьмом закончилось, и чтобы я снова могла просто обнять своего мужчину. Не бояться, что меня увидят, что заклюют, что будут гнобить за это. Все что происходит напоминает мне инквизицию, а я та рыжая девушка с зелеными глазами, которой просто не повезло родиться с такой внешностью.

Очевидно, что, даже не встречаясь с Беловым и не давая новых поводов для пересудов, пресса все равно находит зацепки, чтобы обсосать эту яркую новость года для такого маленького города. Сказать, что каждая собака сутулая теперь знает о моей личной жизни — ничего не сказать. Мне даже в магазин выйти стыдно, все практически тыкают пальцем. Я сгораю от стыда, хотя стыдиться мне не за что. Просто горько и обидно, что все обернулось так. Но винить в этом тоже особо некого. Я сама допустила эту ситуацию, я люблю Рустама, и даже зная этот исход, я все равно пошла бы этим путем. Все равно.

И кстати, на мое место придет очень хорошая девочка Лена, она уже приехала в город. На мое место…Флер печали опускается на плечи.

—Соберись, тряпка. Не время раскисать, у тебя так полквартиры уже раскисло. Кто-то в этом дурдоме должен быть сухим.

Горькие мысли с двусмысленным намеком заставляют печально ухмыльнуться. Рустам бы сейчас пошутил, что в его присутствии я точно не смогу быть сухой. А все остальное мелочи жизни, которые мы переживем.

Всунув наушники в уши, я продолжаю убирать, стирая даже невидимую пыль, лишь бы руки были заняты делом. Сколько проходит времени — неизвестно, я вся в работе, но, когда я все-таки решаю сделать перерыв, отключив музыку, слышу глухие стуки. Вытянув наушники из ушей, я понимаю, что это ко мне долбятся, другого слова тут точно не подобрать. А в следующий момент дверь с грохотом отскакивает, и передо мной предстает мой студент. Теперь так его называешь, да? Можно просто…мой, вот только сейчас он напоминает мне дикого зверя, исчадие ада. По спине бегут мурашки, и волосы медленно встают дыбом, стоит только глянуть на его высоко вздымающуюся грудь, взлохмаченные волосы и горящий огнем взгляд на небритом лице.

Я уже молчу о фингале под глазом, который он точно заполучил недавно, потому что оттенок именно красноватый, а не синий.

Стоим пару минут и смотрим друг на друга. А потом я понимаю, что его могли увидеть и снова заснять интересный материал, а завтра я снова буду на первых страницам желтой прессы. Наушники падают на пол, я машинально делаю шаг назад и оглядываюсь по сторонам.

И что мне делать, если так хочется просто прижаться к нему и расплакаться? Рот сам открывается и рождает что-то страшное.

—Что ты себе позволяешь, Белов? Вон отсюда! — прижимаюсь спиной к стене и ощущаю утробный ужас, потому что он даже не собирается покидать стены моей скромной двушки. А нас уже могли увидеть…Широкая фигура делает шаг ко мне и одним махом закрывает дверь изнутри. Мышка в клетке.

Спокойно. Спокойно. Спокойно.

—Пришел поговорить, — наглая ухмылка отражается на лице парня, а я содрогаюсь вся. Я сорвусь, точно сорвусь и наплюю на все просьбы его отца минимизировать контакты. Мне до чертиков страшно сейчас оставаться с ним один на один, потому что я боюсь себя. Господи, зачем я только открыла дверь? — Зачем отказалась от нашей группы? — недовольно бурчит Рустам. — Мы же с тобой поговорили!

Отказалась, потому что так надо, да и не могу больше видеть его и не сметь коснуться. И выхода другого не было у меня. Не могу я так больше, но хуже всего то, что я не могу сопротивляться, хотя должна сейчас, имея столько проблем. Не хочу! Не хочу, все вокруг протестует против этого. Почему я должна скрываться? Почему?!

Облизываю губы и прикусываю внутреннюю поверхность щеки. Гадство, просто гадство! Не сбежать от тебя и не скрыться, как ни старайся! Как будто я не самом деле могу сбежать от чувств даже на время. Сердце продолжает отбивать чечетку, когда нос выхватывает его запах. Ближе. Еще ближе. Нет, пожалуйста. Память противно подкидывает дровишек в костер моих страданий. Нет, не сейчас!