Учитель истории
Шрифт:
Брата у Аркаши не было, но он полон решимости стоять на посту и, если понадобится, с оружием защищать Родину. Он ещё не умел читать, но уже знал, что у него есть Родина, которая нуждается в его защите. За Родину он не пощадит своей жизни.
Всё стихотворение не знал, а эти строки запомнил, потому что повторял каждый раз, когда играл в военного. У Аркаши ружьё, из которого можно стрелять пистонами. Он брал ружьё, как винтовку «на плечо» и маршировал, как настоящий солдат. Сам себе подавал команды. «Перётиться!» (что в переводе с детского языка означало: повернуться кругом) — громко скандировал мальчик и поворачивался кругом. А ещё у него был «пугач», блестящий пистолет, который, как и ружьё стрелял пистонами, только ещё громче. Потому и назывался
Строчки стихотворения остались в памяти на всю жизнь. Всплывали, когда слышал строевую песню: «Гремя огнём, сверкая блеском стали, пойдут машины в яростный поход, когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин и первый маршал в бой нас поведёт!» Аркадий знал: первый маршал — это Ворошилов.
Последние две строчки позже заменят. После развенчания культа Сталина Хрущёвым его имя изъяли даже из песен. А ещё говорят, что из песни слово не выкинешь. Выбрасывали, а чтоб гармония не нарушилась, заменяли другими. Сумели даже в знаменитом кинофильме «В шесть часов вечера после войны» в марше артиллеристов вмонтировать вместо слов «Артиллеристы Сталин дал приказ» — «Артиллеристы грозный дан приказ». А фильм 1938 года «Валерий Чкалов» вышел в новой редакции, где эпизод встречи Сталина с Чкаловым на аэродроме, когда с риском для жизни удалось посадить машину, был просто изъят.
Вспоминались строчки детского стихотворения, когда Ворошилова списал Хрущёв, как сторонника антипартийной группы.
Вспоминал позже, когда стал Аркадием Львовичем, учителем истории. Выяснилось, что легендарные конники Ворошилов и Будённый, воспетые в предвоенные годы, оказались никудышными полководцами в войне машин.
Но это будет потом, это придёт потом.
Возвращаясь в своё детство, Аркадию Львовичу не удавалось воссоздать целостную картину. Нет непрерывной ленты раннего детства. Отдельные эпизоды, этюды, как выразился бы художник, сохранившие натуральные краски, многоцветную палитру до самой старости.
Медицинский кабинет. Мать и женщина в белом халате. Входил в кабинет со страхом. Белый стол, обилие белого цвета, блестящий металлический инструмент. То ли прививка от оспы, то ли укол. Успокаивающие слова матери, что это не больно, потерпи. Боль не запомнилась. Запомнилось нахождение в кабинете с острым запахом медицинского учреждения. Такой запах долго ещё будет сохраняться во всех больницах и поликлиниках и через несколько лет после войны, запах, как позже узнает Аркадий, реваноли, которой щедро будут дезинфицировать лечебные учреждения.
Вот ещё эпизод. Аркаша с сестрой на кладбище. Сестра поясняет: «Это могилка бабушки. Здесь похоронена бабушка. Все старенькие люди умирают и их хоронят в могилках». — «И мы умрём? Я тоже умру?» — «Все умирают, когда становятся старенькими». Умирать Аркаше не хочется. Но он не старенький. Он даже представить не может, как это он будет стареньким. И он, как и подобает ребёнку, оставляет размышления о смерти, не придаёт им значения, забывает о них.
Берёзы вдоль задней стены забора. Дети и взрослые ищут и находят грибы — шампиньоны. Найти гриб — это такая радость. Мама позже в голодные годы войны, пряча слёзы, вспоминала: «У нас во дворе росли грибы. Пошёл, собрал. На обед грибной суп».
Под окном дома на ярком солнышке Аркаша играет в песке с деревянным большим грузовичком, выкрашенным в зелёный цвет. Лопаткой нагружает в кузов песок. Везёт. И в этой же куче сгружает. Самосвалов для детей тогда ещё не выпускали. Их и у взрослых не было. Аркаша берёт машину и переворачивает. После чего едет снова на погрузку.
Рядом по улице белое кирпичное здание. Прямо с угла по ступенькам вход в магазин. Стеклянная дверь. Что внутри? Как выглядит? Этого в памяти нет. Заходят с сестрой, разглядывают, что выставлено на витрине.
Сестра покупает конфеты-подушечки и печенье развесное.Комната. Посредине круглый стол, накрытый скатертью. За столом вплотную к стене стоит комод. Аркаша в комнате один. Забравшись с ногами на стул, переворачивает страницы альбома, внимательно разглядывая открытки. Открытки цветные, красивые. Аркаше нравится рассматривать альбом.
На кухне. Стол у окна. По одну сторону стола сидит дедушка на сундуке. По другую на высоком детском кресле Аркаша. До пола он ещё не скоро будет доставать, даже сидя на стуле. Сбоку стола на стульях мама и сестра. Обедают вчетвером. Значит это уже после смерти бабушки, Аркаше три года.
Лето. Крутой берег то ли пруда, то ли речки. Во всяком случае, течение незаметно. Ширина метров двадцать. Громадная ива с толстым наклоненным в сторону водоёма стволом касается ветвями воды. Красивое дерево, красивое место. Вдоль берега из воды сплошной зелёной массой выстроился тростник. Возле дерева небольшая заводь. Деревянный мосток из нескольких нешироких досок опирается на два столбика, вбитые в илистое дно. С двух сторон к столбикам цепями привязаны две большие лодки-плоскодонки. На цепях висят замки. Аркаша с сестрой пришли в это прекрасное место вдвоём. Походили по берегу. Взобрались на ствол дерева над самой водой осторожно, чтобы не упасть в воду. Залезли в одну из лодок. Перешагнули через два поперечных сиденья, прошли на самую корму, сели рядышком. Сестра взяла весло и стала отталкиваться им, чтобы лодка переместилась по другую сторону мостка до самого берега. Потом совершили плавание в обратном направлении. Аркаша помогал сестре отталкиваться веслом. Слишком короткое расстояние для плавания. После нескольких путешествий туда и обратно пошли посмотреть замки. Вдруг удастся отцепить лодки. Но лодки надежно удерживались замками. А так хотелось бы поплавать на водном просторе. Ничего не поделаешь. Сожаление, что ни одну из лодок не удалось отцепить, не уменьшило полученное удовольствие от прогулки к водоему, от увиденной красоты, от катанья в лодке.
Кинотеатр. В зал вошли вдвоём с мамой, когда фильм начался. Опоздали. Весь фильм не запомнился. Врезался эпизод с медвежатами, лезли по корявой сосне, чтобы снять сундук, подвешенный на цепях. Когда подрос, всё хотелось узнать, какой фильм смотрел в раннем детстве. И увидел. Это оказался фильм «Василиса Прекрасная». Аркаша сразу узнал эпизод с медвежатами. Он был уже большой, учился во втором классе. Фильм вышел на экраны в мае 1940 года. Аркаша мог смотреть его летом сорокового. Выходит, ему было немногим более трёх лет.
На кухне Аркаша на коленках стоит на стуле, облокотившись на стол. Смотрит в окно. На улице проливной дождь. Непрерывные струи поливают землю, ударяют в стёкла и стекают вниз. Единственный дождь, который запомнился Аркаше, когда жил в Мичуринске. Может потому, что проливной? Или в других случаях находился дома и за детскими играми не видел дождя. Все остальные воспоминания запечатлелись яркими цветами солнечного лета. Лета. Не помнит себя Аркаша в Мичуринске зимой. Как будто там зим не было. Зимы запомнятся в Никольском, куда они переедут в сороковом году.
Сохранился в памяти отъезд из города детства — Мичуринска. Полутёмный дом. Узлы. Сундук. Свет маленькой красивой фарфоровой лампы без стекла. Дедушка приспособил фитиль из кручёных нитей. На улице темно. Переезд происходил зимой. На телегу складывали вещи. Как добирались до вокзала, ехали поездом, Аркаша не запомнил, проспал всю дорогу. В памяти сохранилось, как в ночной темноте подъезжали к деревне на двух санях-розвальнях, запряженных бодрыми лошадками.
Год спустя, после переезда в деревню, ходили с сестрой к маме в совхоз, находящийся в нескольких километрах от Никольского, мама там работала в швейной мастерской. Проходили по аллее, где на фоне зелёной стены, образованной высокими посадками, на постаментах в человеческий рост стояли два скульптурных изображения-бюста. Сестра объясняла: «Это Ленин и Сталин».