Учитель из Меджибожа

Крепкий, сильный и волевой человек, дядя вскоре взял в руки озорника. То добрым словом, всякими посулами, а иной раз ремнем, окриком или просто шуткой. Дядя рассказывал забавные истории о жизни знаменитого Гершелэ, и малыш постепенно преображался, чуя дружескую, но крепкую руку. Он всерьез взялся за учебу.

Что-что, а голова у него была хорошая, надо только выбить из нее лень. Спустя несколько месяцев мальчугана трудно стало узнать. Будто ему вдохнули новую душу.

Мать уже больше не вызывали в школу. На ее отпрыска учителя перестали жаловаться. Наоборот, не могли им нахвалиться.

Вот тогда мать поняла, что прав был Самсон-пекарь, добрый сосед, который, бывало, успокаивал ее:

— Зачем вам, Малка, принимать это близко к сердцу? Чего вы так сокрушаетесь? Всякому овощу свое время. Что же вы хотели, чтобы семилетний озорник стал серьезным мужчиной? А разве в его годы мы с вами были лучше? Мне кажется, во стократ хуже! Что говорил наш знаменитый Балшем? Он говорил: все на земле должно перебродить… Перебродить должно, пока из этого что-нибудь да получится… Тесто должно перебродить, иначе ни булок, ни пирожков не будет. Ячмень должен хорошенько перебродить — без этого не сваришь пива! И человек должен перебродить, чтобы из него настоящий человек вышел… О чем же вы так волнуетесь? Перебродит ваш сынок, и вы его не узнаете! Главное, что он у вас не родился тупицей. У него хорошая головка. Он мужик с понятием. Настанет время— и вы на него не нарадуетесь. Еще вспомните мои слова. На все нужно время. Время — лучший лекарь: от всех бед, от всех горестей лечит время.

Да, из всех ее соседей, из всех местечковых мудрецов и пророков прав оказался пекарь. Он как в воду глядел!

Прошло немного времени, и Алика трудно стало узнать. Его потянуло к книгам — так травы тянутся к солнцу.

Ни матери, ни соседям больше не приходилось подгонять малыша. Они не знали, когда Алик делает уроки, когда сидит за книжкой. Наука у него пошла как по маслу. По ночам лежал и при свете маленькой лампочки читал.

Редко появлялся на улице, редко гонял мяч с мальчишками — все это отошло на второй план. Он тщательно готовил уроки, и учителя, и сверстники стали смотреть на него совсем иными глазами.

Мы погрешили бы против истины, если б не вспомнили тут имя учительницы Стельмах. Это она, оказывается, возымела немалое влияние на Алика. Она преподавала немецкий язык и арифметику ученикам старших классов и как-то чисто случайно подумала: «А не понравятся ли Алику эти нелегкие предметы?» Оказалось, понравились!

И «училка» приходила частенько к нему в дом, учила читать и писать по-немецки… Поражалась, как быстро он усваивает язык.

В следующих классах он уже хорошо знал немецкий, и учителя предсказывали, что это ему в жизни очень пригодится.

Время шло незаметно. Но, может быть, это только так казалось?

Алик стал одним из лучших учеников. Учителя поражались его трудолюбию, напористости. Он не только преуспевал в учении — ко всему много трудился после уроков, помогая матери зарабатывать на хлеб насущный.

Годы прошли быстро. Парнишка окреп, повзрослел, и вот уже надо было решать, что делать после семилетки. Пойти учиться дальше или выбрать какую-нибудь профессию…

Ребята завидовали ему, когда по окончании учебы он получил свидетельство с отличием.

Дома думали, гадали как быть: наняться на работу или дальше учиться? Это было не так просто без отца.

Он очутился на распутье.

Но тут прибыла из областного города комиссия для отбора лучших учеников в педтехникум. Перед ней предстал способный и возмужалый парень. Познакомившись с ним, единодушно решили, что из него выйдет отличный преподаватель.

Ранней осенью он попрощался с матерью, сестренками, с друзьями, с любимой речкой, старинной крепостью и заодно с детством. С грустью покидал родные пенаты, надеясь, что после техникума непременно возвратится домой. Впервые в жизни Алик уезжал в большой свет, томимый тревогой. Что ждет его впереди?

Винница, после родного Меджибожа, показалась ему огромнейшим городом. Особенно поразил его трамвай, который грохоча спускался с горы над Бугом. Значит, вместе с ним сюда пришла и любимая река, что очень его порадовало.

Некоторые улочки и тупики на окраине напоминали улочки и тупики родного местечка, но сам город с его неказистыми трамваями, высокими домами и железнодорожным вокзалом казался ему огромным.

Где-то далеко остались мать, сестры, дружки. Его устроили в небольшом общежитии с еще несколькими такими же Желторотыми мальчишками, как он. Теперь надо было самому заботиться о себе, начиная с того, чтобы постирать рубашку.

Вместе с другими он быстро приспособился к новому быту и вскоре как-то повзрослел.

Теперь жизнь его стала куда сложнее, чем прежде, когда он учился в школе. Дома, под крылышком матери, все его жалели и заботились о нем. К тому же учиться стало труднее: как-никак, он готовился стать учителем. Приходилось подолгу сидеть над книгами, учебниками. Появилось множество всяких забот. Жилось трудно, но, как бы там ни было, студент остался доволен своей судьбой, своим новым положением. К жизни он покамест никаких претензий не имел.

Как-то незаметно парень окреп и возмужал. Стали заглядываться на него смущающиеся девчонки. Приходилось отрывать часок-другой от занятий и гулять с ними по берегу Буга, а иной раз зайти в летний парк на танцы. Правда, танцы ему не очень давались, — девчушки жаловались, что уж слишком по-медвежьи поворачивается и наступает им на ноги. Но таких стройных, ладных парней с голубыми глазами и светлой шевелюрой в техникуме было не так уж много, и девчата ссорились из-за него.

Так шло время.

Изредка он уезжал на день-другой домой, в Меджибож, на побывку к родным, пополнял кое-как свой скудный бюджет и возвращался в город. С каждым приездом его домишко и все маленькое местечко казались ему еще меньшими. Он теперь был уверен, что уже не смог бы там жить. Большой город пленил его своим шумом, развлечениями, совершенно иными интересами.

Мать надеялась, терпеливо ждала, когда он окончит техникум, станет учителем и вернется в родные пенаты. И ей, и ему будет тогда легче. Но сердце подсказывало, что по окончании учебы его вряд ли направят туда, откуда он приехал. И вообще, трудно представить, куда его забросит судьба.

Медленно и нелегко тянулись эти три года. И вот наступил выпускной вечер. Страшно волнуясь, с пунцовым румянцем на щеках, он стоял на сцене клуба техникума, где ему вручали настоящий диплом, и на сей раз с отличием. Выслушал, стоя на сцене клуба, лестные слова директора. Был оглушен гулом, рукоплесканиями всего зала. Спутался от волнения и не знал, как сойти со сцены.

Оркестр грянул туш, и под этот шум он соскочил с подмостков, убежал в коридор, чтобы как-то успокоиться.

Теперь перед ним встала дилемма. Он, как отличник, мог выбрать себе место работы. То ли отправиться в школу родного Меджибожа, где сам когда-то учился, то ли по соседству — в Копайгород. Тянуло, конечно, домой, где мать и сестры его ждали. Но он не представлял себе, как будет учительствовать там, где все его знали как облупленного, где он столько хлопот доставлял соседям. К тому же он, как-никак, взрослый, и пусть мать не воображает, что он не сможет жить самостоятельно, вдали от нее.