Учитель из прошлого тысячелетия

— Интересно, как же, — проворчал я. — Ничего здесь не происходит, так и передавай, если заметишь шпиона.

— С тобой ещё хотят пообщаться наши торговцы, — на губах Михаила вновь заиграла хмельная улыбка.

— У нас есть торговцы? А, вспомнил, чего хотят?

— Да если б я знал, они ж с тобой хотят говорить, — пожал плечами Молот.

Что-то у меня от всего этого голова загудела. Говорить о делах захотелось ещё меньше.

— Ай, ладно, давай за успешное укорачивание на голову одного зарвавшегося Бакунина! — провозгласил я тост, Михаил поддержал, мы звучно чокнулись.

Выпили, общим постановлением решили, что пить без закуски — такое себе. Позвали Дору, она передала седьмой, та быстро сварганила закусок. Ещё раз выпили, на этот раз закусывая. И понеслась:

— За Сибирь!..

— За тебя!..

— И за тебя!..

— За императора!

— Обязательно…

— За Светлого!

— С чего бы…

— Он друг и хороший целитель!

— Аргумент. Но тогда и за Листика!

— Поддерживаю!..

Звон упавшей со стола непонятно какой по счёту бутылки был последим, что я услышал…

… — Вставайте, господин главнокомандующий, вставайте, ну пожалуйста…

— Кто здесь? — в глаза словно песка насыпали, но я сумел их кое-как продрать.

И понял, что таращусь во что-то мокрое. Поднял голову, смахнул что-то с глаз. Понюхал — майонез. Уставился перед собой — огурцы, колбаса, горошек… классика, оливье. Рядом паладински всхрапнул и подкинулся Молот.

— Что с твоим лицом, прости и сохрани, — хрипло проговорил он, оглядывая меня.

— Огуречная маска, помогает от морщин, тебе тоже советую. Но ты, в принципе, и так в курсе, — сипло ответил я, наблюдая за тем, как Михаил смахивает со щеки остатки крабового салата. — Что тут вообще происходит?

Я с некоторым трудом обвёл взглядом помещение: мы были в столовой, которая сейчас больше походила на поле брани. Кругом лежали монголы в традиционных ярких нарядах. Что-то на голове сместилось от моих движений, провёл рукой, обнаруживая на себе шапку с большими ветвистыми рогами. Поторопился снять, пока Молот не разглядел, а то ведь изведёт своими похабными шутками.

— Господин… — и снова писк над ухом.

Наконец я смог рассмотреть, кто же там пытается меня добудиться — это Вторая, служанка.

— Что случилось? — уточняю, желая хлебнуть рассолу. Литра так два — потому что мутило страшно. Не помню, когда я в последний раз так напивался, чтобы с утра любой звук раздражал, а во рту словно кошки нагадили. И только тут до меня полностью дошёл смысл её слов. — И какой ещё, нахрен, главнокомандующий?

— Ну, по законам военного времени, — неловко проговаривает Вторая. — Вы так сами вчера кричали, ещё много угрожали, когда пили. А потом и вовсе объявили войну.

— Кому? — меня мгновенно прошиб холодный пот. Этого ещё не хватало.

— Монголам, — словно первокласснику, объяснила мне Вторая.

Я по второму кругу осмотрел столовую.

— Это им что ли? И я их порешил?.. — демонстративно провёл по горлу ребром ладони, бледнея ещё больше. — Хотя нет, крови нет. Магией?

— Нет, вы не так поняли, это ваши союзники. Они просили политического убежища, вы его дали, а потом закрепили союз.

— Мать моя женщина… — простонал я, будучи не в состоянии непроснувшимся мозгом объять в полной мере явление белого пушного зверька. И тут же сознание словно прострелило: вот чёрт, я же долбанный ученик! — Сколько времени? — взвился было, да головная боль тут же усадила на место. Прикинул, что если на вопрос ответят прямо, то мне придётся ещё делать пересчёт по часовым поясам. — Нет, не так, сколько времени осталось до начала занятий в академии?

— Один час двадцать три минуты, — отрапортовала Вторая.

— Ну, хоть что-то, — буркнул в ответ. — Войну, надеюсь, это я не всерьёз? — спросил с надеждой.

— Ответ уже пришёл, вас вызывают к себе, — разбила её в дребезги Вторая.

— Кто? — обречённо уточнил.

— Диктую по списку: Император России, Хан Монгольской республики. Представитель тёмного князя Люция. Глава Сибирской торговой палаты. Конец списка.

— Блять… — честно выразился я, закрывая руками лицо. — А что не так с торговцами?

— Под ночь вы разбирали корреспонденцию и увидели сообщение о том, что на вас хочет наложить санкции торговая палата Империи. После чего вы отправили им ответ. Я его официально оформила.

— И что же я написал?

— Что они не вправе чего-то требовать от великого князя, а если это их единственная тактика в переговорах, они могут начать торговать на территории Сибирского Округа своим телом, этого вы, великий князь Сибири, милостиво позволяете. Приписка: жестом доброй воли, все торговые сношения одобрены и исключают уплату налогов на ближайший месяц.

— Так и написал, сношения? А не отношения? — прошептал я.

— Да, это показалось вам забавным.

Надо было вставать, приводить себя хотя бы в относительный порядок. Так что сделал паладинское усилие, дошёл до ванной и умылся, стараясь не смотреть в зеркало. Вернулся, готовый слушать дальше события вчерашнего вечера. А всё Молот с его коньяком…

— Так что вчера произошло? Давай кратким списком, — попросил, вновь садясь на стул рядом с покачивающимся Михаилом.

— Сначала вы совещались, совещание продлилось три бутылки, — начала служанка. — Затем вы собрались решить проблему быстро и, взяв меня с собой, как вы сказали, на должность летописца, полетели на границу с Монголией.

— Полетели? В состоянии, после которого я ничего не помню? И как долетели?

— Хорошо, — успокоила Вторая. — Правда, по пути встретили отряд рейдеров умайри. Ну, тех, что не наши.

Краем глаза заметил, как выровнялся Молот, прислушиваясь. Видимо, его память была такая же дырявая, как моя. При этом Михаил вдруг вытащил из-под стола трёхлитровую банку… рассола! И где только взял? И в одного! Не порядок. Отобрал, сделал несколько блаженных глотков напитка завтрашнего дня. Вернул владельцу под недовольное бурчание.

— В общем, вы их увидели и решили поговорить, но они не захотели слушать. Тогда вы их догнали и побили. Но убивать не стали. Сказали, что… кхм… — она наморщила лобик, то ли вспоминая, то ли подбирая слова. — Что-то про решение проблем способом дуэли мужскими половыми органами, а также вам пришла отличная идея, и князья тьмы должны пойти по известному им пути, что-то опять про мужской половой орган.

Я бы предпочёл этого не слышать, но пока позволил себе только роскошь этого не видеть, то есть закрыл глаза, лицом выражая всю скорбь, на которую был способен.