Удача – это женщина

Иногда, находясь одна дома, Энни рассматривала свадебную фотографию родителей и недоумевала, отчего ее милая хохотушка-мать, обладательница стройной фигурки и выразительных карих глаз, вышла замуж за такую старую образину, поскольку даже в день свадьбы отец выглядел слишком серьезным, видимо, сознавал всю важность сделанного шага и взятую на себя ответственность.

Мать рассказывала Энни, что когда они с отцом познакомились, тот уже сменил несколько мест работы. Он бросил школу в возрасте двенадцати лет и устроился на веревочную фабрику неподалеку. Со временем перешел в истгейтскую пивоварню, но и эта работа оказалась Фрэнку не по душе. Дело в том, что по натуре он был предпринимателем. Однажды он отметил про себя, что все маленькие заводы и фабрики постоянно нуждаются в картонных ящиках, чтобы упаковать готовую продукцию. И вот с несколькими фунтами в кармане Фрэнк начал собственное дело — снял маленькую душную комнатенку за железнодорожным мостом в Лидсе, затем подрядился на закупку партии листового картона и гордо зарегистрировал будущую фирму под названием «Предприятие по изготовлению картонной тары Фрэнка Эйсгарта».

Когда он познакомился с Мартой, на жизнь ему хватало, но для ухаживаний и подарков денег оказалось явно недостаточно. Тем не менее, сердце Эйсгарта было глубоко уязвлено лучистыми смеющимися глазами девушки, и он стал заходить к ней почти каждый вечер после работы.

Мать любила вспоминать, что ничего похожего на официальное предложение руки и сердца от Фрэнка так и не последовало, просто однажды вечером он заявился к ней, держа под мышкой здоровенные настенные часы в футляре из красного дерева, которые были выставлены в витрине одного магазинчика в Кользе и очень понравились Марте. Часы обошлись ему в девять шиллингов, больше, чем он зарабатывал за неделю. Он сказал тогда:

— Слушай, крошка. Эта штуковина для тебя. Я видел, как ты восхищалась часиками, и подумал, что они будут неплохо смотреться на нашей каминной полке.

Марта говорила позже, что после подобного вступления она пришла к выводу, что им придется пожениться, и начала приводить в исполнение планы, которые имеются у каждой девушки в случае такой оказии. Планы Марты оказались весьма незатейливыми — она собрала в узел довольно-таки тщедушную стопочку постельного белья, два-три полотенца и сшила простенькое платье из белой бумажной ткани. Фата тоже имела место в ее наряде и была изготовлена из плетенных вручную невестой же кружев, а кромку она отделала белыми шелковыми ленточками.

Когда молодые покидали церковь после бракосочетания, все твердили в один голос, что Марта чудо как хороша в белом платье, с букетом белых лилий и ослепительной улыбкой на устах и что Фрэнку ужас как повезло с женой.

Они провели свой двухдневный «медовый» месяц в душноватой комнатушке в пансионате на южной стороне гавани Скарборо. Удовольствие обошлось Фрэнку в последние пятнадцать шиллингов, которые у него оставались, после чего молодожены вернулись домой — в снятую Фрэнком комнату на Марш-лейн. А уже на следующий день Марта начала работать бок о бок с мужем.

Работать приходилось много. Целыми днями они вырезали и собирали картонные ящики. Потом Фрэнк грузил ящики на транспорт, изготовленный тоже у него в мастерской — деревянную повозку на хлипких колесах, и тащил свой тяжелонагруженный экипаж через весь Лидс, иногда несколько миль, чтобы доставить груз заказчику.

Даже когда Марта забеременела, она работала чуть ли не до последнего дня, поскольку они очень нуждались, а через неделю после того, как родились Энни, она снова вернулась на фабрику, завернув дитя в одеяльце. Малютка и спала там же — в одном из картонных ящиков.

Дела в семье шли все хуже и хуже, денег катастрофически не хватало, а маленькая холодная комната, которую они снимали, теперь, когда их стало трое, казалась еще меньше. Иногда по пятницам денег не было вовсе, а на столе лежал один только хлеб. Фрэнк говорил все меньше и меньше, зато ребенок с каждым днем кричал все громче и громче. В конце концов, Фрэнк признал, что так жить больше нельзя, поскольку их бизнес даже не в состоянии прокормить семью. Надо было что-то делать. Фрэнк занял несколько фунтов и отправил жену и ребенка к родителям Марты, сам же решил поискать удачи в Америке.

Марта выяснила, что беременна, лишь через месяц после отъезда мужа и снова работала почти до последнего дня, но на этот раз с ней рядом не было Фрэнка, и он не увидел рождения сына.

В течение пяти лет Марта не получила от него ни одной весточки. Соответственно за все эти пять лет он не прислал семье ни пенса. Соседи смеялись над ней: как же, женщина с двумя детьми и без мужа. Она нашла себе работу и ежедневно отправлялась убирать большой дом в Лаунсводе, причем чаще всего ей приходилось ходить туда пешком, поскольку детям требовались новые ботинки и Марта не могла себе позволить тратить деньги на конку. В родительском доме места для семейства Эйсгартов не нашлось, и им пришлось удовлетвориться крошечной дешевой комнатой, в которой они жили все вместе, на задворках маленькой грязной улицы.

Однажды весенним днем она сидела на ступеньках лестницы и лущила в миску горох, с удовольствием вдыхая свежий весенний воздух. Вдруг ее внимание привлек человек, появившийся из-за поворота и направившийся прямо к ней. Он был одет в великолепный коричневый костюм и сияющие коричневые ботинки, а на его седеющей голове красовался котелок. Лицо человека украшали большая борода и усы. Поначалу она не узнала его. Но когда он подошел поближе, Марта вскочила, во все глаза рассматривая прохожего. Потом неуверенно спросила:

— Фрэнк, это ты, что ли?

— Ага, малышка, это я.

Вслед за тем он оглядел детишек, жавшихся к матери, и добавил:

— А вот мои детки.

Марта попросила Энни подвести мальчика к отцу, но Фрэнк лишь слегка коснулся головы малыша, поскольку не относился к людям, которые любят демонстрировать свои чувства, хотя Марта и видела, что он доволен.

За чаем с хлебом и сыром Фрэнк рассказал, как он начинал в Нью-Йорке, работая на строительстве небоскреба. Ему приходилось собирать стальные конструкции, стягивающие дом в единое целое. Работа была тяжелая и опасная, но деньги он получал хорошие, поэтому из месяца в месяц Фрэнк ежедневно карабкался на свое рабочее место, вознесшееся куда выше прочих домов на Манхэттене. Это продолжалось до тех пор, пока ледяной ветер, дувший наверху, не свалил Фрэнка с пневмонией. Когда он оправился после болезни, то решил подыскать себе климатические условия, более подходящие для здоровья. С несколькими долларами в кармане он двинулся на Запад, дабы «попытать счастья в новых землях, как делали люди, не чета мне», — тут Фрэнк скупо улыбнулся. Энни стояла рядом со стулом матери, глядя на отца расширившимися от любопытства глазами и в возбуждении перебирая пальчиками оборки нового чистенького фартучка. Берти прижался всем телом к отцовской коленке, с восхищением слушая его рассказ о Сан-Франциско. «Город на холмах над самым красивым заливом в мире» — так сказал Фрэнк. Он говорил о серо-голубом зимнем небе над городом и о невиданных белых туманах, которые обрушиваются на тебя сразу, без предупреждения, о том, сколько богатых людей там проживает, а все оттого, что выкапывают из земли серебро и золото. Удивленные домочадцы только охали и ахали, слушая о золотой и серебряной лихорадке, и перед их мысленным взором возникали кучи золотых и серебряных монет.

— Там постоянно идет строительство, — сказал Фрэнк. — Я снова устроился подсобным рабочим, но потихоньку понял, что можно пробиться наверх. Я понял, как строить дома для богатых и дома для работяг. Теперь я знаю, чего хотят те и другие и как продать готовое здание и не продешевить.

Глядя Марте в глаза, он вытащил из внутреннего кармана толстую пачку банкнот и положил деньги перед женой на стол.

— Вот мой заработок за прошедшие пять лет, конечно, за вычетом расходов на проживание и билет на пароход до старушки Англии. Здесь хватит на покупку детям всего необходимого, да, пожалуй, и на то, чтобы и тебе купить какой-нибудь хорошенький подарок. Думаю, ты заслужила его, — добавил Фрэнк, окинув взглядом ее поношенное платье.

Глаза Марты наполнились слезами, и Энни сочувственно обняла мать за шею.

— Нет, нет, это я просто так, от счастья, — поспешила Марта успокоить дочь и вытерла глаза уголком фартука.

— Не стоит принимать все близко к сердцу, — пробурчал Фрэнк вдруг охрипшим голосом. Как всегда, он себя неловко чувствовал, когда в его присутствии давали волю эмоциям. — Завтра же мы покинем эту дыру и переберемся в более пристойное жилье. Но только на время. Я привез достаточно денег, чтобы самостоятельно начать строительный бизнес, и обещаю, что первый построенный дом будет твоим, Марта.