Удача любит рыжих. (Трилогия)

Она кивнула на печь, где тот с непередаваемо-счастливым выражением лица пил молоко маленькими глоточками из разукрашенного васильками блюдца. Кошки, как конкурентки, на печи не было: свою порцию она лакала внизу, и васильков на ее блюдце я не заметила.

На открытом окне чуть шевелились занавески, по горнице гулял легкий теплый ветерок. Веки так и норовили сомкнуться; представив, как я засыпаю за столом, с недожеванной шаньгой во рту и — о ужас! — с недопитым молоком, я приказала организму взять себя в руки.

Потом обед кончился; Полин вымыла посуду, я ее вытерла, вампиров тем временем послали на озеро за водой, выдав две пустые железные фляги. Кошка свернулась в клубок и зевнула, показав розовую пасть. Мы переглянулись с Полин, и я решительно залезла на лавку, подложив под голову согнутую руку.

— Не будить, не кантовать, — пробормотала я, устраиваясь удобнее. — В случае чего выносить в первую очередь.

— Ага, ногами вперед… — неразборчиво согласилась алхимичка: кажется, она тоже устроилась на лавке, благо места там хватало на четверых.

Но я не снизошла до ответа, почти мгновенно провалившись в теплый сон, пахнущий молоком и летом.

Еще не проснувшись, я повела носом и поняла, что мир определенно изменился.

Запахи молока, деревянной избы и близкого озера исчезли, как не бывало. Вокруг пахло камнем, чуть-чуть — духами, немножко — затхлостью помещения, в котором никто не жил хотя бы дня два, и, наконец, алхимическими реактивами. Последнее было понятно, но остальное внушало закономерные подозрения.

Еще не открывая глаз, я поняла, где нахожусь, — и сладко потянулась, не боясь свалиться с лавки.

— Тянется она! — тут же возмутилась некая элементаль. — Потягивается, вишь ты! А мы тут как мучились, а? Они там, стало быть, прохлаждаются, в озерах плавают да волосы завивают, — а мы страдай за них, да?!

Я открыла глаза и села на постели. Элементаль, полностью выйдя из двери, укоризненным облачком витала возле косяка.

— Как я по тебе соскучилась! — в порыве искренности сказала я. — Нет, честно! Ты, конечно, занудная, но такая славная! И дома так хорошо…

Флуктуация польщенно пошла волнами, а я с опозданием вспомнила, что занудство — их главная добродетель.

— Ну уж… соскучилась… — смущенно пробормотала она. — Знаем мы вас, адептов…

— Хорошо как… — повторила я, теперь потягиваясь уже не в длину, а в высоту. — А Полин где?

Элементаль хмыкнула.

— На ковре у деканши, — поведала она, забираясь обратно в дверь. — Кстати, тебе туда же — ну понятно, не к Ламмерлэйк, а к директору.

— Почему к директору? — обреченно спросила я. Расслабленно-хорошее настроение мигом сменилось решительно-тоскливым. — Почему не к Рихтеру? Я, кажется, еще не телепат…

— Ваш мрыс там тоже будет, — обнадежила меня элементаль. — И еще много всяких, «педсовет» называется.

— Чево-о?! — выдохнула я, выронив из рук сапог.

— «Чего», «чего»… чего слышала! Да ладно, хозяйка, не боись! Выкинуть тебя не выкинут, а остального чего бояться? Видали мы их всех в гробу и в белых пуленах!

Я кивнула, материализуя в руке расческу.

К дверям директорского кабинета я приближалась как к эшафоту, быстро перебирая в голове аргументы в свою защиту, способы вызвать наставников на жалость и — «на всякий случай, если выбора не останется!» — боевые атакующие чары. Последние успокаивали больше всего, и я поймала себя на том, что машинально сплетаю пальцы в самое сильное из известных мне заклятий. От греха подальше я сунула правую руку в карман, левой постучала по косяку и, дождавшись отрывистого «Открыто!» толкнула дверь.

Кабинет ярко освещало вечернее солнце, и на всех предметах лежал золотистый закатный отблеск. Я покосилась на стену: там висела карта, правда, в нее не было воткнуто ни единого флажка.

— А, вот и адептка Ясица! — демонстративно обрадовался мне директор.

Я перевела взгляд на него. Буковец, естественно, сидел за столом, нервно барабаня пальцами по деревянному подлокотнику кресла. Кроме него в кабинете имелись: Рихтер, стоявший у окна и задумчиво рассматривавший закат, Шэнди Дэнн, легким движением кисти вращавшая огромный старинный глобус, и Гамиль Зирак, магистр-библиотекарь, сидевший во втором кресле и собиравший бороду в кулак.

— Здрасте, — осторожно сказала я, остро чувствуя свою беззащитность.

Эгмонт щелкнул пальцами, и за мной материализовался какой-то стул. Я села, с тоской вспомнив недавнюю свободу. Гном незаметно подмигнул мне, и я чуть расслабилась, поняв, что есть меня не будут. Разве что так, чуть-чуть надкусят.

— Ну-с, адептка, — начал Буковец, выстукивая сарабанду, — и что же вы можете нам рассказать о минувшей практике?

— Замечательная практика! — горячо ответила я, ничуть не солгав. — Очень интересно и познавательно. Мы наблюдали водяника, лешего, домового, застали период цветения этой… варвакчи, кроме того, научились выживать в дикой природе.

Эгмонт хмыкнул, Белая Дама приподняла брови, а Буковец посмотрел на меня как-то странно, и я, подумав, добавила:

— Да, еще мы познакомились с госпожой Гораной Бранкой, тоже было весьма познавательно. Особенно для Полин, она у нас алхимичка… — Маги смотрели все так же выжидательно, и я, не найдя ничего другого, закончила: — Вот.

— Как вы оказались в том месте, где оказались? — Рихтер повернулся к окну спиной и, прищурившись, посмотрел мне в глаза. Взгляд у него был не хуже чем у пресловутой Бранки, и я сглотнула, прогоняя ощущение, будто в меня со скрежетом вбуравливаются два черных сверла.

— Обыкновенно: телепортом. Вашего же, если не ошибаюсь, производства.

— Что вы делали в момент телепортации?

— Цеплялась за Генри Ривендейла. Мы…

— У вас были при себе какие-либо талисманы? Вы применяли магию, может быть защитную, от неожиданности? Студентка Ясица, вам ничего за это не будет, клянусь фамильным донжоном!

Ага, и гномьими адвокатами в придачу…

— Ничего я не колдовала, магистр Рихтер. И талисманов у меня не было. И зелий тоже, если что. И никто из нас не колдовал, я бы почувствовала…