Удачи, милый

Наша дружба длилась давно, я всегда готов был прийти ему на помощь, потому тоже положился на Королева в этом вопросе. Мне бы лишь ее услышать, хотя бы на минутку. Я даже Гарика засылал неоднократно, но ему тоже никто не открыл. Закон подлости в действии бесил, вызывал оторопь и хотелось вознести руки к небу, воскликнув: «Да что за фигня творится вокруг?»

Порой казалось, что кто-то там наверху просто забыл о нашем существовании, переключился на более важные дела, мол, разбирайтесь вы сами, а я от вас устал прилично уже.

Вот я и пытался разобраться. Как мог. К счастью, одна приятная новость все же имелась, отца перевели к этому моменту из реанимации в обычную палату, и можно было выдохнуть нам, а не ему. Для папы начиналось все самое интересное — вокруг кружилась мама и его подружка, каким-то боком там отиралась и Юля, о чем мне, кстати, доложила старая ведьма. Я иногда визуализировал все это безобразие и бабуля мне представлялась этаким кукловодом, который умело дергал за ниточки, руководя всем.

По крайней мере, видя, как я выматываюсь на фирме, она меня подбадривала, перестала отпускать свои едкие замечания, от которых дергался всякий раз глаз и, вообще, эта деятельная дама вынашивала какую-то новую идею.

И это с лёгкостью можно было прочесть по ее глазам и хитрым переглядам с Гариком. Вот уж парочка! Им бы плюнуть на мезальянс, да жить под одной крышей, думаю, эти двое вполне могли захватить мир.

Не находя себе места, я ожидал новостей от Дениса, но больше всего звонка Кати. Однако время тянулось как кусок мягкого пластилина, а ничего не происходило. Звенящая тишина давила неподъёмным грузом, я кусал губы, смотрел на часы и несколько раз проверял, а нет ли пропущенных на мобильном. Увы, там ничего не было.

Подождав еще два часа, не выдержал. Прыгая на одной ноге, кое-как добрался до выхода, подхватив куртку по пути, еле держа равновесие. Напоминал матерящуюся цаплю со стороны, нога под гипсом чесалась, хотелось содрать чертову повязку, отшвырнуть подальше и вновь ощутить себя полноценным человеком.

— И куда ты собрался? — сложив руки на груди, лениво произнесла бабуля. Вздрогнул, не ожидав, что кто-то есть в гостиной, что за вечная манера пугать людей?!

Похоже, зрение все-таки придется проверить или подарить ей колокольчик на день рождения.

— Проветриться, — отмахнулся я, набирая номер такси.

— Сил доковылять хватит до Кати или подбросить?

— Ба, ты можешь сделать хоть раз вид, что не в курсе происходящего? — обратился я к ней, зная заранее ответ на свой вопрос.

Нет, это дурацкая привычка вечно совать нос в чужие дела. Она неискоренима, да и бабуля чересчур любопытна, чтобы просто сидеть в кресле и вязать носки.

— Вид-то сделать могу, но кому от этого станет легче, — пожала она плечами.

— Я от тебя съеду, — пригрозил ей, ловя хитрый взгляд. Она меня в гроб загонит точно или в психоневрологический диспансер, что вероятнее.

— Тебе помочь собрать чемодан? — не осталась старушка в долгу. Вот спасибо, конечно. Хотя внуков у нее много, соскучиться в одиночестве не успела бы. — Андрей, а вообще, мне все это не нравится.

— Да неужели. Не поверишь, но мне тоже. Только понять не могу, что именно. Будто детали какой-то не хватает для полноты картины.

— Я бы на твоем месте думала о мотиве, — произнесла она вкрадчиво, чтобы до меня дошел смысл сказанного.

— Чьем? Столько действующих лиц, ба. Каждый тянет одеяло на себя. Мать хочет денег, отцовская фифа тоже. Юля, вообще, кажется, все и сразу.

— А ты? Андрей, чего хочешь ты?

— Я? — улыбнулся, поскреб за ухом, не собираясь даже раздумывать. У меня был готов ответ на этот вопрос уже давно, между прочим. — Я хочу быть уверенным в завтрашнем дне. Но для этого следует много чего предпринять и фирма… Ба, — покачал головой, не зная, как бы мягче выразиться, — это не мое. Абсолютно. Попробуй с другим внуком, может, получится лучше. Мне, черт подери, даже природа намекнула, — ткнул я пальцем в гипс, — чтобы выбрал другой путь.

— И какой он — твой путь?

— Самому создать что-то с нуля. Закончить учебу, встать на ноги во всех смыслах теперь уж, быть рядом с той, кто у меня в сердце.

— Насчет последнего, — кашлянула она в кулак, молча окинув меня взглядом, — дело пахнет керосином.

— Ба, — прорычал сквозь зубы, ощущая, как чувства подобно лавине готовы накрыть с головой, погрести под собой, не оставив шанса выбраться, — а без загадок можно? Почему я все узнаю последним? И еще вопрос: ты точно моя бабуля, а не агент разведки?

— Что ты, Андрей, — засмеялась она, — я просто старая женщина, которая еще хочет застать правнуков, а по выходным капается в палисаднике.

— Ага, пялясь на мускулы своего молодого садовника. Ты у нас оборотень в пенсионном возрасте. Заканчивай свой спектакль и вскрывай карты, — упал я в кресло напротив нее, пронзив бабулю взглядом острым, как стрела с ядовитым наконечником.

Слишком много вопросов было к ней и ответы желал получить срочно. Сколько можно водить всех за нос, показывая, что она бабушка — одуванчик, а на деле еще та проныра.

— Ничего я тебе не скажу, — подалась она вперед, не сводя с меня глаз, — сам разыграл эту партию, сам ее и завершай.

— Ну я тебе, — погрозил ей пальцем, нахмурив брови, — старая ты заноза.

— И тебе, милый, не хворать, — подхватила она книжку, закинула ноги на журнальный столик и сделала вид, что ее ничего не касается.

Замечательные у меня родственнички. Один другого прекраснее.

Бабуле удалось меня просто вывести из себя. И, возможно, стоило сказать ей спасибо за то, что пробудила во мне этот стимул шевелиться, несмотря на все «но».

Через силу поднялся, скрипя зубами, сжал кулаки и, позвав Гарика, попросил того, принести чертовы костыли. Он тут же ринулся за ними, и через пару минут я уже стоял возле ворот, ожидая такси. Не хотела Катя по-хорошему, значит, будет иначе, и плевать мне на ее соседа, фото и возражения.

Если она действительно решила дать мне отставку, так пусть говорит все, посмотрит мне в глаза своими бесстыжими.

Ни одна девчонка еще никогда не вила из меня веревки и эта мелкая зараза пускай даже не пытается. Я умел быть терпеливым, наверное, понимающим, но вытирать ноги, позволяя кому-то играть своим сердцем, как футбольным мечом, не собирался. Никому не разрешал и если Морева подумала променять меня на этого гоблина блохастого, то я ей готов был показать кое-что еще помимо полированного шеста и голого зада.