Удачная неудача Солнцеликого

Так и повелось. Новые владельцы через несколько месяцев перепродавали дом опять и опять, уже полторы сотни лет. Наконец, по городу стала гулять купчая, на которую никто из местных уже не зарился. Она-то и оказалась у Киры. Разумеется, бесхозную собственность пытались прибрать к рукам, но Сара выживала всех. Притязатели выметались через несколько дней, оставив в этих стенах свое здоровье. Оно и понятно, на методы Сары мы уже полюбовались. Если Киру за пару часов так скрутило ужасом и галлюцинациями, то что творилось с людьми, которых Сара доила несколько дней? В принципе, Духу все равно, из каких эмоций брать силу, но страх и гнев возникают чаще и держатся дольше, а значит, они просто доступнее. Сколько человек может бояться или злится? Да круглые сутки. А радоваться?

Вопрос вопросов, не пытались ли бедняжку отсюда выкурить другие маги, задавать пока не ко времени. Даже если и пытались, то ничего не вышло, вот оно доказательство висит в метре от пола и не сводит с моих рук призрачных глаз, а мы с Кирой занимаемся довольно неприятными экспериментами, она пугает меня своим огнем в надежде вызвать появление синего свечения.

Попутно Кира поясняла, что сырая магия, это первичная энергия, к использованию магами непригодная. Мир полон энергиями стихий, которые используются местными волшебниками, а первичная, на то и первичная, что не «делится на фракции», так я для себя расшифровала путанные объяснения. Что до меня, то я оказалась магом — инвалидом. Вроде маг, но магичить не могу. Силы из пространства способна хапнуть немеряно, если судить по тому, как лихо я отбила огнешар, только преобразовать ее во что-то путное — нет! Ну, разве что, защиту поставить да голодного духа подкормить. Обидно. Но сейчас важно не это. Сейчас важно, что я не могу выполнить обещание и поделится силой с оголодавшей Сарой. Эта мысль огорчает, лишая концентрации, которой от меня требует моя самостийная учительница.

— Захоти! Попробуй просто захотеть, — прикрикнула амазонка, теряя терпение и в раздражении увесисто шлепнув меня по щеке, заметив, что я неуместно задумалась. Да меня даже мать не била, тем более по лицу! Захотеть, говоришь? Кира сдавленно пискнула и отскочила юрким вараном, потому что засветились не только руки, все открытые участки кожи сияли незамутненной синевой газовой конфорки. Злость сразу прошла, осталось любопытство и радость. Эта синенькая штука была вполне осязаемой, ласковой, и не думала гаснуть.

А как передать ее Саре, которая кружила вокруг, нетерпеливо нашептывая «дай-дай-дай»? Прошлый раз я запульнула сгустком, помнится. Подчиняясь наитию, потерла ладошками, как будто мыльную пену с рук собирала, слой, еще слой и еще, вот на моей ладони клубится синевой ком вполне материальной субстанции размером с голову младенца, а это побольше, чем предыдущая порция.

— Сара, — я протянула энергошар, — нам надо отдохнуть, а завтра снова попробуем, хорошо?

— Да-ай!

— Хорошо, Сара? — дождалась неохотного, но уверенного кивка изящной прозрачной головки, — если ты не будешь нас выгонять, я буду давать тебе силу регулярно. — И отправила сгусток в полет.

Часть 6

К утру стало холодно и неудобно. Эх, опять я во сне скинула одеяло и подушку на пол. Вот уйду на пенсию и налажу, наконец, сон. Все, давно пора встать, организм требует внимания к своим нуждам, сова я там или не сова. Не открывая глаз попыталась спустить ноги с кровати и отбила пятки. Боль вынудила окончательно проснуться и открыть глаза, взгляд уперся в подернутые пеплом, но еще яркие угли в зеве камина. Вдох-выдох, вдох-выдох.

Значит, не приснилось. Вчерашние события, сначала разрозненно, а потом уже более упорядочено всплывали в памяти. Вспомнила все, кроме одного. И почему я вчера радовалась этому злосчастному попаданству? Грязно, голодно, холодно, хочется пить и совсем не хочется разбираться со спящей за спиной амазонкой. Вспыхнуло неоправданное ничем раздражение, ведь если бы она не стянула с меня плащ, я бы не мерзла и еще спала, а не сидела на полу с задравшейся юбкой разглядывая странные штанишки, заправленные в грубые тканевые носки до колен. Этот удивительный предмет удерживался на ноге крест-накрест завязанными тесемочками. Из задворок памяти выплыло слово «опорки». Почему опорки? Это ведь обувь, кажется? А где моя обувь? Вчера так и не удосужилась посмотреть, скинула, укладываясь, и все.

А чего я ожидала? Какая обувка могла быть у служанки в таверне? Нормальные башмаки, крепкие, подошва из очень толстой кожи. Ну и что, что на галоши похожи? Вчера по брусчатке топала, и ничего, никаких неприятных ощущений. Бежала — не свалились. Отличные башмаки, других пока все равно нет. Вот с юбкой повезло меньше. Старенькая, серо-бурая, ужасная, но теплая. Жакет из той же ткани, а под жакетом расшитая странной символикой блуза, перехваченная, кожаным ремнем-полукорсетом. Так вот что мешает мне сидеть!

Моя возня разбудила Киру, она заворочалась, медленно просыпаясь, потом подхватилась сразу на ноги и заозиралась, с настороженной дичинкой в глазах.

— Доброе утро, девочка, — здороваясь, тоже поднялась и, не дожидаясь ответа, потребовала, — помоги-ка это снять, пожалуйста.

Ну не знаю я, где у этого кожаного бесполезного извращения застежка! Амазонка зашипела было «как ты смеешь», но быстро все вспомнила. Да и я не позабыла, что с ней надо вежливо, но твердо.

Корсет удерживался банальными крючками и шнуровкой. Непростая вещь: гладкая, совсем не затертая, узорчатая тисненая кожа, изнутри мягкий теплый подклад, а за подкладом что-то прощупывается. Кира быстро нашла потаенку. Несколько монет, затертое письмо и хитро сложенный длинный узкий лист плотной бумаги, украшенный печатями и вензелями, гласил, что подательница сего, Ниана Коррэш, вдова Арона Коррэша, двадцати шести лет от роду, долги своего покойного супруга выплатила и перед казной обязательств больше не имеет. Итак, моя предшественница — вдова.

Не знаю, повезло ли реципиентке, а мне — однозначно да. Затертое письмо было прощальным. Почивший супруг сообщал бедняжке — жене, что в надежде на обогащение нанялся магом сопровождения на большое судно. Уходит в море на заработки и просит его простить на случай, если он не вернется. Между датой на письме и датой на документе три года.

— Коррэши — старый род, — прошелестело сверху.

Ага, вот и наша бесплотная подружка объявилась. Мне казалось, что вчера, после подкормки синенькой энергией она была поплотнее, или это дневное освещение так влияет?

— Доброе утро, Сара. Что ты о них знаешь? — Очень актуальный вопрос, потому как столкнуться, тем более, объясняться с «родственничками» мне совсем не хотелось.

— Старый род, богатый на магов, но не слишком знатный. — Сара спустилась пониже, подчиняясь моему требовательному жесту, ну неудобно мне стоять задрав голову к потолку. Кажется, фамилия Корреш произвела на нее впечатление.

— Если муж Нианы был магом, то почему он был бедным? — Я, конечно, не знаю возможностей здешних магов, но мне почему-то казалось, что владение магией — это верный источник дохода, так, по крайней мере, это преподносилось в книжках про попаданцев.

— А почему ты говоришь о себе, как не о себе? — Сара впервые проявила иную, отличную от злобы, эмоцию, ей было любопытно.

— Ты же подслушивала вчера нас с Кирой, неужели не поняла? — Пока собирали топливо по ближайшим комнатам, я урывками рассказывала о себе, выполняя обещание.

— Не подслушивала, стану я слушать всякий бред! — призрачные одежды колыхнулись, сообщая о недовольстве хозяйки.

— Я из другого мира, Сара, и это не бред, а реальность. Кириарнисса мне верит.

— Бред! Это просто старые легенды о пришлых с изнанки мира, хотя врешь ты складно, — ну, не верит и не надо, зато говорить стала наша прозрачная дамочка куда осмысленней. И на контакт идет. Это вчерашнее кормление так повлияло или когнитивные функции восстанавливаются в ходе общения? Надо будет расспросить про эту «изнанку мира», но сейчас о насущном.

— Сара, покажи нам, пожалуйста, где в твоем замечательном доме можно умыться и сделать прочие важные утренние дела?

Казалось, что такой простой вопрос привел нашу фантомную хозяйку в ступор. Она замерла, всем своим видом демонстрируя непонимание. С чего бы?

А с того, что она забыла, пришла неожиданная догадка, она, бедняжка, забыла, что у живых есть потребности весьма утилитарного свойства.

— Сара, дружочек, там очень нужно в туалет, — господи, я разговариваю с ней, как с идиоткой! Нашла способ укрепить контакты, молодец, Нина! Наверное, «потребности» в голову стукнули.